«Создали прежде всего поколенье людей золотое.
Вечно живущие боги, владельцы жилищ олимпийских.
Был еще Крон-повелитель в то время владыкою неба.
Жили те люди, как боги, с покойной и ясной душою,
Горя не зная, не зная трудов, и печальная старость
К ним приближаться не смела. Всегда одинаково сильны
Были их руки и ноги. В пирах они жизнь проводили.
А умирали, как будто объятые сном. Недостаток
Был им ни в чем неизвестен. Большой урожай и обильный
Сами давали собой хлебородные земли. Они же,
Сколько хотелось, трудились, спокойно сбирая богатства, —
Стад обладатели многих, любезные сердцу блаженных».
(Гесиод, «Труды и дни»)
Ольга Шульчева-Джарман
За это они могли благодарить Сатурна
Наверное, сложно вчитаться в этот текст, написанный примерно 2700 лет тому назад, но можно сразу понять – это то, что мы называем земным раем и что мечтаем увидеть хотя бы на минутку, на день, когда мы отдохнем от трудов и дедлайнов, когда стол будет ломиться от еды, все будем веселиться, не знать печали и делать то, что захотим – прочитаем книжку, займемся акварелью, пойдем в поход на лыжах или поедем в гости на другой конец города.
Так это же – долгие зимние выходные! Мы ждем их, как небывалого счастья, готовимся к ним по-особенному, хотим в них отдохнуть за прошлый год и набраться сил и радости (последнее – наиболее важно) на год вперед.
Не мы первые в этом желании. Может быть, как говорят, и стремителен наш век, и нечеловеческие перегрузки он несет, но жизнь человека в древнем мире, в античности, была трудна – особенно это касалось рабов, которые в уже в тридцать лет становились беззубыми дряхлыми изношенными стариками. Но и патриции порой ходили на волосок от смерти по капризу императора, жили в постоянном стрессе – они были людьми государственными, а править государством нелегко.
Древние греки праздновали эти дни отдыха сначала поздней осенью, после сбора урожая, но сами знаменитые Сатурналии были государственно установленными праздниками, от правильного празднования которых зависело благоденствие народа и сената римского, всех, кто жил в Вечном городе. Даже рабов.
В это время хозяева, планировавшие дать вольные своим рабам, осуществляли свои планы и счастливые вольноотпущенники вступали в свой золотой век – они уже не были «говорящими орудиями», они были настоящими людьми в глазах закона и других людей.
За это они могли благодарить Сатурна.
Сатурн. Скульптура в Летнем саду
Прадедушка Мороз
А кто такой Сатурн?
Мы привыкли представлять Сатурна-Кроноса в виде жутковатой статуи в Летнем саду, на которой бесстрастный жестокий дед подносит к своим устам ребенка, чтобы пожрать его.
«И Старший понял: лес, промерзший насквозь, превратившийся в лед, стоит вокруг. И растет этот лес на ледяной земле, и корни деревьев тоже ледяные.
— Здесь такой страшный мороз, почему же мне не холодно? – спросил Старший.
(…) Старик смотрел на мальчика не мигая. Не доброе и незлое лицо его было до того спокойно, что у мальчика сжалось сердце. А старик, помолчав, повторил отчетливо, гладко, как будто он читал по книжке или диктовал:
— Я. Распорядился. Чтобы холод. Не причинил. Тебе. До поры до времени. Ни малейшего вреда. Ты знаешь, кто я?
— Вы как будто Дедушка Мороз? — спросил мальчик.
— Отнюдь нет! — ответил старик холодно. — Дедушка Мороз — мой сын. Я проклял его, — этот здоровяк слишком добродушен. Я — Прадедушка Мороз, а это совсем другое дело, мой юный друг. Следуй за мной.
И старик пошел вперед, неслышно ступая по льду своими мягкими белоснежными валенками.
Вскоре они остановились у высокого крутого холма. Прадедушка Мороз порылся в снегу, из которого была сделана его шуба, и вытащил огромный ледяной ключ. Щелкнул замок, и тяжелые ледяные ворота открылись в холме.
— Следуй за мной, — повторил старик.
— Но ведь мне нужно искать брата! — воскликнул мальчик.
— Твой брат здесь, — сказал Прадедушка Мороз спокойно. — Следуй за мной.
И они вошли в холм, и ворота со звоном захлопнулись, и Старший оказался в огромном, пустом ледяном зале.(…)
— В моем дворце сорок девять таких залов. Следуй за мной, — приказал Прадедушка Мороз.
Ледяной пол был такой скользкий, что мальчик упал два раза, но старик даже не обернулся. Он мерно шагал вперед и остановился только в двадцать пятом зале ледяного дворца. Посреди этого зала стояла высокая белая печь. Мальчик обрадовался. Ему так хотелось погреться.
Но в печке этой ледяные поленья горели черным пламенем. Черные отблески прыгали по полу. Из печной дверцы тянуло леденящим холодом. И Прадедушка Мороз опустился на ледяную скамейку у ледяной печки и протянул свои ледяные пальцы к ледяному пламени.
— Садись рядом, померзнем, — предложил он мальчику.
Мальчик ничего не ответил. А старик уселся поудобнее и мерз, мерз, мерз, пока ледяные поленья не превратились в ледяные угольки. Тогда Прадушка Мороз заново набил печь ледяными дровами и разжег их ледяными спичками.
— Ну, а теперь я некоторое время посвящу беседе с тобою, — сказал он мальчику. — Ты. Должен. Слушать. Меня. Внимательно. Понял?
Мальчик кивнул головой. И Прадедушка Мороз продолжал отчетливо и гладко:
— Ты. Выгнал. Младшего брата. На мороз. Сказав. Чтобы он. Оставил. Тебя. В покое. Мне нравится этот поступок. Ты любишь покой так же, как я. Ты останешься здесь навеки. Понял?
(…)
Он подошел к печке, потряс полами своей снежной шубы, и мальчик вскрикнул горестно. Из снега на ледяной пол посыпались птицы. Синицы, поползни, дятлы, маленькие лесные зверюшки, взъерошенные и окоченевшие, горкой легли на полу.
— Эти суетливые существа даже зимой не оставляют лес в покое, — сказал старик.
— Они мертвые? — спросил мальчик.
— Я успокоил их, но не совсем, — ответил Прадедушка Мороз. — Их следует вертеть перед печкой, пока они не станут совсем прозрачными и ледяными. Займись. Немедленно. Этим. Полезным. Делом.
— Я убегу! — крикнул мальчик.
— Ты никуда не убежишь! — ответил Прадедушка Мороз твердо. – Брат твой заперт в сорок девятом зале. Пока что — он удержит тебя здесь, а впоследствии ты привыкнешь ко мне. Принимайся за работу».
(Е.Шварц. «Два брата»)
Рисунок к книге «Два брата» Евгения Шварца
Но Прадедушка Мороз, убивающий все живое – совсем не Сатурн, бог посевов, который растит все живое, который в глубинах плодородной земли сберегает хрупкую жизнь. Сатурн – странник, изгнанный своим сыном Юпитером, и пришедший в римскую землю Лациума, чтобы править на этом клочке земли так, что люди, вспоминая это время, назовут его «золотым веком».
Сатурн – бог зерна и семян, научивший людей виноградарству и земледелию.
Это были дни справедливости
У античного автора Лукиана Крон-Сатурн вынужден оправдываться от напраслин перед своим же жрецом:
«Ну, сам посуди. Есть ли на свете такой человек, я уж не говорю — бог, который позволил бы себе, сам, по доброй воле, пожрать собственных детей? Надо быть новым Фиестом и попасть, подобно ему, в руки нечестивого брата, чтобы так поступать. Но пусть даже так; можно ли, однако, съесть камень вместо младенца и не заметить этого, если, конечно, не обладаешь зубами, совершенно нечувствительными к боли? Нет. И не воевали мы вовсе, и Зевс не отнимал у меня власти силой, но я сам, добровольно, передал ему ее и отказался от управления миром. А что я не в оковах и не в Тартаре — это, я думаю, ты и сам видишь, если ты не слеп… Все дело в том, что я был уже стар и страдал вследствие своего возраста подагрой, — отсюда и возникло у людей предположение о моих оковах, так как я был не в силах, меня не хватало на все преступления нынешнего поколения. Вечно приходилось бегать то вверх, то вниз с поднятым перуном и поджигать им разных клятвопреступников, святотатцев и насильников, — дело было хлопотливое, тягостное и подстать только молодому. Вот я и уступил мое место Зевсу, и очень рад, что так сделал. Вообще я решил, что неплохо будет разделить мое царство между сыновьями, благо они у меня имеются, а самому на покое наслаждаться, лежа целые дни за столом, и не возиться больше с молящимися, не выслушивать докучных просьб, одна с другой несовместимых, не греметь громами, не сверкать молниями… Вместо всего этого я веду сейчас стариковскую жизнь, чрезвычайно приятную: пью нектар покрепче да разговоры разговариваю с Япетом и другими моими сверстниками».
Как же проводились сатурналии? Римский поэт Стаций не случайно называл их «пьяной ночью». Но одним вином (а пили в Риме вино, да еще и разбавляли его, а кто так не делал, того звали пьяницами) праздники не ограничивались. Это были дни справедливости, которая прощает долги и щедрости, которая делает подарки. Мы имеем свидетельство многих античных авторов, а остроумный Лукиан даже записал правила, которые сам Сатурн дает своему другу-жрецу на дружеской праздничной попойке:
«— Из того, что приготовлено к рассылке, не оставлять для себя ничего. И раскаяния не должно возникать по поводу подарков.
— Если кто-нибудь в прошлом году, находясь в отъезде, остался обделенным, пусть получит свою прошлогоднюю долю вместе с нынешней.
— Пусть уплатят богачи долги за своих друзей-бедняков, а равно и плату домохозяину, если кто-нибудь, задолжавши, не имеет возможности внести платы сам. И вообще вменяется богатым в обязанность знать, в чем всего более нуждаются их друзья.
— И у получающих не должно быть недовольства своей долей; присланный подарок, каков бы он ни был, пусть кажется большим. И пусть не обращают в насмешку Кроновы приношения.
— Бедняк, если он человек ученый, пусть пошлет в ответ богатому: или книгу одного из древних писателей (только не сулящую ничего дурного, веселую, застольную), или собственное сочинение, какое сможет. Богач же должен этот подарок принять со светлым лицом, а принявши — прочесть не медля. Если же какой-либо богач оттолкнет или выбросит подарок — пусть знает, что подлежит он грозному серпу Крона…
— Если же бедняк, через силу, пошлет богачу платье, серебра или золота, то посланное им подлежит отобранию в казну и продаже со внесением денег в сокровищницу Крона».
А дальше шло зимнее веселье – с 17 декабря рабы становились на краткое время господами, господа – рабами и прислуживали своим рабам за столом. Дни немыслимой свободы! Все вверх дном!
Перемена ролей
Тема Сатурналий обыгрывалась в комедиях – пусть Сатурналии быстро заканчивались, память об их переворачивающем порядок веселье хранилась весь год.
Раб и хозяин менялись местами – это было славной шуткой, и использовалось в комедиях, которые и собирали толпы зрителей в эти веселые праздничные дни.
В одной из пьес Плавта («Псевдол») изображен находчивый раб, Баллион, обманывающий своего молодого хозяина, влюбленного в девушку-рабыню Финикию Калидора. Хозяин Финикии грозится продать ее, но хитрый раб улаживает дело. После этого Каллидор восклицает, веля другому рабу –
«Скорее приготовь заклание,
Мясников веди, животных жертвенных вот этому
Вышнему Юпитеру! Он выше Юпитера!»
В менее известной пьесе того же Плавта («Ослы») (кстати, цитата из этой комедии стала поговоркой «человек человеку волк») мы видим другого юного и влюбленного безумца, хозяйского сына Аргириппа. Раб Либан хитроумно достал для Аргириппа деньги на покупку его возлюбленной — рабыни Филении, но прежде чем вернуть их, устраивает настоящие Сатурналии, римский праздник, во время которого все идет «шиворот-навыворот», люди меняются социальными ролями. Либан заставляет молодого хозяина встать перед ним, рабом, на четвереньки, и ездит на нем, как на коне, потом требует, чтобы Филения обняла и поцеловала его, а потом доходит до такого состояния, которое современный психиатр назвал бы манией величия.
«Статую и жертвенник поставь мне/Как богу, заколи быка!/ Тебе я бог спасенья». (Salus, римское божество)! «Это все, конечно, несерьезно, но это, несомненно, инверсия, и инверсия того, что существовало на самом деле: для раба хозяин был богом и спасением», — пишет историк римской религии I. Gradel.
В другой пьесе Плавта раб приносит добрые вести пожилому римскому гражданину о том, что его сын жив, и напрямую требует, чтобы привели ягненка и приготовили все для жертвоприношения ему, рабу:
«Я тебе сейчас Юпитер, я тебе верховный бог,/Я тебе Восторг и Счастье, Радость, Свет, Спасение!» (с большой буквы написаны имена римских богов — Salus, Fortuna, Lux, Laetitia, Gaudium).
Рабу надо в этом случае поклониться не «как богу» — для несчастного и обрадованного отца он и есть бог.
Зрители комедии смеялись – их смех был вызван именно «переменой ролей», к которым они были привычны в повседневной жизни. Действительно, для раба, бесправного существа, хозяин был единственным покровителем и защитником. Если хозяин не заступался за своего раба (или клиента), для того не было больше заступников.
Справедливость, щедрость, свобода
Кстати, именно символическое прислуживание рабу за столом вне Сатурналий имело символическую и юридическую силу – оно было частью ритуала отпускания на свободу раба. Святитель Иоанн Златоуст еще был свидетелем этого обычая, поэтому он говорит о полученной даром свободе христианина, венцом и образом которой является Евхаристия: «Здесь Сам Царь подает тебе Чашу!»
Удивительна тема свободы, прощения долгов, нового года – «нового лета» благости пусть не истинного Бога, но бога, придуманного людьми от их желания примирения и радости всех – и богатых, и бедных, и свободных, и рабов. Этим жил Рим – не случайно один из главных холмов Вечного Города, Капитолийский, носил также и имя Сатурна, а один из его древнейших храмов располагался на римском Форуме – не в пригороде, как храм бога-пришельца, например, Эскулапа, а храм коренного, древнего бога Рима. И казна римская хранилась в храме Сатурна. Он знал, как распоряжаться ею справедливо. Лациум, земли, на которых стоял Вечный Город, называли «землею Сатурна».
Подобные обычаи, впрочем, были у многих народов древности. Но самое интересное – такой обычай был в Древнем Израиле.
Был в древнем Израиле такой обычай, установленный Моисеем по указанию Бога. Каждый седьмой год был «субботним годом», когда не засевали поля и не обрезывали виноградники, а пятидесятый год был «субботой суббот»: юбилейный год, «лето Господне».
«И насчитай себе семь субботних лет, семь раз по семи лет, чтоб было у тебя в семи субботних годах сорок девять лет; и воструби трубою в седьмой месяц, в десятый [день] месяца, в день очищения вострубите трубою по всей земле вашей; и освятите пятидесятый год и объявите свободу на земле всем жителям ее: да будет это у вас юбилей; и возвратитесь каждый во владение свое, и каждый возвратитесь в свое племя.Пятидесятый год да будет у вас юбилей: не сейте и не жните, что само вырастет на земле, и не снимайте ягод с необрезанных лоз ее, ибо это юбилей: священным да будет он для вас; с поля ешьте произведения ее. В юбилейный год возвратитесь каждый во владение свое.Если будешь продавать что ближнему твоему, или будешь покупать что у ближнего твоего, не обижайте друг друга; по расчислению лет после юбилея ты должен покупать у ближнего твоего, и по расчислению лет дохода он должен продавать тебе; если много остается лет, умножь цену; а если мало лет остается, уменьши цену, ибо известное число лет жатв он продает тебе. Не обижайте один другого; бойся Бога твоего, ибо Я Господь, Бог ваш» (Лев. 25:8-14).
Какой прекрасный образ – закончилось время трудов, и Бог Сам питает нас, примирившихся со своими братьями! Справедливость, щедрость, свобода… Нет рабов, нет долгов, а Сам Бог дарит нам все.
«Если скажете: что же нам есть в седьмой год, когда мы не будем ни сеять, ни собирать произведений наших? Я пошлю благословение Мое на вас» (Лев. 25:20-21).
Именно этот образ, знакомый всем современникам Иисуса Христа, использует Спаситель для того, чтобы показать близость, невыразимую близость Царства Божия. Он учит молиться учеников, и перед ними встают явные аналогии с летом Господним, юбилейным годом. Пятидесятое лето – всего лишь прообраз, довольно редко случавшийся среди повседневной, нелегкой жизни Израиля.
На земле все люди человеки
Но были и другие обычаи Сатурналий.
«В правила римских Сатурналий входило, между прочим, избрание на все время празднования шуточного «царя сатурналий», так наз. rех bibendi, которому все участники праздника должны были беспрекословно подчиняться. Шуточный царь являлся как бы олицетворением на пиру самого царя Сатурна. Легионеры в Силистрии также избирали «царя сатурналий», однако, вопреки римским обычаям, но в соответствии с обрядом некоторых восточных празднеств, избранный ими «царь» по прошествии месячного срока празднеств должен был добровольно умереть на алтаре Сатурна. Царем сатурналий в 303 г. оказался христианин, по имени Дазий, который в последний момент отказался от этого ритуального самоубийства, предпочтя ему смерть христианского мученика. По распоряжению легионного начальства он был схвачен и убит у алтаря Сатурна в назначенный срок» (Ельницкий Л.А.)
Не играли ли в злые Сатурналии воины в претории Пилата и с Царем царей?…
Дирк ван Бабюрен. «Христос в терновом венце», 1623 год
***
…В образе Сатурна мешается и «прадедушка Мороз» и «дедушка Мороз». Христианство отделило одно от другого, преодолело ту самую тяжкую «античную двойственность», о которой писал знаменитый русский философ А.Ф. Лосев. Осталась доброта, отпускающая на свободу, когда уже нет никакой надежды. Потому что люди – из плоти и крови, они просты и слабы, и хотят радости.
«На земле все люди человеки,
Чада.
Хоть одну им малую забаву
Надо.
Жутко им меж темных
Перелесиц…»
– говорит Богородица, объясняя Своему Младенцу тяготы земной жизни в мифически-сказочном сюжете стихотворения Сергея Есенина.
И ходит по лесам и перелесицам Руси и мира всего Сатурн, который вовсе не Сатурн. В конце концов, если св. Августин воскликнул: «И сам жрец Митры, и сам Митра – уже христианин!», так почему Сатурну не быть? Но это, конечно, шутка и сказка.
А разве не из глубин ли человеческой сознания растет архетип доброго старца, который всегда придет на помощь в трудную минуту и принесет избавление от нищеты, тюрьмы и сумы? И пусть Сатурн остается мифом древности, у христиан есть настоящие живые люди, которые стали добрыми дедушками для других. Двоих из этих людей помнит весь мир – 19 декабря празднуется свт. Николай Мирликийский, а 25 декабря – свт. Спиридон Тримифунтский. Но много их, и только Христос Бог знает имена тех, кто не в мифе, а в реальной жизни приходили и приходят на помощь ближнему и дальнему.
Святитель Николай Чудотворец
…Но что все-таки было главным в Сатурновом царстве, кроме безудержного веселья и восхитительного чувства свободы?
Сызнова ныне времен зачинается строй величавый,
Дева грядет к нам опять, грядет Сатурново царство.
Снова с высоких небес посылается новое племя.
…и пойдут чередою великие годы.
Если в правленье твое преступленья не вовсе исчезнут,
То обессилят и мир от всечасного страха избавят.
Жить ему жизнью богов; он увидит богов и героев
Сонмы, они же его увидят к себе приобщенным.
…Мальчик, в подарок тебе земля, не возделана вовсе,
…Сами домой понесут молоком отягченное вымя
Козы, и грозные львы стадам уже страшны не будут.
Будет сама колыбель услаждать тебя щедро цветами.
Сгинет навеки змея, и трава с предательским ядом
…К почестям высшим гряди — тогда уже время наступит, —
Отпрыск богов дорогой, Юпитера высшего племя!
…Лишь бы твои прославить дела мне достало дыханья!
Мальчик, мать узнавай и ей начинай улыбаться…
(Вергилий, Буколики, Эклога IV)
И когда Сатурналии иссякают, приходит пора Рождества.
Читайте также:
- Яблочный холивар, «язычники» в сетях и Христос Преобразившийся
- Сотник, его слуга и «друг императора»
- Радоница: мёд Сампсона и Ионафана
- Мученик Вонифатий: выход из безвыходной ситуации