Весна 1991 года. Казалось бы, всё как и в предыдущие предпасхальные дни. Снег тает, солнышко с каждым днем веселее, забот и хлопот в делах домашних прибавилось. В селах и поселках к делам полевым и огородным готовятся, в городе мусор убирают… Обычные хлопоты. Вот только время необычно и тревожно.
Новость за новостью о новых откровениях в экономике, политике, истории. То, что казалось незыблемым и вечным, в одночасье становится временным и преходящим. Рушатся идеалы, а новые имеют такую непонятность и зыбкость, что уже не знаешь, кому верить и что считать главным.
Пустеют полки магазинов, все меньше можно купить хлеба на бумажный рубль, который получает наименование «деревянный», а те, кого раньше считали спекулянтами, получают наименование «предприниматель». Странно все. Тревожно. Давний вопрос пушкинского Германа: «Что день грядущий мне готовит?» — становится актуальной повседневностью.
Одно радовало. Открываются двери храмов и церквей. Более того — возникают новые приходы, и выясняется, что никуда православие не делось, что исконная вера сохранилась, и по телевизору так и не удастся посмотреть последнего попа, которого обещали показать в 60-х.
Именно в это время, получил я назначение на настоятельство в строящемся Свято-Духовом храме села Ребриково. Строитель из меня такой же, как космонавт, то бишь никакой, поэтому визит на соседнюю шахту Фрунзе был предрешен, как и то, что рано или поздно окажусь я в кабинете генерального директора «Ровенькиантрацит» Геннадия Константиновича Астрова. Церкви — они миром строятся, без прихожан и благодетелей купола ввысь не взметнутся. Помощники нужны.
Геннадий Астров
Геннадий Константинович встретил приветливо и, как мне показалось, с любопытством. Мы больше о вере православной говорили да о традициях рассуждали, чем о стройке и заботах приходских. Генерал много расспрашивал, интересовался о том, кто прихожане, и кто, собственно, я такой. Священников тогда в нашем регионе лишь пятеро было, и человек в рясе не только у простых обывателей удивление вызывал. Начальствующие тоже понять хотели, что из себя представляют те, о ком ранее лишь как об анахронизме писали и рассказывали.
Наверное, именно это стремление понять и сложить для себя четкое мнение о Церкви и привело к тому, что через несколько дней поехал я на «генеральской» машине вместе с Геннадием Константиновичем к самому луганскому архиерею, владыке Луганскому и Старобельскому Иоанникию, тогда он еще епископом пребывал.
Владыка встретил приветливо, поил нас чаем и долго беседовал с генералом. Обо всем. О вере, об истории, о собственной жизни и родственниках, о том, как времена эти непонятные пережить. Никто никого не учил, не просвещал и не менторствовал. Просто любой вопрос приводил к размышлениям и как-то само собой привязывался к сегодняшней повседневности.
Свято-Духов храм, с. Ребриково
Я просто слушал и ждал, когда же они о моем храме заговорят. Не дождался…
Тепло распрощались Владыка с Генералом, друг друга в гости пригласили, и по их лицам было явно заметно, что довольны они встречей.
Когда ехали обратно, Геннадий Константинович все удивлялся простоте Владыки, его простым искренним гостеприимством, да тому, что монашеские правила определяют монаху отсутствие семьи собственной. Когда подъехали к Ребриково, Генерал спросил у меня, можно ли на наш приход посмотреть да на стройку взглянуть?
Заехали.
Только сегодня мне стало понятным, как корректен был Геннадий Константинович, рассматривая наше «храмовое зодчество». Долго он ходил и внутри, и снаружи строящейся церкви, задавал конкретные вопросы, на которые у меня конкретные ответы не всегда находилось. Ходил и приговаривал:
— Да, критиковать легко.
Тем и закончилась наша поездка к архиерею и началась настоящая профессиональная строительная работа на приходе. Через пару дней позвонили, в управление шахтное пригласили, расспросили обо всём и со мной на приход сам директор шахты вкупе с главным инженером поехали. Планерку проводить…
Сегодня практически нет в нашем благочинии храмов, которым бы не помогали шахтеры, и исток этой помощи именно в Геннадии Константиновиче в те годы начинался. Он один из первых понял, что нельзя терять веками приобретенное, как и убедил его наш архиерей, что нельзя человеку без веры быть…
Но ведь не только через начальствующих и власть предержащих сила Божия проявляется!
Зимой 1993-1994 гг. в нашем храме заканчивали изготовление иконостаса. В стране бушевала инфляция, которая крепко ударила по церковному бюджету. Для полного расчета с художником и отделочниками не хватало денег. Это понимал уже не только я, но и те, кто трудился над иконостасом — тем более, что больших праздников, приносящих хоть какой-то доход, в ближайшее время не ожидалось. Оставалось надеяться лишь на милость Божию.
За несколько дней до окончания работ разгулялась непогода, и я остался ночевать на приходе. Ночью услышал настойчивый автомобильный сигнал. Невольно подумалось: «Кого это в столь поздний час нелегкая принесла».
Вышел посмотреть.
У церковных ворот стояла большая иномарка, а рядом с ней мужская и женская фигуры. В те времена подобных машин еще мало на дорогах наших обреталось, поэтому было ясно, что передо мной кто-то из тех, кого тогда «новыми русскими» называли. Не ошибся. Вид, что у мужчины, что у женщины (позже узнал, что это муж и жена) был солидный, но основательно перепуганный, и они настоятельно просили меня немедленно отслужить молебен, «где Бога благодарят».
«Но почему именно сейчас?» – недоумевал я.
«Два часа назад нас Бог спас от смерти», – рассказали они. – «На трассе нашу машину занесло, и она, потеряв всякое управление, кружась, более двухсот метров неслась по дороге. Только чудом не столкнулись со встречными и не улетели с крутого уклона. Мы уже с жизнью прощаться начали, скорость-то большая, а машина на полном ходу врезались в единственный на склоне сугроб. Служи, батя, службу, Господь нам помог».
Я отслужил. На храм они пожертвовали даже больше, чем требовалось для расчета с иконописцами.
Иконостас, на который не было денег
Таких удивительных событий, в которых Господь через человека помощь Свою оказывает, множество. Вот только понимается это не сразу. Время нужно…
Шесть лет назад благословили мне настоятельство в городском храме-часовне, построенном в память погибших шахтеров. Храм расположен в центре города, на небольшой парковой аллее. Стоит наша церквушка в честь Богоотцов Иоакима и Анны на месте старого, заросшего акациями, вязами и каштанами кладбища, которое в раннее советское время разравняли и превратили в «место отдыха с фонтаном».
Храм расположен так, что к центральным автобусным остановкам, к рынку и к городским управленческим зданиям самый короткий путь именно мимо церкви. С одной стороны, мне это нравилось, так как, проходя мимо, и лоб перекрестят, и в храм зайдут молебен отслужить, панихиду заказать, записочку с именами родных и любимых на литургию подать или просто свечу поставить.
Храм-часовня в честь святых Богоотцов Иоакима и Анны, г. Ровеньки
Но была и иная сторона. Ночная. За время 90-х годов облюбовали эту практически заброшенную аллею любители выпить и та часть молодежи, которую мы «неблагополучной» зовем. На уговоры не хулиганить и вести себя культурно они не поддавались, а призывы к милиции о помощи эффект имели однодневный. Пришлось нанимать сторожей «грозного вида», и храм с вечера до утра, естественно, был закрыт.
В один из церковных праздников пришел в церковь генеральный директор нашего шахтерского объединения и после службы высказал неудовольствие, что горняки, идущие на ночную четвертую смену или возвращающиеся с третьей, не могут в храм зайти. Рассказал я ему причину, из-за которой замок на храмовых дверях в ночное время красуется.
Генерал пообещал эту проблему быстренько решить. И обещание выполнил. Среди «неблагополучной» части городских жителей быстро распространилась весть, что пить, сорить и хулиганить возле церкви на аллее — себе дороже, так как там быстро уму-разуму научат ребята из шахтерской охраны.
Теперь практически все сутки храм в открытом состоянии пребывает, хотя сторожа у нас уже свои, приходские…
Читайте также:
Это, братцы, не беда, а череда смирения