Храм Сергия Радонежского в Бад-Киссингене, основанный в девятнадцатом столетии для русских, приезжавших сюда лечиться, в конце двадцатого принял многих репатриантов: четыре из двадцати тысяч жителей города – это выходцы из бывшего Советского Союза. О проблемах русских эмигрантов и миссии храма на чужбине рассказывает этнический немец, священник Алексий Леммер.
Священник Алексий Леммер (1983, Омск). После окончания Свято-Троицкой духовной семинарии в Джорданвилле (2008) и иконописной школы при МДА (2011) был рукоположен во священника архиепископом Берлинским и Германским Марком (2011). Одновременно состоял в клире кафедрального собора свв. Новомучеников и Исповедников Российских в Мюнхене, окормлял приходы прп. Сергия Радонежского в Бад-Киссингене и св. Веры, Надежды и Любови и матери их Софии в Этрингене (2011–2015). В 2015 году назначен на постоянное служение в храм прп. Сергия Радонежского в Бад-Киссингене.
Из России в Германию
– Я помню время, когда волна этнических немцев оказалась в Германии. Наша семья была частью той волны, мне было девять лет, когда мы приехали сюда в 1992 году. Моя мама русская, папа – русский немец. Любовь к России и к Церкви развивалась у меня генетически. Я был крещен в детстве, мы ходили в храм в России, хоть и не очень часто. С детства я ощущал внутреннюю тягу к Богу. В Германии с одноклассниками раз или два раза в год всем классом мы посещали костел. Но там я ощущал неполноту, чего-то мне не хватало. И вот мама узнала, что неподалеку от нас находится православная община, мы поехали туда. И первое чувство было: я попал домой.
– А что вы нашли у православных, чего не находили у католиков?
– Дух Животворящий.
В моей душе загорелся огонек, я стал каждое воскресение посещать богослужения, алтарничать, втягиваться в приходскую жизнь. В Россию я вернулся уже взрослым, для обучения в иконописной школе в Сергиевом Посаде. Троице-Сергиева лавра – это Ноев ковчег. Возле мощей преподобного Сергия Радонежского я учился три года, а после сподобился служить в его храме, единственном в нашей епархии. Хотя после рукоположения, в 2011 году, я должен был ехать на служение в Нюрнберг, но неожиданно владыка Марк назначил меня сюда. И это было настоящее чудо Преподобного!
Как в Лавре преподобный Сергий управляет всем: кто приходит, кто уходит, монахами, которые там живут, семинаристами, которые учатся, так и здесь. У нас есть случаи, когда человек находил дорогу в храм с неизлечимой болезнью, обретал по молитвам Преподобного исцеление, становился прихожанином, посвящал сердце Богу.
У нас еще не было постоянных богослужений, и прилетала птичка, она садилась на крест и начинала бить по нему клювиком. Получался звук, словно колокольный звон. Так эта птичка напоминала людям о том, что пора собираться в храм. А когда богослужения возобновились, птичка улетела.
– Собрала всех!
– Да. Так что здесь присутствие Божественной благодати очень ощутимо. И каждый, кто заходит в храм, чувствует его намоленность.
Преподобный Сергий в Бад-Киссингене
– Бад-Киссинген – курорт. В девятнадцатом веке сюда приезжало до нескольких тысяч русских за сезон, они проводили «на водах» всё лето. И еще в 1846 году хотели устроить для них православный храм в доме на Людвигштрассе. Тогда князь Голенищев-Кутузов собрал четверть необходимой суммы. Однако его болезнь не позволила продолжить начатое.
Позднее, когда в 1857 году в город на лечение ожидали императора Александра II, магистрат сам решил подарить участок под строительство русской церкви. Но император не приехал, дарительная грамота была с благодарностью возвращена (а когда он в 1864 и 1868 годах посещал курорт, часовню устраивали прямо в его покоях). И только после очередного прошения, поданного отцом Алексием Мальцевым, дело сдвинулось с мертвой точки: в 1897 году земельный участок был приобретен.
Храм преподобного Сергия в Бад-Киссингене
Как и храм в Дармштадте, наш храм строили русские мастера на земле, привезенной из России. Поэтому и сегодня тот, кто сюда попадает, чувствует, что попал в Россию. Здесь русский дух, здесь Русью пахнет. Храм освятили в честь преподобного Сергия, и одно время проводили богослужения от Сергия летнего до Сергия осеннего, а на зиму храм закрывали, потому что все разъезжались.
Теперь благодаря прибывшим из России нашим соотечественникам храм открыт круглый год. Община растет, люди собираются из разных уголков Германии и находят здесь частичку Лавры. А когда хор поет знаменную Херувимскую, ту, что поют в лаврском Троицком соборе, где я так любил молиться в студенческие годы за ранней литургией, кажется, будто здесь и сейчас стоишь перед мощами Преподобного. Милость Божия, что у нас есть настоящий исторический храм! Ведь многим приходам в Германии приходится арендовать помещения у католиков, протестантов или светских учреждений.
– А для вас есть разница – служить в историческом храме или в «спортзале»?
– Литургия совершается в любом храме одна и та же. Господь везде один. После своего рукоположения я служил в кафедральном соборе в Мюнхене, в Бад-Киссингене и в Этрингене. В Этрингене многое было сделано руками прихожан: они устроили куполочки при входе, сделали иконостас, и бездушное протестантское здание преобразилось. Но, конечно, стоя у намоленного поколениями престола, испытываешь совершенно особое чувство. Я всякий раз осознаю, что Господь сподобил меня отслужить еще одну литургию в этом святом храме.
Мы часто привыкаем к святыне. А ведь на самом деле это Господь сподобил нас великой милости – послужить, помолиться, причаститься в святом храме. Мы должны поддерживать в себе благоговение, чтобы не потерять главное, постоянно настраивать себя, как струну. Ведь и музыкальный инструмент расстраивается и нуждается в настройке. Так и мы: переступили порог храма – это уже милость Божия.
Путь к храму на чужбине
– Я думаю, что боль – самый частый сценарий того, как люди за границей приходят в храм. Многие, приехав в Германию, в материальном плане устроились, но душа покоя не находит. Поэтому они стремятся к общению с людьми тех же, что и они, корней. И те, кто в России был далек от Церкви, здесь в ней обретают частичку России. Из наших прихожан около 70 процентов впервые в Германии переступили порог храма.
Часто среда Западной Европы остается чуждой для русского человека. И хотя те, кто приезжает, желают влиться в немецкое общество, стать «немцами», но у них не получается (при том, что большинство – этнические немцы, русских немного, это те, кто вступил в брак с немцем или работает в Германии). Это создает внутренний дискомфорт, и успокоение многие находят, придя в храм.
– На Западе жизнь благополучнее, чем в России. Это как-то влияет на приход?
– Менталитет русских, живущих в Германии, немного другой, чем у русских в России. Уровень жизни тоже другой. Конечно, западный комфорт отражается и на приходе. Здесь труднее найти тех, кто не только ходит в храм на богослужения, но и всю свою жизнь отдает Церкви. В России всегда найдется бабушка, которая несет свой единственный пирожок в храм. Здесь жертвенности меньше, здесь люди привыкли экономить.
– Но у вас в приходе ведь не так! И совместные чаепития, и праздники, и беседы… Я видела, как прихожане собирали помощь Донбассу!
– У нас, слава Богу, дружный приход, много тех, кто жертвует своим временем и трудится на благо прихода. Атмосфера в храме во многом зависит от священника, но объединить людей он сам не может, Господь устраивает это. В воскресные и праздничные дни люди остаются на трапезы и духовные беседы. Это всех очень сближает.
Русский ребенок на Западе
– Какие вопросы волнуют русских за рубежом? О чем спрашивают на беседах?
– Как правильно воспитать ребенка в условиях жизни на Западе, как помочь не сойти с пути веры.
– Вы знаете рецепт?
– Здесь сложнее, чем в России. Русских людей окружают другой менталитет, другой язык, другая вера. Но если сами родители дома молятся перед едой, утром и вечером, почитают праздники церковные, то и для ребенка естественно, что это его жизнь, его путь.
Приходские дети
А если родители появляются в храме раз в полгода, то, конечно, детям непонятно, зачем им нужно быть православными. Прежде всего, родителям нужно жить православной верой, своим примером показывать православие детям. На Законе Божием мы объясняем разницу в догматах и обрядах у католиков и православных. И деткам это важно, потому что с католическим миром они живут бок о бок. Епархия устраивает лагеря: в женском монастыре Бухендорф, под Пассау (скаутский лагерь русских разведчиков), в Пенцинге у диакона Георгия Кобро. В этом году мы тоже провели детский зимний лагерь.
Часто русский ребенок за границей один из всего класса ходит в православный храм, и его мучает вопрос, почему весь мир живет так, а он иначе. После лагеря он знает, что где-то в Мюнхене его дружок тоже идет в воскресение на литургию, а эта девочка из Берлина сталкивается с теми же проблемами в школе, что и он. Дети обмениваются опытом, и это очень их поддерживает.
– Как русских детей из верующих семей воспринимает немецкий мир?
– Многие немцы любят Россию. Если мы посмотрим на нашу историю, то увидим, как тесно в ней переплетены судьбы России и Германии. Поэтому неслучайно то, что царица Александра, будучи немкой, приняла Россию, ее народ, ее веру и пострадала за него. Того, что сейчас показывают западные СМИ против России, многие немцы не принимают. А наши дети, хоть и не настолько отличаются от немецких сокурсников именно по внешнему виду, тем не менее они выделяются. Многие немцы признают, что эти дети другие. Глаза другие. Другое поведение. Окружение уважает их интересы: хождение в храм, пение на клиросе.
– А русский дух, передается ли он детям?
– И в Америке, и в Германии я встречал людей, третье или четвертое поколение эмигрантов, они никогда не были в России, но говорят на чистом русском языке, любят Россию, гордятся тем, что они – русские! Такую любовь к своей Родине сумели привить им родители. Где бы человек ни находился, всё зависит от родителей и от того, насколько они трудятся над тем, чтобы корни рода не засохли.
– Часто за границей можно встретить тех, кто уехал из России, открещивается от своего прошлого и имитирует образ жизни «новой родины»…
– Когда я приехал в Германию в 90-е, здесь было много тех, кто ничего общего не хотел иметь с Россией. Многие из них достаточно плохо влились в новую среду. Их дети выучили немецкий, но из-за отношения родителей потеряли Россию и русский язык. Между родителями и ребенком выросла стена: родители не говорят по-немецки, дети не знают русского.
В моей семье всегда говорили по-русски. А немецким я быстро в совершенстве овладел в школе, пошел в третий класс и писал диктанты лучше моих друзей-немцев. Когда я увольнялся со светской работы, чтобы поступить в семинарию, мои коллеги-немцы не могли поверить, что я родился в России, что я православный. Так благодаря моим родителям я смог сохранить связь с Россией и русский язык.
На ступенях храма в Бад-Киссингене с архиепископом Марком
Многие наши соотечественники, наоборот, именно в эмиграции пришли к осознанию своих корней, уезжали они «немцами», а приехав сюда, поняли, что они русские… Начали ценить свою Родину. Некоторые из прихожан даже хотели отправиться защищать Донбасс, мне приходилось их останавливать… Вот такая метаморфоза произошла с ними на Западе!
У нас на приходе есть семьи, где даже при смешанных браках дети, если мама с ними занимается, чисто говорят по-русски. А есть родители, которые не считают важным, чтобы ребенок хранил русскую культуру и язык. Их дети меня спрашивают: «Зачем нам это нужно? Когда нам это пригодится?» Я отвечаю: «А если вы захотите почитать русскую классику?!»
У нас есть мальчик, который увлекся историей, героической жизнью великих князей и через это полюбил Россию. А кто-то из детей начинает любить Россию, читая русскую художественную литературу. Знание русского и церковнославянского языков только расширяет горизонты. Сегодня Апостол читал алтарник, который готовил это чтение дома. Оно заканчивается словами: «Следуйте за мною, яко же и аз Христу». А в немецком переводе звучит только: «Folge Mir nach». И ребенок говорит папе: «Как же так? Это не соответствует!» Действительно: немецкий язык не может выразить всех смыслов церковнославянского оригинала. Например, «премудрость» нельзя перевести на немецкий иначе, чем «Weisheit», а это просто «мудрость».
Опыт русской эмиграции последних десятилетий в Германии показал, что те русские, которые сохранили связь с прошлым, духовно и культурно богаче тех, кто попытался влиться в немецкую среду через разрыв с прошлым.
Как эмиграция становится миссией
– Бог всё устрояет к лучшему. На Пасху мы уже даже не помещаемся в нашем храме, люди стоят и в трапезной, и на ступенях. А в зале для праздников не хватает всем места, когда мы проводим рождественскую елку.
Господь показывает, что наша эмиграция – в руках Божиих. Ангел во плоти старец Ефрем Филофейский много лет подвизался на Афоне. В книге «Моя жизнь со старцем Иосифом» описано, какие великие подвиги старец и его ученики совершали ради Христа. И Господь так закалил его, что он получил откровение идти в Америку и проповедовать Христа неверующим.
Америка большая – где строить монастырь? Старец благословил в Аризоне. Посреди песка и кактусов услышал колокольный звон и сказал: «Здесь строим монастырь». Ни людей, ни света, ни воды… По благословению старца братия обратилась в администрацию за разрешением приобрести участок, но им ответили, что участок продаже не подлежит. Старец попросил чиновников внимательнее вчитаться в документы, и, как оказалось, мелким шрифтом там стояло: «Если участок будет отдан под монастырь, продать». Долго не могли найти воду, и опять благодаря благословению старца отыскали подземную реку. Пустыня расцвела, превратилась в дивный оазис.
Отец Ефрем Филофейский
С моими соучениками по Джорданвильской семинарии мы сподобились встречи со старцем, хотя нас предупреждали, что желающих много, порой люди ждут годами. После разговора со старцем люди меняются. Он накладывает на приходящего епитрахиль, читает молитву, и человек, который был далек от Христа, перерождается. Раньше я читал житие преподобного Серафима Саровского и не понимал строки, в которых сказано, что лицо Преподобного просияло, как солнце. В Аризоне я это увидел: незримый, но осязаемый свет исходил от старца Ефрема.
Старец уже очень немощный, но почти ежедневно он совершает литургию, долго стоит на коленях, молится за весь мир. За полтора десятилетия он основал в США около двадцати монастырей. Туда приезжает множество людей. И нет того, кто бы уехал неутешенным. Такими молитвенниками стоит и Америка, и весь мир.
У нас тоже своя миссия: Господь послал нас в Германию, чтобы мы несли свет Христов тем, кто в нем нуждается.
Непонятная Западу Россия
– Я думаю, сила России – в православии. Не будет православия – не будет России. До революции наша страна была величественной державой, с непоколебимым духом, крепкой верой. Чтобы поставить ее на колени, были устроены гонения. Но и через них Господь показал: врата ада не одолеют Церковь, которую Он создал. Сегодня Россия возрождается, и мы видим, как снова начинается давление на нее. И главный враг для ее недоброжелателей – вера, потому что вернувшаяся к своим духовным корням Россия становится непонятной, непросчитываемой и опасной для Запада.
Иногда люди, живущие в России, склонны идеализировать и копировать Запад, так было и раньше. Спрашивается: зачем? Россия богата своей историей, культурой и духовностью. Россия – это подвиг ее святых, это чудотворные иконы Пресвятой Богородицы, это благоволение к ней Господа, Который проводит ее через страдания. У нас в семьях есть предки – святые и новомученики, которые молятся за свой род.
Молитва перед образом Явления Божией Матери преподобному Сергию
Дать определение России сложно. В ней главное – необъяснимо. Иногда идешь по разбитой дороге в российской глубинке, и вдруг что-то такое почувствуешь, словно Дух Божий посетил тебя, и на сердце стало легко.
Закладку храма Сергия Радонежского в Бад-Киссингене 20 июля (1 августа) 1898 года совершил митрополит Румынской Православной Церкви Иосиф (Георгиану). Автор проекта – В. А. Шрётер. Строительство велось на средства Свято-Владимирского братства.
5 (18) июля 1901 года митрополит Иосиф при сослужении русского духовенства из Берлина и Штутгарта освятил храм во имя преподобного Сергия Радонежского. Богослужения в церкви совершались в летний период духовенством Берлинской, Кобургской, Веймарской и Штутгартской церквей.
С началом Первой мировой войны церковь закрыли, храм рассматривался как собственность противника. Колокола были сняты и переплавлены. Первое послевоенное богослужение 10 июня 1921 года совершил архиепископ Евлогий (Георгиевский). С 1926 года церковь вошла в Берлинскую и Германскую епархию РПЦЗ. Регулярные богослужения для русских, болгар, румын, сербов и греков были возобновлены в 1938 году священником Андреем Ловчим.
В период Второй мировой войны храм окормлял советских военнопленных. В июле 1945-го церковь стала кафедрой епископа Киссингенского РПЦЗ Александра (Ловчего). В 1944–1946 годах пост настоятеля занимал протоиерей Александр Богачёв. В 1945 году он помогал русским беженцам, спасая их от выдачи в СССР. Он скончался в 1946-м от последствий заключения в гестапо и был похоронен на городском кладбище.
После 1950 года число прихожан сократилось. С 1964 до 1996 года в храме не было своего священника. В 1983–1995 годах В. Н. Кессель-Ганияр следила за храмом. В настоящее время в церкви на воскресных богослужениях бывает от 80 до 130 прихожан.
Фотографии: Павла Худякова, Тамары Эккерт, Ивана Коншу, из открытых интернет-источников
Особая благодарность Татьяне Васильевне Барановой и Ларисе Песоцкой за помощь в подготовке материала