Россия – страна с либеральным прошлым и либеральным будущим (+Видео)
Многие считают, что либерализм чужд российской традиции, само слово «либерал» в их устах звучит как ругательство. Директор Института научной информации по общественным наукам РАН, академик РАН Юрий Пивоваров настаивает, что русская либеральная традиция есть, причем во многом она уникальна, отлична от западной.
— Слово «либерал» в русском сознании имеет негативные, говоря научным языком, коннотации. Например, «гнилой либерал», агент враждебного Запада и прочее. Бытует точка зрения, что Россия — страна, не либеральная по своей природе, что либерализм не имеет здесь корней, а какие-то очкарики-интеллигенты, начитавшись западных книг, пытаются выдать его за русское. Скажу прямо, грубо: это несусветная чушь.
Конечно, Россия — страна с сильными нелиберальными традициями, страна, где либерализм не одержал мощных побед. Но вообще-то слову «либерализм» не больше двухсот лет, впервые оно встречается в начале XIX века в работах французского автора Бенжамена Констана. То есть это новое понятие, течение. Однако подчеркну: либерализм происходит от слова «liberty» — «свобода», и, конечно, имеет глубокие корни в мировой истории. Фома Аквинский говорит, что свобода коренится в разуме человека.
Я скажу вещь еще более рискованную. Хотя тема либерализма не очень духовная, несомненно, Новый Завет — проповедь свободы человека, свободы его выбора. Собственно, человек тем и отличается от других существ, что у него есть свобода выбора — он сам решает, следовать ли ему за Христом. Это истинная свобода. То есть либерализм — одно из важнейших достижений цивилизации.
Либерализм не сводится к тому, что, как учили в советских школах, в каком-то веке на Западе возникает буржуазия, которая хочет стать свободной от феодалов и выступает с идеей юридической свободы. Это несерьезно, поверхностно. А если серьезно и глубоко, то, конечно, свобода — это онтологическая тема, тема бытия человека, она имманентна человеческой природе, душе человека, его разуму. Тема свободы — тема выбора, ключевая тема для христианства. А мы, несмотря на атеистический XX век, страна с христианской традицией, а, значит, с традицией свободы.
Это никак не связано с либерализмом в том узком смысле слова, в котором оно стало употребляться в XIX веке, хотя и тут у России есть свои корни. Но прежде чем говорить о XIX столетии, вспомню Новгородское и Псковское вече. Новгородцы даже архиепископа избирали. В начале XVI века в северных уездах Руси, которые были свободны от набегов кочевников, существовало то, что очень походило на современный суд присяжных, а это ведь судопроизводство свободных людей — они сами решают, виновен обвиняемый или невиновен.
У России есть традиции и политической свободы. В 1606 году царь Василий Шуйский ограничил самодержавие — тем самым он открывал дорогу к свободе. В 1730 году группа аристократов-заговорщиков выставила условия Анне Иоанновне, тоже ограничив самодержавие и открыв путь к свободе. Другое дело, что не получалось, но Россия постоянно имела не только авторитарную традицию, но и традицию либеральную.
Юрий Пивоваров
В XIX веке у нас возникает целая либеральная школа. Например, человек, которого я очень люблю и о котором часто говорю, Михаил Михайлович Сперанский, один из родоначальников русского либерализма, мыслитель европейского уровня, теоретик правовой государственности, разделения власти. Подтверждает значение либерализма для России, его укорененность в нашем сознании и следующий факт. Выдающийся историк русского права, эмигрант Виктор Леонтович в 50-е годы ХХ столетия пишет по-немецки сочинение «История либерализма в России». Проходит около четверти века и, оказавшись не по своей воле за границей, Александр Исаевич Солженицын первое что делает — дает деньги на перевод и издание этой книги. Так высоко оценил он работу Леонтовича! Заметим: великий писатель сам не был либералом!
Возвращаясь к XIX веку, нельзя не вспомнить и таких либеральных мыслителей мирового уровня, как Константин Кавелин, Борис Чичерин. А славянофилы — первые светские религиозные мыслители! Они, конечно, с подачи Чаадаева, но вернули религиозную проблематику в размышления русского интеллигента, русского европейца, западника. Славянофилы сделали свою мысль теоцентричной. Так вот, мой любимец Юрий Самарин был сторонником русского правового православного государства. То есть синтез либеральных и православных идей тоже имеет свою традицию.
В конце XIX — начале XX века творит блистательная плеяда русских либеральных мыслителей. Известный сборник «Вехи» 1909 года — во многом манифест русского либерализма (его авторы: Струве, Изгоев, Кистяковский, Бердяев, Булгаков (будущий отец Сергий), Франк, крупнейший, кстати, русский философ первой половины XX столетия).
Была у нас и либеральная партия с такими блестящими политиками, как Милюков, Маклаков, Набоков. Но в 1917 году русский либерализм потерпел страшное поражение. В этом, конечно, есть и его, русского либерализма, вина. Он не выдержал исторического испытания. Я говорю о поражении Февральской революции, ее вырождении в Октябрьскую. При всем своем подъеме и расцвете русский либерализм оказался несостоятельным в годину серьезных испытаний. И в этом смысле либерализм во многом потерял доверие общества.
В двадцатые-тридцатые годы он стал восстанавливать свои позиции. Очень сильно развивалась либеральная доктрина в эмиграции, причем не только наследниками либеральной кадетской партии, но и представителями социалистического движения. Разумеется, не большевистского толка, а правыми эсерами, социал-демократами. Надо сказать, что в эмиграции формировался либерально-консервативно-христианско-демократический синтез, в котором либеральное начало играло важную роль.
Либерализм имел определенные достижения и в советский период. Я говорю о правозащитном движении. В шестидесятые годы, точнее, еще в конце пятидесятых, в среде советской интеллигенции возникают различные диссидентские кружки. Обычно это движение связывают с именем Андрея Дмитриевича Сахарова — он был по времени далеко не первый в нем, но самый известный и, возможно, самый яркий. Эти люди не призывали: «Долой самодержавие!», «Долой советскую власть!», «Отнять землю у помещиков и отдать крестьянам», «Распустить колхозы». Они впервые в русской истории апеллировали не к социальным ценностям, а к правовым.
Академик Сахаров
Сын Сергея Есенина Александр Есенин-Вольпин — первый человек, который вышел 5 декабря 1965 года на Пушкинскую площадь с лозунгом, что надо соблюдать собственную Конституцию. С этого пошло правозащитное движение — право стало пониматься не как нечто второстепенное, нерусское (что там закон?), а как фундаментальная, основополагающая ценность. Правозащитники впервые в русской истории поставили право в ряд основных человеческих ценностей.
Это, собственно говоря, так и есть. Да, религия, государство, семья, собственность-то, на чем держится общество. Во всяком случае, христианская цивилизация, к которой мы принадлежим. И вот эти либералы-правозащитники сделали решающий шаг. После них русская культура, русская история уже никогда не упустят тему права. В этом году будет 20 лет Конституции. При всех ее несовершенствах это единственный документ, который регулирует нашу жизнь. Властители вынуждены соблюдать Конституцию.
Свобода человека регулируется и сохраняется на основе закона и права — это и есть либеральное мировоззрение. Мы уже страна с либеральной проблематикой, с либеральной идеей. Конечно, в критике русского либерализма есть много справедливого. И современные русские либералы, и либералы столетней давности часто занимаются непродуманной рецепцией американских и западноевропейских идей. Это — неправильно. И хотя либеральные ценности имеют общечеловеческое содержание, в каждой культуре они должны учитывать ее своеобразие, специфику.
История русского либерализма удивительна в том смысле, что она слабо связана с историей русской буржуазии, рыночных отношений, капитализма. Либеральное русское движение рождалось иначе — в головах аристократии, среди земских деятелей, профессуры, гуманитарной интеллигенции. То есть пути русского либерализма исторически отличались от путей либерализма западного. Но русский либерализм всегда был, как мы знаем, и под влиянием западного либерализма, и даже отчасти вторичен по отношению к нему.
Русский либерализм — удивительное явление. Один из его отцов-основателей Константин Кавелин считал, что по-настоящему либеральной Россия может быть при отказе от Конституции, парламента, политической борьбы, партий. Читаешь это и думаешь: «Елки-палки, как же так? Ты же основатель русского либерализма, а говоришь совершенно нелиберальные вещи». Он считал, что лучшее устройство для России — монархия, чтобы не было борьбы за власть, и вся Россия должна отказаться от частной собственности в пользу общины, где нет ни бедных, ни богатых. Но ведь это социалистический принцип, а не либеральный. Кавелин исходил из того, что только такие социальные условия и обеспечат свободу русскому человеку, поскольку такова специфика русского развития.
Конечно, это не так, это утопия, но русский либерализм всегда имел склонность к социализму, к общинности, к таким вот русским совершенно, казалось бы, нелиберальным традициям. Но именно в них, повторю, Кавелин видел возможность для русского человека реализовать свободу. Долгие годы я этому удивлялся, был этим шокирован, писал и критиковал это, и только в последнее время стал понимать, что в этом действительно есть некая русская надежда.
Ведь люди совершенно другого социального типа, эсеровского, которые погибли в сталинские времена — Чаянов, Кондратьев, — показали, как русская община (а в рамках русской общины до Столыпина жило более 70% населения, мои предки тоже) эволюционировала в совершенно удивительное социальное устройство, где господствуют нелиберальные коллективные формы землепользования, но одновременно человек получает возможность быть свободным. Удивительно, но так. Россия развивается в рамках мирового процесса, но по каким-то собственным алгоритмам. И либеральная идея нередко реализуется в условиях, которые западные либералы либеральными не признают. Это надо понять, проанализировать, намотать на ус.
Следует также помнить, что главный враг тоталитаризмов всех видов — свобода человека, то есть либеральное понимание и устройство жизни. Кстати, русская религиозная мысль — одно из наших великих достижений — очень болезненно (в хорошем смысле слова) относится к теме свободы. Меня, например, потрясли слова великого русского религиозного мыслителя и богослова Алексея Степановича Хомякова: христианин может быть рабом, но не может быть рабовладельцем. Ведь это же гимн свободе!
А Федор Михайлович Достоевский… Казалось бы, убежденный монархист и противник либералов, но главная тема его прозы — свобода человека. Поэтому я полагаю, что Россия — страна с громадным либеральным прошлым, с современной либеральной необходимостью (то есть с пониманием того, что без свободы ничего не будет) и с либеральным будущим в том смысле, что мы можем построить социальные, правовые, политические и хозяйственные порядки, при которых человек будет свободным.
Это сложный путь, но другого для России я не вижу, потому что опыт XX столетия, опыт отсутствия свободы и попыток тоталитарной переделки человека оказался для России негативным, трагическим. Лишь со времен хрущевской оттепели мы начали возвращаться к свободе. Мы заплатили за нее запредельную цену, выстрадали ее. Именно поэтому либерализм — очень русское слово.