Как нужно и как не нужно писать исторические книги? О первом томе масштабного проекта Бориса Акунина «История Российского Государства» — Андрей Зайцев.
«Настоящий историк похож на сказочного людоеда. Где пахнет человечиной, там, он знает, его ждет добыча».
Эти слова Марка Блока — одного из крупнейших историков начала ХХ века — можно считать одним из секретов хорошей работы, посвященной прошлому. Хотим мы того или нет, но «историю генералов» читать куда интереснее, чем труд об особенностях государственного устройства домонгольской Руси. Нас всегда притягивают человеческие судьбы и отталкивают теоретические рассуждения. «История Российского государства» — лишнее тому подтверждение.
В первом томе новой книги Бориса Акунина больше всего не хватает именно его таланта беллетриста. Историку-любителю можно простить вольные и невольные ошибки, стремление подверстать факты под свою концепцию. В конце концов, автор не скрывает своих целей: он пишет «политическую историю» и пытается «вычислить, как было на самом деле». Ради занимательного рассказа можно примириться с некоторым упрощением. Михаилу Гаспарову удалось создать прекрасные популярные книги по Древней Греции и Древнему Риму, где мало ссылок и много картинок.
Беда в другом. Книгу Бориса Акунина читать необычайно скучно. В первом томе есть яркие зарисовки, цитаты из средневековых хроник, авторские отступления и попытки выйти на современные проблемы, но нет огня, увлеченности.
Историк Борис Акунин раздает советы князьям, комментирует летописи, но при этом у читателя не возникает ощущения включенности автора в процесс. Создается впечатление, что государство российское еще при рождении было хладным трупом, в котором не было жизни: народ всегда хотел жить автономно, правители совершали одну ошибку за другой, а страна наша — результат какого-то уродливого, противоестественного союза между Европой и Азией:
«Главным „азиатским“ наследием для России стала сакрализация государственной власти как гаранта стабильности и вытекающее отсюда ограничение личных свобод. Не государство служит своим жителям, а жители государству — вот принцип, по которому во все периоды была устроена российская внутренняя жизнь».
Эта цитата и есть краткое содержание первого тома. Ради нее были долгие рассуждения о российском климате и ландшафте, рассказы о княжеских междоусобицах, изложение норманской теории происхождения России и даже фрагменты из личного блога писателя.
Сотни тысяч знаков, десятки выписок из исторических документов в переводах и пересказах, обширные фрагменты из Николая Михайловича Карамзина — и в результате вывод о жестокости и сакральности власти как наследии Азии.
В этой концепции есть лишь один маленький изъян — в эпоху Средневековья в Европе власть также считалась сакральной. Марк Блок написал целую книгу об отношении к монарху: «Короли-чудотворцы. Очерк представлений о сверхъестественном характере королевской власти, распространенных преимущественно во Франции и в Англии».
За длинным названием скрывается увлекательнейшее повествование о народной вере в святость и силу короля, об исцелении золотушных, о церковных обрядах. Так что представление о сакральности власти — не азиатское изобретение, и в этом отношении Древняя Русь была вполне европейским государством.
Кстати о русском православии Борис Акунин пишет с куда большей теплотой, чем о государственной власти. Он ставит в заслугу Церкви культурное и книжное просвещение страны, смягчение нравов и спасение государства в критические моменты истории. Но при этом в книге есть огромные лакуны, которые очень сильно портят картину. Практически ничего не сказано об избрании первого русского епископа при Ярославе мудром. Речь идет о митрополите Иларионе Киевском — авторе Слова о законе и благодати. Ни разу не упомянут Киево-Печерский монастырь и его два основателя — преподобные Антоний и Феодосий.
Борис Акунин подробно разбирает ссору между тремя сыновьями Ярослава Мудрого, но при этом ничего не говорит о той роли, какую сыграл преподобный Феодосий. Не цитирует Житие Феодосия Печерского и летописные статьи, служащие ценнейшим источником по политической истории Киевской Руси конца XI века.
Конечно, автор имеет право на выбор источников и на свое видение политической истории Российского государства. Конечно, саму попытку рассказа о российской истории из уст популярнейшего писателя можно только приветствовать.
Читатель найдет в книге неплохие зарисовки о русских князьях, где есть и характер, и страсть, и мастерство, но они тонут в обилии личных оценок и теоретических рассуждений и много теряют в переводе и пересказе. Книга «История российского государства» может пробудить интерес к истории, но будет обидно, если читатель удовлетворит его лишь книгой Бориса Акунина, где так мало «человечины».