Протоиерей Владимир Вигилянский присутствовал 10 декабря на Болотной площади на митинге протеста против фальсификации выборов. Своими впечатлениями от акции он поделился с читателями ПРАВМИРа.
На митинге 10 декабря на Болотной площади я был в качестве наблюдателя от Общественного совета ГУВД г. Москвы, членом которого являюсь четвертый год. Пожалуй, это было единственной мотивацией моего появления на массовом мероприятии. Я никогда, даже до моего священства, не бывал на митингах, кроме одного случая – в ночь с 3 на 4 октября 1993 года, когда я дежурил в «Московских новостях» и вышел на Тверскую улицу, чтобы купить что-то к чаю…
Дело в том, что у верующего человека, тем более – у священника, есть другие уникальные способы «влияния» на общественные и политические процессы в стране – это молитва.
Для людей с другой ментальностью такое объяснение не очень понятно. Вспоминаю, как я в 1987 году был посредником между диссиденткой Зоей Крахмальниковой, получившей срок за издание религиозного журнала, и псково-печорским старцем архимандритом Иоанном (Крестьянкиным), которому передал от нее письмо. Отец Иоанн тогда для Зои Александровны послал целую сумку «святынек» и сказал на словах, чтобы она не беспокоилась, что монастырь за неё уже несколько лет ежедневно молится. Она очень болезненно восприняла это послание и с досадой сказала: «Почему они все боятся власти, даже владыка Антоний, сидя в безопасной Англии, не написал письмо протеста, а сказал, что будет за меня молиться у Престола». Что на это ответишь? Всё равно не поняла бы.
Вот и я утром 10 ноября в день празднования иконы Божией Матери «Знамения» послужил утреню с литургией, а потом молебен с чтением покаянной молитвы, в том числе и об «утолении раздоров в земли нашей». В 12.00 я был уже на Петровке, 19, откуда нас – человек 15 (в группе были разные люди, например, Ольга Костина, Алексей Венедиктов, Елена Панфилова, Тина Канделаки, Маргарита Симоньян, Александр Брод и др.), отвезли одних на площадь Революции, других – на Болотную.
В нашу задачу входило наблюдать за соблюдением законности – как со стороны правоохранительных органов, так и со стороны митингующих. Нам было велено не вмешиваться в конфликты, а только их фиксировать. Пока мы ехали в автобусе, я в уме моделировал ситуации, когда я просто не смогу не вмешаться, когда, например, митингующие будут провоцировать полицейских на ответные действия или когда стражи порядка будут расправляться с подростком или женщиной…
Еще за полтора часа до начала митинга было понятно, что всё идеально подготовлено, что на площади царит радостное и приподнятое настроение у москвичей и очень спокойное и деловитое настроение у полицейских – такое же, какое я видел у охраны в очереди к Поясу Пресвятой Богородицы за две недели до этого.
Я выбрал место наблюдения рядом с трибуной недалеко от прессы – между группой руководителей оппозиции и митингующими, разделенными двумя рядами железных ограждений. Полиции было много, но абсолютно никто не вмешивался в происходящее. Мало того, порядок поддерживали люди с бейджиками от организаторов митинга. Иногда порядком руководил ведущий митинга Владимир Рыжков. Я думал, что отсутствие на моей одежде белой ленточки будет воспринято если не агрессивно, то с некоторым неудовольствием, но недоброжелательства я вообще не заметил.
Ко мне подходили разные люди – знакомые и незнакомые, задавали вопросы – глупые и совсем не глупые, удивлялись, увидев на митинге священника – это и понятно: митинг и священник – «две вещи несовместные».
Кстати сказать, православные участники – прихожане нашего храма – на следующий день, в воскресенье, на исповеди называли как грех приход на Болотную.
Прослушав основных выступающих и заключив, что ничего экстраординарного не произойдет (это было понятно абсолютно всем), я удалился, не достояв до самого окончания митинга. Когда я выходил в сторону «Дома на набережной», обернувшись назад, я оценил количество митингующих: на самой Болотной площади было раза в полтора-два больше народа, чем в сквере, примыкающем к площади, на Лужковском мосту и на набережной напротив площади, вместе взятых. Если площадь по оценке ГУВД вмещает 30 тысяч человек, то всего примерно было около 45-50 тысяч.
Многие выступления мне не понравились своей межпартийной склочностью и голословными обвинениями властей и были похожи, скорее, на предвыборную агитацию и борьбу одних партий с другими, что не соответствовало цели и задаче митинга – «За честные выборы». Таковыми были и некоторые заранее заготовленные плакаты, обвинявшие только одну партию, набравшую большинство голосов на выборах.
Я уверен, что в основном москвичи вышли на митинг с целью изменить систему выборов, добиться их прозрачности и гарантированную конституцией свободу волеизъявления. Кроме того, по их мнению, было попрано их человеческое достоинство. Когда об этом упоминал кто-либо из выступающих, овациям и восторгам не было конца. Ведь людям всё время твердили: вам что-то не нравится в обществе и государстве, тогда у вас есть законный способ это изменить – идите на выборы и проголосуйте за тех, кто готов к ответственным переменам в обществе. Но, по мнению многих избирателей, выборы были сфальсифицированы, поэтому они и почувствовали себя обманутыми.
Протоиерей Владимир Вигилянский. Фото: Михаил Моисеев
Рядом со мной интеллигентный мужчина объяснял журналисту, что территориальные избирательные комиссии были атакованы тысячами жалоб наблюдателей, но их жалобы не были приняты во внимание. Суды также отказались их принимать. Круговая порука обмана создала непрошибаемую стену. По мнению мужчины, это враньё очень затронуло людей – больше, чем другие безобразия (коррупция, воровство, безнаказанность чиновников), которые творятся в обществе. И он резонно заключил: власть должна понять, что ей самой же выгодно жить не по лжи, иначе ее сметут…
Особенно мне эстетически были антипатичны призывы к скандированию довольно глупых и замшелых слоганов, типа «Пока мы едины, мы непобедимы» и «Рабы не мы, мы не рабы». Первый лозунг был бы более уместен на съезде «Единой России», чем для правой оппозиции, известной своей непримиримой склокой между собой. Скандирование слоганов – это типичное манипулирование толпой: способ «разогрева», отключения сознания, притупления ответственности, легкий способ создания «пятиминуток ненависти». Люди, кстати, это понимали, и волны выкрикиваемых лозунгов очень быстро затихали.
В какой-то момент выступающие на митинге стали повторять друг друга, обвинения властей носили всё больше и больше абстрактный характер. Основной пар уже был выпущен в атмосферу, накал этого пара заметно ослабел. Пора было уходить…
Идя по Каменному мосту, я думал, что московские власти мудро поступили, дав возможность москвичам собраться и поделиться своими тревогами, особенно в преддверии мартовских выборов. Хорошо, что они не прислушались к советам радикально настроенных «государственников», в том числе и православных, которые предлагали «не допустить», «подавить», «заткнуть рот». Власть учится держать удар, достойно выигрывать и извлекать уроки из проигрышей. Дай-то Бог!
Читайте также:
- Андрей Десницкий Дорогие мои москвичи
- Михаил Моисеев Митинг в объективе (+ ФОТО)
- Марина Журинская: Что это было?
- Протоиерей Всеволод Чаплин: Надеюсь, власть ответит на вопросы, заданные на митинге
- Протодиакон Андрей Кураев: Прошел митинг – и что?