Протоиерей Федор Бородин
Человек изображен искаженно
Я чувствую, что если не засвидетельствую, что все сказанное ложно, то поступлю вразрез со своей совестью: христианской и священнической.
Речь идет о монахине Ксении (Абашкиной).
Лет шесть или семь назад мы искали место для приходского лагеря. Нашли сайт Свято-Успенского Шаровкиного монастыря. Списались и приехали туда. Матушка Ксения встретила нас радушно, показала место, где можно поставить лагерь.
Летом мы приехали туда — около 100 человек, из которых 80 детей. Мать Ксения шла нам навстречу во всем. Дала воду, дрова, доски, электричество, выделила прекрасный участок земли, огороженный забором, и во всем терпела нас. Трудно найти монахиню, которая будет терпеть гвалт и шум от такого количества детей на территории своего монастыря. Более того, матушка Ксения перестроила исполнение монашеского правила, чтобы детям было удобно читать утренние и вечерние молитвы, вести евангельские беседы в стенах храма.
Мы с матушкой очень подружились — жители лагеря помогали монастырской жизни, она помогала нам. Общение продолжилось и потом.
Затем уже дважды матушка ходила с нами в наши приходские байдарочные походы. В таких походах человек раскрывается таким, какой он есть. Мать Ксения мыла каны, чистила картошку, готовила еду, гребла как все, и абсолютно всем (а это было 50 человек) было с ней легко и радостно.
В тексте у бывшей послушницы Марии она предстает как властолюбивый и тщеславный человек. Это абсолютная ложь. Никаких, как говорит один мой знакомый молодой священник, «священноначальственных понтов» у нее нет.
И если в своем монастыре она послушнице говорила: «Исполни или уйди», то только потому, что послушница не может в монастыре диктовать свои условия игуменье или старшей монахине, а должна или действительно выполнить требования, или спокойно уйти, если не может их выполнить. Но так происходит не только в монастыре, но и на любой светской работе. Если ты не готов слушаться начальства, должен уйти.
Мой опыт общения с этим чудным человеком, прошедшим многие тяжкие испытания, став после них больным, физически очень немощным, но при этом благодушным, светлым и радостным, свидетельствует о том, что изложенное о матушке в записках бывшей послушницы — ложь. Я свидетельствую о том, что человек там изображен искаженно, неправильно.
Но более всего меня возмутило то, что в этих записях как бы походя говорится о том, что матушка присвоила 25 миллионов.
Монахиня Ксения, уходя из своего монастыря, когда он стал подворьем Малоярославецкой обители, все свое имущество — дом, землю — переписала на монастырь. На мой вопрос: «Матушка, ну это же ваше, почему вы так решили?» она ответила: «Ну и что, это же нужно монастырю». Как можно себе представить, что человек, так легко расстающийся с имуществом, который причащается, исповедуется и называет себя монахиней, может взять себе в карман принадлежащие Церкви 25 миллионов? Да и не спрячешь такие деньги…
Достоверность равна нулю
В «Исповеди» есть еще один нехороший прием — когда автор обличает одну монахиню, очень коварно приводя это не как свое мнение, а как фразу одной из сестер: «Ты просто не в курсе, у нее мужик есть и все об этом знают». То есть просто взять и выплеснуть такую гадость про человека с именем, с указанием места служения в интернет без доказательств. Я считаю, что это признак того, что человек в вере Христовой вообще ничего не понял. Уж в монашестве — так точно.
Поскольку все, что говорит о матушке Ксении бывшая послушница Мария, ложно, то лично для меня достоверность всего остального рассказа стремится к нулю.
Тем более что любой человек может зайти на сайт монастыря в Малоярославце и увидеть, что там подвизается более ста сестер. Понятно, что 10-15 из них можно было бы удержать с помощью манипуляций или еще каких-то действий, может, кому-то действительно некуда ехать. Но если монахиня или послушница не найдет в монастыре того, за чем пришла, она просто уйдет — или вообще в мир, или из этого монастыря. А 100 человек не могут жить в одном месте только потому, что ими манипулируют. Просто они нашли там радость, свет и любовь. А Мария не смогла.
Мне кажется, в этом тексте вообще опорочено современное монашество. Когда я в 1992 году окончил Московскую духовную семинарию, часть нашего выпуска ушла в монастыри. И это были самые лучшие люди, самые глубокие, самые настоящие христиане. Они сделали выбор бескомпромиссного следования за Христом, отказавшись и от возможности создания семьи, и вообще от каких-то земных удобств и прочего. Ушли в разрушенные обители, оставив свое здоровье полностью на этом ремонте и создавая семинарии и школы, восстанавливая храмы, монастыри. И при этом они несли дух радости и передавали его другим людям. Я так не смог. Мы так не смогли. А они смогли.
Поэтому по опыту своих друзей, принявших монашеский постриг, хочу сказать, что, действительно, свет инокам — ангелы, свет мирянам — иноки.
Я знаю очень много монастырей, где при внешней строгости игуменов и игумений процветает братская и сестринская любовь — настоящая, крепкая любовь во Христе. И люди действительно светятся от счастья.
Мне 48 лет, из них 24 года я священник, у меня восемь детей и в храме не один десяток многодетных семей, огромная воскресная школа. Людей, которые любят детей, я чувствую безошибочно. Так вот, и мать Ксения, и сменившая ее мать Михаила (Осипова) — это люди, которые очень любят детей. Думаю, если монахиня может любить чужих детей, то она действительно подвижница.
Я видел, с какой любовью они смотрели на галдящих, шумящих в храме усталых детей наших, и мне было очень неудобно: «Простите нас, что дети так ведут себя на службе». Они улыбались и говорили: «Ну что вы, мы так счастливы. Посмотрите, сколько у нас сегодня причастников. У нас сегодня великий праздник!» Хотя это было обычное воскресенье.
Господь нас протестировал
«Не судите, да не судимы будете» (Мф. 7:1) — это мера для всех христиан. Для монахини или послушницы, которая хочет быть монахиней, можно предложить еще большую меру. Она изложена в житии аввы Макария Великого. «Он был поистине земным богом, потому что, видя чужие грехи, как бы не видел, и слыша их, как бы не слышал».
А тут-то грехи небывшие, в которых не уверен, которые описываются только потому, что «вся деревня их знает», бездоказательно выбрасываются на всеобщее обозрение.
К несчастью, эта тенденция осуждения как потоп затопила наше общество. Многие журналисты и блогеры напоминают персонажа из старого фильма ужасов «Чужой». Там было страшное существо, ядовитая слюна которого проедала металл. К сожалению, сейчас очень много пишущих людей, которые брызгают на всё этим своим смертельным ядом осуждения и всех заражают. И вот уже члены церковного общества в огромном количестве перемывают кости монастырю и монашеству на основании изложенных «фактов».
Я же считаю, что этот вброс был тестом Господа каждому из нас: насколько у нас есть навык неосуждения. И вот оказывается, что человек, 20-25 лет ходящий в храм, может забыть об этой заповеди и с радостью погружаться в обсуждение чужих грехов, напрочь не желая замечать, что это совершенно очевидная клевета. Это очень горько.
Мне было очень тяжело проглатывать все те строчки, но я вынужден был это делать. Думаю, тот из нас, кто этот текст начал читать и дальше третьей страницы не пошел, этот Божий тест неосуждения прошел. Тот, кто дочитал до конца, получил тройку или двойку, потому что, сколько бы ни находился в Церкви, пачкать душу свою осуждением, к сожалению, не разучился.
А тот, кто прочитал, поверил и начал постить и комментировать, получает кол за исполнение этой заповеди. И не забудьте сказать об этом на исповеди.