Борис Мирза
В ней, на самом деле, много хорошего. И прежде всего – человек она увлеченный. Правда, уж если увлекается, то со всей силой и энергией своей души. Увлекается так, что ничего почти не остается на остальную жизнь и на другие предметы бытия, которыми она увлекалась раньше. Увлечений она переменила достаточно, но последние годы, кажется, смогла остановиться, став новоначальной православной.
В православии, опять же, нашла она столько предметов для увлечения, что ее новая любовь держится много дольше обычных поветрий.
Начав регулярно ходить в храм, она быстро взбежала по карьерной лестнице нашей общины до почетной должности смотрительницы подсвечника слева от алтаря.
Ей очень быстро удалось разобраться в последовательности и правильном порядке поведения в храме во время богослужений.
Когда я оказываюсь рядом с ней, то слышу, как она шепотом раздает указания другим прихожанам:
– Сейчас надо встать! Евангелие же!
Нравятся ей и всякие чудесные предметы, которые время от времени появляются в церковной лавке. Как-то встретив меня на проселочной дороге у нашего дома (мы с ней соседи), она воскликнула:
– Сухарики! Тебе нужны сухарики!
Я удивился:
– Что?
– Сухарики, освященные на мощах! Нам привезли! Помогают от всего желудочного! У тебя ж желудочное.
– Да, – киваю я. – Желудочное у меня.
– Вот перед едой один-два съедаешь. Главное, с молитвой.
– Понял, – говорю, – а сами сухарики, без молитвы, не помогут?
– Нет! Без молитвы ничего не поможет!
– Понятно. А молитва без сухариков?
Она смотрит на меня.
– Я тебе говорю… сухарики освящены на мощах… – она называет почитаемого святого. – Чего тут непонятного?
Я опять киваю. Все понятно. И главное, логично.
Она еще очень по-женски интересная. В ее сорок с небольшим лет ей даже краситься особо не надо. Ну, она и не красится. Знакомы мы с ней и ее мужем давно, живем рядом. А последние годы посещаем один и тот же храм. Иногда я из вежливости интересуюсь их делами. Но ей, видимо, не хочется рассказывать про мужа, а про дочку я и так все знаю. Она всегда при ней.
Зато любит сообщать мне важные духовные открытия:
– Есть в Дивеево канавка Пресвятой Богородицы, по ней надо ходить и читать «Богородице Дево, радуйся» сто пятьдесят раз!
– И что тогда случится?
– Благодать же! Всякие чудеса бывают!
– Надо же.
– Надо бы поехать, да где уж. С нашими-то заработками.
– Ничего, – говорю, – вы попробуйте дома Богородицу призвать так же. Может, Она и без канавки вас посетит благодатью?
– Эх! Вот же кому-то счастье – жить рядом с Дивеево!
На наше с ней добрососедское общение никакие споры не влияют. Она считает меня недостаточно ревностным христианином, и я с ней каждый раз соглашаюсь. Я же не всегда удерживаюсь от неудобных для нее вопросов. Вот так недавно, где-то с месяц назад, после Литургии я слышу, как она рассказывает другим прихожанкам:
– …И вот нашли могилку-то, матушки игуменьи Агафьи Суворовой. Внучка полководца! А прожила она сто пятьдесят лет! Вот чудо-то!
Бабульки вторят ей:
– Ох, чудо.
– Игуменьи, они ведь святой жизни. Вот и ссудил Господь долголетием!
– Чудо!
Я не выдерживаю и подхожу-таки к ним. Всегда потом жалею, что ввязался.
– Тоже видел это чудо в интернете, – говорю, – но не понял, почему в родословной, которая вполне доступна, у Александра Суворова нет такой внучки? Может, забыли или пропустили.
Она смотрит на меня с недоверием и досадой.
– Хорошо, – продолжаю я, хотя понимаю, что не надо бы, – хорошо, пусть так. И хотя фото с крестом выглядит как фейк…
– Что? – спрашивает меня бабуля, поправляя платок.
– Как подделка, – поясняю я, – но пусть будет так, пусть это настоящее.
– Вот!
– Да. Так скажите, в чем тут чудо? Ну, прожила некая игуменья сто пятьдесят лет. Ну, не спешили ее забрать на тот свет. Может, исполняла она важную миссию, а может, ждал Господь и долго терпел. В чем здесь чудо?
– А сто пятьдесят лет – не чудо ли?!
– Земной жизни Спасителя было тридцать три года. А он наш Бог. Святые Вера, Надежда, Любовь были совсем детьми… и почему мне восхищаться от ста пятидесяти лет какой-то игуменьи?
– Ведь чудо же!
И вдруг меня поддерживает высокий солидный мужчина, регент Василий. Он подошел незаметно и, видимо, слушал наш спор.
– Да. А настоящее чудо произошло только что в храме, – говорит он басом.
Бабульки и моя соседка, язвительно посмотрев на меня, не верящего в чудеса, устремляют все внимание к нему.
– Какое? Какое?!
– Литургия! – отвечает наш регент. – Только что, при вас, вино и хлеб превратились в Плоть и Кровь Христову. Вот чудо, свидетелями которого мы с вами были! А вы все про бабульку какую-то из интернета! Нужна она вам?
Фото: tatarstan-mitropolia.ru
И все-таки мы дружим с моей соседкой. Она жалуется мне на мужа, когда мы бредем домой из храма. Жалуется, что он всегда злой и невоцерковленный. Что не понимает ничего, даже самого элементарного, в ее тонком православном устройстве.
– Может, вы с ним поговорите, как мужчина с мужчиной?
Я обещаю поговорить. Кроме всего прочего, мне это выгодно. Ее муж – отличный непьющий сантехник. Что само по себе в нашем поселке редкость. И в понедельник он как раз должен прийти ко мне, посмотреть текущую раковину. Починив раковину и перед тем, как приступить к подключению посудомоечной машины, он делает перекур, выйдя и присев на пороге моего дома. Я сажусь рядом.
– Как дела, как супруга?
– Да все нормально.
– Это хорошо. Хорошо, когда супруга верующая. В храм ходит, – пытаюсь свернуть я на нужную тему. – Вот у меня жена тоже верующая…
– И как? Все нормально?
– Да, – отвечаю я, точно так же, как он, и чувствую, что моя попытка спровоцировать разговор проваливается. Не болтуны мы с ним. – Все нормально.
Но он сам приходит мне на помощь.
– Чего тут хорошего. Когда только о вере? – он спотыкается на этом вопросе, потому что наслышан, что мы с супругой ходим в храм. – Ну, в смысле, хорошо, конечно. Православная жена гулять не будет… но…
Он замолкает.
– Что «но»?
Он явно преодолевает смущение.
– Им ведь ничего нельзя.
– В смысле?
– Ну, вот сейчас пост. Я тоже пощусь. Но ведь и это нельзя…
– Что нельзя-то?
– Ну, – он подбирает слова. – Близость нельзя. И не только в пост нельзя. В среду нельзя, в пятницу нельзя, в субботу с воскресеньем тоже. Только и думаешь, как правильный день поймать, и чтобы она не сильно в этот день устала…
– Пост – важная вещь, – говорю я, понимая, что мне сейчас придется вспоминать все, что я знаю о телесном и духовном посте, и что-то мямлить по этому поводу.
– Да я знаю! – вдруг говорит он. – Я и сам пощусь!
– Как? Почему? Вы же в храм не ходите, вроде супруга говорила, что не верите.
– Ну, я верю в душе. А пощусь из любви, – он смущается. – Ну, они не едят, и я. Жена с тещей. И я из любви к ней не ем. Чего мясом-то их мучить.
Он постится из-за любви. Какой прекрасный пример.
– Что ж, – говорю я, – в душе верить и любить ближних очень хорошо. Но ведь надо и жизнь исправить. Знаете, я уверен, что Бог вам поможет в ваших проблемах. Если вы тоже обратитесь к Нему. Сходите на исповедь. И расскажите священнику нашему о проблемах заодно.
– Как это?
– Да вот так. Дома есть книжки, как подготовиться к исповеди?
– Вот уж чего полно. Книжек у нас о вере много. Я посмотрю.
– Ну и хорошо. Только вот я вам одну вещь посоветую. Вы батюшке, как будете исповедоваться, расскажите, что в пост приходится подолгу воздерживаться, и что у вас возникают блудные помыслы.
– Что?
– Ну, когда долго ничего с супругой нет, и других женщин видите…
– А, это… – он опять смущается. – Ну да. Бывает. Хочется из штанов выпрыгнуть.
– Вот это и расскажите. Но не так, а скажите – блудные помыслы.
– Хорошо, – он молчит. – Знаете, я попробую.
Я уже знаю, что да, он попробует. И даже знаю приблизительно, что будет дальше. И что скажет наш батюшка…
Через неделю он опять у меня, теперь меняет проржавевшую трубу во дворе. Смотрит на меня радостно.
– Получилось!
– Что? Труба нам очень нужна. Жена цветы посадила. Полив необходим.
– Да это понятно! Я про исповедь! Получилось! Все подействовало. Батюшка мне сказал, что нужно по согласию! И что супруги не должны отказывать друг другу.
– Вы уж не отказывайте!
– Я – нет! Никогда.
Мы оба улыбаемся.
– Исповедь и Причастие – настоящие чудеса. Вы приходите, – говорю, и по его взгляду чувствую: придет.
Действительно, на следующей неделе встречаемся в храме. Он один, без жены.
После службы спрашиваю:
– Что с супругой?
– Немножко приболела. Ничего. Простуда. Привет вам передавала. Очень рада, что мы подружились.
– И ей передавайте. Я тоже рад.
Он вдруг лезет в карман. Достает пакетик. В нем сухарики.
– Велела вам отдать. Помогает от всего желудочного.
Я благодарю и убираю сухарики в карман. В этой женщине, его жене, на самом деле, много хорошего.