Протоиерей Дмитрий Смирнов: Причем тут Церковь, если кто-то хочет какой-то канонизации? (+Видео)

– Звучит все больше голосов, какой хороший был Сталин и как много он сделал. Хотя практически в каждой семье есть репрессированные. Сейчас и иконы со Сталиным рисуют, и о его канонизации говорят…

О канонизации Иосифа Виссарионовича в нашей стране может говорить только один человек – патриарх Московский и всея Руси, потому что есть процедура канонизации. Сталин умер в Москве, точнее, в ближнем Подмосковье, поэтому подавать в комиссию по канонизации может только один человек – епископ града Москвы, и это Святейший патриарх Московский и всея Руси Кирилл. Чего он делать, конечно, не собирается.

Особенно потешают разговоры тех людей, которые к Церкви не имеют никакого отношения. Они даже не знают Символ веры, их никак нельзя назвать христианами. Поэтому мы-то тут причем? Причем тут Церковь, если кто-то хочет какой-то канонизации? Это очень странно и наивно. Это все равно, что некоторые ребята из Узбекистана, которые работают в жэке, задумают Гавайям объявить войну. И решат. Вот собирайтесь и решайте.

Если кто скучает по Иосифу Виссарионовичу, то есть замечательная кандидатура – Мишико Саакашвили. Назначьте его, он все устроит, я думаю, не хуже, чем его соотечественник ныне усопший.

Да, был такой почти тридцатилетний период нашего государства. Во-первых, в реку нельзя войти дважды. Во-вторых, те самые люди той жесткой государственной системы уже просто не выдержат, прежде всего по возрасту, по здоровью, по медицинскому обслуживанию – ни по чему. Поэтому это, скорее всего, такая мечта, как о Золотом веке. Такой миф.

Ну, был миф о непобедимости немецкой армии. Этот миф под Москвой благополучно закончил свое существование. Был миф, что учение Маркса всесильно, потому что оно верно. Ну, был такой миф. Людям все это внушали, лозунги висели.

Когда рассыпался Советский Союз, никто даже с пугачом не вышел на улицу, не выстрелил в воздух в его защиту, абсолютно никто даже не пошевелился. Хотя перед этим был референдум, который засвидетельствовал, что большинство народа хочет сохранить государство. Но все это защищать никто не стал.

С другой стороны, такие поэтические личности как Александр Андреевич (Проханов. — ред.) нам очень нравятся именно тем, что всегда поэтический человек вызывает симпатии. «Поэт в России – больше чем поэт». И вот у него рождаются такие идеи, ничего страшного.

А другой поэт, Эдуард Лимонов, разве не прекрасные стихи пишет? Мне он как поэт очень нравится. Но его геополитические идеи, кроме своей поэтической составляющей, которая там, безусловно, присутствует, и его самого как личности… Я даже рад, что он есть. Представляете, если бы его не было? Наш небосклон был бы гораздо скучней, серей, потому что все остальные люди, хоть либеральные, хоть консервативные, еще какие-то, они довольно скучно выражаются. А поэты окрашивают, придают остроту. Перец же нельзя есть. Но если в еду его немножечко подбавить, то пища становится острее.

Я отношусь к этим заявлениям абсолютно спокойно. К этим личностям очень доброжелательно. Ничего против этих высказываний не имею. Их не разделяю, но кто я такой?

Фото: ТАСС

– Вы – сын человека, который тоже пострадал.

И сын, и внук, и правнук. В моем роду 22 человека были репрессированы. 22 священника уничтожено. Потому что раньше священники сословием были – женились на своих, чтобы будущая супруга понимала, что за крест – быть матушкой.

Сейчас мы работаем семьей с архивами. Узнаем удивительнейшие совпадения с современными моими друзьями-священниками, которые по происхождению из духовного звания. Оказывается, что наши прадеды встречались.

Вот, например, мы с женой: ее пращур и мой трудились в одной семинарии, как выяснилось. Оба духовного звания. Это же интересно. И как я могу относиться к человеку, который организовал массовое истребление, как класса, духовенства?

Конечно, не он первый начал, совсем другие ребята, которые очень конкретно ненавидели Церковь, все духовное. С нравственностью у них были, с моей точки зрения, большие проблемы, то есть кроме реакции Вассермана, ничего положительного не было, а это доподлинно известно. И что нам теперь с этим делать? Это же правда.

Человеку может нравится, может не нравится что-то говорить. Но народ и государство живут своей жизнью. Так идет в историческом процессе. Некоторые тенденции самоубийственны: по абортам мы впереди планеты всей. А некоторые тенденции проявляются очень даже замечательные. Я со скорбью или с надеждой воспринимаю то, что у нас происходит. Против того, что считаю дурным, стараюсь внести свой вклад – с этим бороться, и вклад этот просветительский.

Покаяние – это революция в умах, нужно изменить ход мысли на противоположный. Но если кто-то в этом процессе отстает и хочет вернуться назад, то это невозможно. Ну, невозможно. У нас сейчас нет такого аппарата, не надо думать, что сейчас приказ отдай и все быстренько… Нет, все будет совсем по-другому. И как-то незачем.

Должен быть к государственному устроительству подход не романтический, а прагматический. Конечно, учитывая, что мы в итоге хотим построить: либо основанное на каких-то прекраснодушных заявлениях, либо реально улучшить жизнь народа, причем таким образом, что ему откроется жизнь Небесная. Потому что все же не от сытости, а от того, на каком месте у человека сердце.

Подготовили Тамара Амелина, Виктор Аромштам

Читайте также:

• Протоиерей Серафим Ган: Почитать нужно мучеников, а не их палачей
• Историк Владимир Лавров: Происходит рецидив красного обновленчества (+Видео)
• Сталин и Церковь. Еще одна журналистская кампания
• Хорошую религию придумали изборцы