Сегодня исполняется 25 лет со дня убийства протоиерея Александра Меня

Михаил Мень, сын:

— Отец был мастером по управлению своим временем, у него всё было чётко расписано. С детства он меня приучил к тому, что я должен вести еженедельник…. У отца хватало времени на общение со мной и моей сестрой. Когда мы были маленькими, он нам читал вслух – это было любимое занятие. Мы оба с сестрой были читающие, но это совершенно разные конфигурации: одно дело читать самому, другое дело, когда отец читал нам вслух с комментариями, мы могли задать вопросы и так далее. Он находил для этого возможность.

– Мне запомнилось, что он никогда не навязывал свою точку зрения, но всегда мягко подводил к ней. Я потом уже, вспоминая, осознаю, что это было сделано педагогически мастерски. Он никогда не говорил: «нет, надо не так, а вот так». Он говорил: «ну, ты смотри повнимательней, прочти статью в журнале». То есть подводил всегда к тому, чтобы и у меня, и у моей сестры была сформирована точка зрения на основе той информации, которую он рекомендовал, а не впрямую полученная установка от отца, который, безусловно, был для нас авторитетом.

Протоиерей Виктор Григоренко, племянник:

— Я помню, как приезжал в Новую Деревню только слушать его проповеди —  не на богослужение, а чтобы послушать, как он проповедует. Богослужение и литургия открылись мне позже. Но в тот очень важный для меня период отец Александр стал для меня именно отцом Александром, а не дядей Аликом, как мы его звали в детстве. И тогда, уже в конце его жизни – в 88-м-89-м году, мы достаточно часто встречались, я приезжал сюда больше не как племянник, чтобы побыть здесь с бабушкой, помочь, что-то сделать, а для того чтобы задать вопросы, которые меня беспокоили. Это были уже совершенно другого качества взаимоотношения, взаимоотношения прихожанина и наставника, хотя, конечно же всё остальное тоже никуда не делось.

 Андрей Тавров, писатель и журналист, автор книги «Сын человеческий. Об отце Александре Мене»:

— Я не встречал в жизни человека, который бы столько вкладывал себя, своей любви, времени и сил в судьбы (часто изломанные) своих прихожан. К нему стояли очереди, и для каждого он находил дополнительное время. Его молитва исцелила меня от страшной депрессии. Для этого мы ездили на «явочную квартиру» (в церковной сторожке ему запрещалось принимать прихожан).

Его нельзя было представить завистливым, обиженным или, например, опирающимся на что-то другое, кроме Христа. Любовь его шла не от человеческого источника. Отца Александра нельзя было представить «чеховским» героем, средним бытовым образом, ставшим настолько притягательным в наше время.

Полные интервью-воспоминания об отце Александре Мене читайте здесь.