Оптимизация здравоохранения в регионах идет в соответствии с государственной программой, а если есть нарушения, о них надо сообщать на горячую линию Минздрава. Все жалобы будут оперативно рассмотрены. Закрытие роддомов в малонаселенных пунктах иногда оправданно, так как оснащенность этих роддомов не соответствует современному уровню медицины, поэтому велик риск для здоровья и жизни рожениц и младенцев. Об этом в интервью Правмиру сказал пресс-секретарь министества здравоохранения Олег Салагай.
Олег Салагай родился в Иркутске в 1983 году. В 2005 году окончил Иркутский государственный медицинский университет по специальности «стоматология», в 2006-м — Академию труда и социальных отношений по специальности «юриспруденция», а в 2010-м — Дипломатическую академию МИД России. В 2005–2007 годах работал преподавателем в Иркутском государственном медицинском университете. В 2011 году получил степень магистра европейского права в МГИМО. Кандидат медицинских наук. Пресс-секретарь министра здравоохранения.
Сокращение возможно, когда обеспечена транспортная инфраструктура
— Олег Олегович, в этом году в Ярославской области умерло четверо младенцев и одна роженица, и все трагедии случились в районах, где в целях оптимизации здравоохранения закрылись роддома. Цифра катастрофическая. Что же это за оптимизация, если она приводит к таким результатам?
— Смерть каждого человека — трагедия, не говоря уже о смерти пятерых человек. Как вы понимаете, я не неонатолог и не акушер-гинеколог, поэтому говорить о причинах смерти рожениц или детишек было бы с моей стороны опрометчиво. Но мои коллеги, которые занимались этим вопросом, говорили о том, что причины гибели в каждом случае разные, и их нельзя сводить к закрытию роддомов.
К вопросу оптимизации сети лечебных учреждений нельзя относиться формально. Нельзя закрывать роддом, если до другого роддома невозможно добраться. Но, согласитесь, нельзя также позволять, чтобы женщина и новорожденный или еще не рожденный ребенок находились в опасности в учреждении, которое по своему оснащению, бытовым условиям никак не отвечает требованиям времени. Подходить к оптимизации надо сбалансированно, именно такой подход — сбалансированный — поддерживает Министерство здравоохранения РФ.
Первое и главное — от оптимизации помощь должна стать не менее, а более доступной. И дело не в арифметике, не в сокращении или увеличении количества учреждений. Напомню, что еще несколько месяцев назад, когда появились жалобы населения на готовящееся закрытие отдельных учреждений здравоохранения, Министр здравоохранения Вероника Игоревна Скворцова направила в регионы письмо, в котором отметила, что сокращение медицинских учреждений и коек возможно только в том случае, когда должным образом обеспечена транспортная инфраструктура.
Должны не только физически наличествовать машины скорой помощи, должно фиксироваться время доезда этих машин до населенного пункта, а также время довоза пациента до соответствующего лечебного учреждения.
Не могу также не напомнить о том, что в Ярославской области показатель младенческой смертности в целом имеет устойчивую тенденцию к снижению. На 2012 год он составлял 8,1 на тысячу при 8,6 — общероссийском. В абсолютных цифрах это 122 ребенка. Это с учетом перехода на новые международные критерии регистрации рождений.
— Проблема в том, что закрыли роддома как не соответствующие требованиям времени, а дороги в это соответствие не привели. Священник Александр Аниканов из села Щурово, что в 25 километрах от Борисоглебского, ехал в Ростов Великий за акушеркой больше двух часов, потому что дорога после наводнения была затоплена, и ему пришлось ехать в объезд по бездорожью.
— Если дорога затоплена в результате наводнения, то это вопрос, согласитесь, не рутинный, а чрезвычайный. Однако я не хотел бы ни хвалить, ни ругать ярославские дороги, потому что этот вопрос не относится к компетенции Министерства здравоохранения. Не совсем верно будет, если я начну это комментировать.
Должен с сожалением сказать, что случаи, когда женщину доставляют в роддом в течение двух часов, бывают и в других регионах. Они бывают и в Москве, например.
Однако вопрос нельзя сводить только ко времени доезда. Проблема комплексная. Если здоровью женщины или ребенка что-то угрожает, это не во время родов должно выясняться. Во время беременности женщина по правилам становится на учет, несколько раз посещает доктора, он осматривает ее, делает необходимые пренатальные тесты, чтобы обеспечить и ей, и ребенку должный уровень защиты. Если есть малейшая угроза здоровью, женщину заранее госпитализируют в перинатальный центр или в профильное отделение больницы.
Здесь, к сожалению, не работает простой подход: есть хоть какое-то учреждение — все будет хорошо, нет — плохо. Не сомневаюсь, что там работают замечательные, преданные своему делу врачи, медсестры, акушерки, но когда они принимают малое количество родов в год, их опыт несравним с опытом медиков, принимающих в год несколько сотен родов. Несравнима и техническая оснащенность. А это значит, что риск в них для матери и ребенка существенно выше.
Поэтому неслучайно, что в тех регионах, где сокращаются отдельные маломощные учреждения при обеспечении всех необходимых сопутствующих условий, наблюдается сокращение младенческой и материнской смертности. Кстати, в районах Ярославской области, где более всего распространены маломощные учреждения, младенческая смертность многократно выше.
Указания регионам закрывать медицинские учреждения не было
— Но ведь президент говорил министру, что закрывать роддома в малонаселенных районах можно только в том случае, если до другого роддома не более 20 километров от дома любой роженицы, и доставлена она туда может быть максимум за час с момента вызова. А от Щурово, где служит отец Александр Аниканов, до Ростова почти 50 километров.
— Президент совершенно справедливо отметил, что мы не можем ликвидировать какие-то лечебные заведения там, где рядом вообще ничего нет, и не можем везти роженицу за 200 километров. И речь даже не о конкретной цифре, а о доступности в целом. До роддома может быть и десять километров, но таких, которые три дня нужно преодолевать на телеге. А может быть и 100 километров прекрасного шоссе, по которому можно доехать за час. Все эти факторы должны учитываться.
Регионы должны проводить самую разную политику оптимизации, и в рамках этой политики они могут принимать решения о закрытии каких-то маломощных учреждений. Но, безусловно, такие решения должны быть основаны на здравом смысле и требованиях времени.
Ведь в любом случае конечной целью закрытия является улучшение качества и доступности. Закрытие маломощного роддома в конкретном населенном пункте может сократить доступность медицинской помощи. Но давайте посмотрим на это с другой стороны: может ли это при определенных условиях привести к повышению доступности качественной медицинской помощи? Конечно, да. Потому что человек, который раньше был вынужден рожать у себя в маленьком лечебном учреждении, где имелась существенная угроза жизни матери и ребенка, сейчас может получить помощь несравненно более высокого качественного уровня в другом учреждении.
Поэтому, повторюсь, никакого указания регионам закрывать маломощные лечебные учреждения не было и быть не могло.
Каждый случай смерти разбирает экспертный совет
— А если до другого учреждения, где помощь качественней, трудно добираться? Проверяет ли Минздрав, как проводится оптимизация в регионах?
— Безусловно. Каждый случай гибели ребенка или матери в родах разбирается на экспертном совете в Министерстве. Однако дело не только в проверке таких эпизодов, а в системности действий.
Как вы, наверное, знаете, Правительством утверждена государственная программа «Развитие здравоохранения», которая содержит в себе отдельные подпрограммы, в том числе по вопросу обеспечения медицинской помощью матерей и детей. На основании этой программы каждый регион принимал свою программу развития здравоохранения в перспективе. Главное в них — формирование четкой и эффективной трехуровневой системы здравоохранения, которая позволяла бы каждому гражданину получать должный объем квалифицированной медицинской помощи.
Министерство с каждым регионом эти программы прорабатывало, затем региональные программы заслушивались по федеральным округам, после чего регионы их уже непосредственно утверждали. Как правило, на всех этих слушаниях присутствовали губернаторы, заместители губернаторов по социальной политике, чтобы речь шла шире — об условиях развития регионального здравоохранения. И о дорогах, и о доступности транспорта, и о вопросах социального обеспечения.
Вопросов социального обеспечения очень много. Вы, наверняка, слышали, что некоторые женщины, выступавшие за сохранение родильного дома, мотивировали это тем, что не хотят оставлять свои семьи, хозяйство. Это не такие простые вопросы, как может показаться с первого взгляда, и они требуют своего решения.
Нельзя не сказать и о том, что с населением не провели должным образом разъяснительную работу: с людьми не встретились, не показали им учреждения, в которые их повезут, дорогу, не рассказали о тех рисках, которые существуют для их здоровья, останься они в маленьком, пусть и хорошо знакомом учреждении.
— Не только в разъяснительной работе дело. В Ярославской области районы даже машинами «Скорой помощи» не обеспечили в необходимом количестве, хотя перед тем как закрыть роддома, обещали.
— Пока жалобы были на то, что сам процесс транспортировки занимает чрезмерное время. Если есть со стороны населения жалобы по поводу того, что «Скорая помощь» не приезжает, это совсем другой вопрос. Если они есть, представьте их, давайте разберемся.
— Есть. История, правда, не с роженицей связанная, но не менее страшная. Двухлетняя девочка в Борисоглебском обварилась кипятком, родители пытались вызвать скорую, а им сказали, что машина на выезде. Эту историю мне не сговариваясь рассказали отец Феодор Божков и отец Александр Аниканов.
— Это несколько выходит за рамки того, что мы сейчас обсуждаем.
— Почему же? В такой же ситуации могла оказаться роженица. Факт, что Борисоглебский район машинами не обеспечен.
— Еще раз обращу ваше внимание на то, что в письме, которое Министр здравоохранения направила в регионы, было указано на необходимость не просто обеспечить машинами «Скорой помощи», но обеспечить хронометраж. Речь идет не просто о фактическом предоставлении автотранспорта, но о том, чтобы эти машины быстро доезжали до человека и быстро его привозили. Вот таким образом и должен действовать регион.
Есть жалобы — пишите на горячую линию
— А если не действует? Если в регионе происходят нарушения, что-то не выполняется, куда людям обращаться? Кто спросит с регионов за нарушения, примет меры?
— Меры будут приниматься каждым из органов по своей компетенции: Министерством здравоохранения по своей, Росздравнадзором по своей, региональными властями по своей, а в отдельных случаях — правоохранительными органами. Граждане, безусловно, могут писать на горячую линию Министерства (help@rosminzdrav.ru), эти обращения всегда рассматриваются самым оперативным образом.
Если какие-то организационные вопросы, и вы не можете достучаться до региональных коллег, пожалуйста, обращайтесь, мы со своей стороны этот вопрос проработаем. Мы в постоянном контакте с регионами, и если коллеги по каким-то причинам не слышат ваших тезисов, ваших доводов, которые, как вам кажется, обоснованы, мы готовы эти доводы выслушать и оперативно разобраться в ситуации.
— И все-таки когда до роддома не 20 километров, а 50 — это нарушение?
— Повторюсь — с оптимизацией помощь должна становиться для человека более доступной. Для каждого региона и каждого населенного пункта эта доступность может быть разной. Есть населенные пункты с развитой транспортной инфраструктурой, и там дорога в 50 километров займет не более 30 минут, а есть такие места, где и 10 километров проехать сложно.
Думаю, вы согласитесь с тем, что проблема должна решаться не за счет того, чтобы в каждом населенном пункте, где нет дороги, строили свой перинатальный центр. Важно обеспечить женщин должным уровнем помощи во время беременности, когда женщина должна наблюдаться, должны выявляться риски у будущего ребенка, у нее самой.
Как это сделать — должен вдумчиво и взвешенно решать регион с учетом всей региональной специфики. Поэтому правильнее ставить вопрос не «нарушили или не нарушили?», а «обеспечили или не обеспечили?». Надо, чтобы обеспечили должным образом.
— Наверное, региональные департаменты здравоохранения отчитываются перед Министерством здравоохранения о том, как проходит оптимизация? Как проверяются их отчеты?
— Естественно, за каждый свой шаг регион перед Министерством не отчитывается — у них есть свои, вполне четко определенные законодательством полномочия. Министерство обладает комплексной информацией по региональной системе здравоохранения. Определенная информация поступает от регионов по формам министерства, какая-то получается в рамках федерального статистического наблюдения, какая-то — в результате проверок.
Какая-то информация поступает к нам в виде жалоб граждан. По жалобам, кстати сказать, принимаются вполне конкретные решения. По ряду регионов у нас есть решения о том, чтобы отдельные учреждения здравоохранения не закрывались. А начиналось все именно с активного выступления граждан против такого закрытия.
— В каких регионах?
— Мне бы сейчас не хотелось делить регионы на хорошие и плохие, поэтому я с вашего позволения воздержусь от перечисления конкретных субъектов Российской Федерации.
В Чувашии людям разъяснили, в Борисоглебском — нет
— Речь не идет о плохих и хороших, просто интересно понять, где именно и почему протест граждан сочли обоснованным.
— Тем не менее, с вашего позволения я не буду их отдельно выделять. Лучше приведу вам пример того, как оптимизацию можно проводить с учетом мнения населения. Одним из регионов, где это было сделано, является Чувашия. Там тоже закрывались маломощные роддома.
Были проблемы? Были. Но там в некоторых поселениях людей просто пригласили в автобус вместе с главой поселения, провезли по дороге, показали лечебное учреждение, в котором они теперь будут получать помощь, объяснили, где, что и как. Люди увидели, что там их примут, у них не будет никаких сложностей, и они уже не чувствовали, что у них что-то отнимают.
А в Борисоглебском, к сожалению, чувствовали. Сейчас эмоциональный накал несколько снизился, но на первоначальном этапе он был очень значителен. Людей можно понять. Они сами красили, приводили в достойный вид акушерский пункт, и конечно, им было горестно, когда кто-то просто волевым решением повесил на него замок. Людям толком ничего не разъяснили. Это не совсем правильно, на мой взгляд. И поверьте, это мнение было доведено до сведения наших региональных коллег. Но, будучи неправы по форме, были ли они неправы по сути?
Представим, что учреждение такого рода сохраняется. Там, не дай Бог, гибнет роженица или младенец (а, как я говорил, уровень смертности в этих учреждениях выше, чем в среднем по области). Кто виноват в этом?
Коллегам из Ярославля придется держать ответ
— А кто виноват в смерти четырех младенцев и роженицы, которые обращались в учреждения, соответствующие требованиям времени?
— Все виновные будут установлены и наказаны. Ни один случай смерти не остается без внимания Министерства. Уже сейчас в Ярославской области проведены очень серьезные проверочные мероприятия и выявлены определенные дефекты в части оказания медицинской помощи, например, в Угличской центральной районной больнице. На основании этого коллеги из Ярославля будут вызваны на экспертный совет Министерства, где им придется держать ответ.
Но не все может быть сделано из Москвы, да и региональным коллегам, поверьте, непросто. Оптимизация сети нужна, но она должна проводиться последовательно, корректно и мудро. Категорически недопустимо закрывать учреждения без учета мнения населения. Немаловажную роль в таких ситуациях может играть и Церковь: насколько мне известно, в защите акушерского пункта в Борисоглебском активно участвовал настоятель местного храма.
Нужно обсуждать с населением такие вопросы во всей их сложности. Иначе не избежать упрощенного подхода: раньше был роддом — было хорошо, теперь роддома нет — плохо. Субъективно это действительно может так казаться, но объективно, с точки зрения рисков, которым подвергаются женщина и ее ребенок, это может быть совершенно по-иному.
Представьте, что где-то есть колодец, из которого люди привыкли пить. Но потом колодец закрывают и говорят, что вода там не годится для питья. И заставляют людей брать воду, например, в километре от этого места. А ведь некоторым людям, пожилым, например, тяжело ходить так далеко за водой. Но надо ли только на том основании, что есть трудности, сохранять те объекты, которые представляют для населения определенную опасность? Думаю, нужны очень серьезные основания для того, чтобы принимать такие решения.
Беседовал Леонид Виноградов