Священник Андрей Постернак
– Расскажите о роли женщины в Церкви в первые века христианства? Среди православных до сих пор существует мнение о строго настороженном, даже отрицательном отношении к женщине в древности, каковы истоки такого отношения, и подтверждаются ли они в античных и средневековых источниках?
– Мы привыкли мыслить стереотипами, в том числе относительно исторических событий и фактов. С одной стороны, мы хорошо знаем о том, что в христианстве все равны. Апостол Павел говорит, что нет ни мужского пола, ни женского – для спасения души не важно, кем является человек – мужчиной или женщиной, а половые различия не могут свидетельствовать, что кто-то является более совершенным с духовной точки зрения. То есть, с одной стороны, христианство явно провозглашает духовное равенство, но с другой, если мы посмотрим на историю, то увидим, что социального равенства никакого не было и нет до нынешнего времени.
В христианской традиции различия между мужчиной и женщиной – иерархические, то есть муж – глава семьи, жены, но эти различия переносились и на отношения социальные. В античной и средневековой традиции женщина занимала подчиненное положение в отношении мужчины, которым и рассматривалась как неполноценное существо, хотя в христианстве этот тезис никогда не провозглашался. Она никогда по социальному статусу не воспринималась как равная мужчинам и, соответственно, не имела возможности вести активную деятельность ни в обществе, ни в Церкви.
Такое отношение к женщине связано с определенным состоянием того общества, в котором формировалось христианство. Понятно, что это было общество языческое, античное, в котором у женщин не было никаких прав. Это отношение как традиция сохранится и перейдет в традицию христианского общества, хотя и будет облагорожено. Конечно, в Церкви женщина будет почитаться как мать и как монахиня, хранящая целомудрие. Но часто она – виновница грехопадения, соблазна для мужчин, объект (именно просто объект) чувственных мужских устремлений. И эта двойственность будет сохраняться на протяжении очень долгого времени, в определенном смысле сохраняется и в нынешнем, как модно говорить, дискурсе, что спровоцировало рождение агрессивного феминизма.
– То есть апостолу Павлу даже приходилось специально обращать на это внимание первых христиан, чтобы попытаться уравнять мужчин и женщин?
– Да, христианство призывает к идеальным отношениям, а реальность оказывалась совсем другой. Тут уже можно спорить, как к этому относиться. Собственно, упомянутый феминизм на фоне духовной деградации секуляризованного общества и является реакцией на такую «неидеальную» реальность. Стремление женщин стать священниками, занять особое положение в обществе, в семье является такой уродливой по большому счету реакцией на то, что женщина не осознавала себя в полной мере равной мужчине, как это должно было быть по Евангелию.
С другой стороны, каким должно быть отношение к женщине по Евангелию, тоже трудно себе представить, потому что Господь говорит о неких идеальных отношениях, но непосредственно о равенстве мужчин и женщин в Евангелии напрямую не говорится – только в апостольских посланиях. Очевидно, что у апостола Павла в целом отношение к женщине было также в духе своего времени.
– Например, все мы знаем слова апостола Павла о женщине в церковных богослужебных собраниях: «Неприлично жене говорить в церкви».
– Здесь речь о том, какое служение женщина могла бы выполнять в Церкви. Очевидно, что на деятельность женщин в Церкви накладывало отпечаток общее отношение к ней в раннехристианские времена. Женщина не воспринималась как наследница апостолов, не могла выполнять те же функции и полномочия, и, как мы знаем, в Православной и Католической Церквах эта традиция сохраняется и поныне.
С другой стороны, даже в тех исторических рамках женщина могла себя реализовывать в Церкви. Мы знаем очень многих святых женщин, которые уходили в пустыню, в монастыри. Подвижнический подвиг, который сочетался с хранением целомудрия и молитвой, очень высоко ценился Церковью во все времена.
А кроме того, если говорить о конкретном служении, в ранние времена служение женщин в Церкви выражалось в деятельности диаконис, которые должны были помогать священникам в христианских общинах. Например, они помогали при крещении женщин, присутствовали во время общения священника с женщинами, чтобы не было двусмысленности, следили за порядком в храме на женской половине, когда существовало такое разделение, навещали больных женщин и так далее. То есть главной их функцией было осуществление связи между священниками и женской частью общины. Это было на Востоке. На Западе же с самого начала ценился только молитвенный подвиг женщины и хранение целомудрия – прототип женского монашества.
Кроме диаконис особое служение в Церкви несли вдовы и девы. Но часто они выполняли те же функции, что и диаконисы. Вдовы должны были хранить целомудрие после завершения семейной жизни и отличались от диаконис только тем, что не приносили специальных обетов, не посвящались и не получали епископское благословение на свое служение.
Святая Олимпиада Константинопольская, диакониса
– Почему институт диаконис был упразднен?
– Причины запрета не очень понятны, потому что на Западе, в той же Галльской Церкви были приняты конкретные решения соборов о том, что диаконис быть не должно. Видимо, на Западе женщины претендовали на особые полномочия, близкие к священническому служению, что для Церкви было совершенно неприемлемым. Поэтому служение диаконис было довольно рано запрещено.
На Востоке таких запретов не было, мы имеем только сведения о том, что диаконисы были. Об этом свидетельствуют три Вселенских собора: Никейский, Халкидонский и Трулльский. Но служение диаконис исчезло на Востоке естественным образом. Видимо, изменилась церковная практика, уже не было необходимости в тех функциях, которые исполняли диаконисы в древности.
Например, взрослых людей уже крестили редко – в основном крестили младенцев, а значит, женщины при крещении были не нужны. С другими обязанностями, которые выполняли диаконисы, вполне могли справляться настоятельницы монастырей. Причем почетный титул диаконисы сохранялся и в византийскую эпоху, а затем на Западе диаконис стали называть аббатисами, а у нас, соответственно, игумениями.
– А в церковных собраниях, по слову апостола Павла, женщина не принимала участия?
– Да, по крайней мере, публично проповедовать женщина не могла. В силу и общественной, и церковной традиции, проповедь – неотъемлемая часть священнического служения. Конечно, нельзя сказать, что это было абсолютное правило, если речь идет о язычниках, цель проповеди – обращение в христианство, и мы знаем равноапостольных Нину, княгиню Ольгу, Марию Магдалину, царицу Елену, которые фактически были приравнены к апостолам за свою проповедь христианства. Но это очевидные исключения из упомянутого правила. Женщины могли катехизировать других женщин, и в таких условиях проповедь им разрешалась, но проповедь, которая была бы обращена ко всем прихожанам, для женщин была запрещена.
– Практически в течение девятнадцати столетий запрещение для женщины говорить на церковных собраниях понималось как внутрицерковная заповедь – женщины не пели в хоре, не читали часы и проч., только после революции, когда мужчины ушли из храмов, женщины стали исполнять чисто мужские послушания церковных чтецов, певцов и участвовать в приходских советах, как же так – только за неимением мужчин Церковь обращается к женщине?
– В женских монастырях женское пение существовало. Но пение и не рассматривалось как проповедь, это была часть богослужения, в котором женщина, конечно, могла принимать не только пассивное участие. Ведь поныне существует традиция, что принявшая монашество женщина может входить в алтарь, помогать священнику как алтарница.
Идея возрождения чина диаконис неоднократно поднималась еще в XIX веке, об этом говорили святитель Филарет, миссионер архимандрит Макарий Глухарев, священник Николай Гумилевский, великая княгиня Елизавета Федоровна, которая ходатайствовала перед Синодом, чтобы звание диаконис было присвоено сестрам Марфо-Мариинской обители. Но все эти начинания не привели к положительному результату, в Церкви этот чин так и не был возрожден, что мне кажется символичным. Очевидно, что необходимость в этом служении ушла в прошлое.
А то, что женщины начинают играть большую роль, когда меняются условия церковной жизни – это неизбежно. И, собственно, в роли помощниц в Церкви женщин никто не отрицает. И чтение, и пение, и хозяйственная помощь женщин в храмах существует до сих пор. Но всё это до определенных пределов – женщина по-прежнему, несмотря ни на какие изменения, не может выполнять священнических функций в Церкви.
Святая преподобномученица великая княгиня Елисавета (в центре)
– Какие основные препятствия для введения женщин в число служителей алтаря сегодня – догматические, антропологические, иерархические?
– Существует целый ряд аргументов, связанный с тем, почему женщина не может быть священником. Например, что священник должен являть собой образ Христа. Этот вопрос активно дискутируется на Западе.
Но мне кажется, что главным аргументом является антропологическое препятствие. Разделение на два пола есть некое естественное установление, существующее изначально. Оно заложено Богом в человека как естественное устройство мира. Половое разделение предполагает и наличие определенных функций, связанных с полом. Для женщины – это семья, рождение и воспитание детей, для мужчины – защита и пропитание семьи и в целом – труд в поте лица. Так было изначально.
Это естественное разделение определяло полномочия людей в обществе и Церкви. Собственно, Церковь приняла это естественное разделение, и его пересмотр неизбежно должен привести к искажению не только церковной, но и общественной жизни. Ведь у каждого пола есть определенные полномочия и функции, которые ему свойственны.
Сторонники женского священства как раз пытаются преодолеть этот вопрос о естественном состоянии полов, когда начинают говорить, что пол не естественное состояние, а социальная функция, и женщина может быть не только матерью и домохозяйкой, но и общественным работником, в том числе священником. Например, англиканская церковь после признания за женщинами права совершать богослужения в конечном счете также признала, что лица нетрадиционной сексуальной ориентации могут занимать церковные посты и быть равноценными членами религиозной общины. А это и есть следствие искажения естественного природного установления.
– В конечном счете это стремление создать, хотя бы номинально, единый, средний пол?
– Да, для феминисток последней волны андрогинное общество является неким идеалом, когда человек сам может выбирать свой пол и социальные функции, которые ему ближе. Но в конечном счете это ведет не просто к нравственной деградации, но и к концу времен, к апокалипсису. Именно поэтому англиканство, которое всегда было славно сохранением строгих христианских традиций до недавнего времени, уже в XX веке прошло путь постепенной деградации в духовном плане.
– Вот до чего женщины довели англикан.
– Проблема не только в женщинах, а в тех установках, на которых базируется Церковь. Фактически у англикан речь идет о том, что Церковь – как и современное западное общество, – либерально-демократический институт, который должен соответствовать тому обществу, в котором существует. Поскольку общество демократическое, эти же нормы должны быть перенесены в рамки Церкви. С этого, собственно, и начались проблемы англиканской церкви. Когда светские нормы переносятся во внутрицерковную жизнь, они ее взрывают.
– Но в основе феминистского движения лежит изначальная обида на неидеальное, неевангельское устройство мира?
– Да, с одной стороны, обида, но, к сожалению, вместе с водой выплескивается и младенец. Женщины не просто пытаются изменить ситуацию, они стремятся поломать некий естественный ход вещей, что ставит в опасность не только женщин и мужчин, но общественное устройство в целом.
– Может быть, возрождение института диаконис как раз способствовало бы смягчению феминистского движения в Церкви?
– Боюсь, что нынешние женщины хотят большего. Собственно, англиканская церковь через это и прошла – был возрожден чин диаконис, но этого оказалось недостаточно… Кроме того, в этом возрождении должна быть определенная церковная потребность. Сегодня Церковь предоставляет женщинам возможность реализовывать себя в других сферах, в частности в тех, которые ранее были под запретом. Например, применительно к получению высшего богословского образования, активной общественной деятельности, проповеди через интернет, или, если говорить именно о церковном служении, в иконописи, пении, монашестве и так далее.
Конечно, есть ограничения, которые связаны с совершением таинств, но они лежат в плоскости некого естественного устроения вещей – так же, как мужчина не может рожать, женщина не может быть мужчиной в полной мере. И как бы человек ни старался преодолеть естественное разделение, он всё равно этого не сможет сделать. Поэтому, если женщина как-то хочет послужить Христу в Церкви, она имеет массу возможностей, которых не было даже еще 100 лет назад, в XIX веке.
В теории женщина может быть и членом Церковного Собора – другой вопрос, что для этого должно быть какое-то обоснование. То есть женщина должна участвовать в Соборе не потому, что ей дают особые права, но потому, что в этом есть потребность. Например, если нужно отразить интересы женщин на Соборе, объяснить их проблемы в современном обществе. А если мы допускаем женщин на Собор просто в угоду духу времени, это неправильно. Церковь должна жить вне времени и исходить из духовных потребностей, в которых нуждается современный человек.
Элизабет Бер-Сижель
– Известная сторонница возрождения женского священства – православный, что интересно, богослов Элизабет Бер-Сижель. Ее книга «Служение женщины в Церкви» составляет определенную конкуренцию вашим книгам на эту тему. Как вы относитесь к сторонницам женского священства в Православной Церкви?
– Не надо забывать, что Бер-Сижель до принятия православия была протестанткой и даже пастором, и понятно, что тот опыт, который у нее был в протестантской церкви, она хотела спроецировать на Православную. Так что она, скорее, выступает как некая исключительная личность, имеющая свой индивидуальный опыт. Я бы не сказал, что есть некое массовое выступление женщин в Православной Церкви за женское священство. Собственно, помимо Бер-Сижель, я не могу назвать никаких известных общественных деятельниц или церковных деятелей, которые бы активно пытались его добиться. Остальные лишь аккуратно высказываются, что вопрос не простой – не более.
Очевидно, что и Православная, и Католическая Церкви не пойдут на такую реформу, которая полностью сломает церковный строй. В англиканской, например, священство не рассматривается как таинство, и женщина как пастор воспринимается по-другому, но в католической и православной традиции вопрос о женском священстве касается не только конкретных полномочий женщин в современном обществе, но и всего церковного устройства.
Что касается возрождения института диаконис, то современное общество в нем не нуждается. Собственно, книга «Служение женщин в Церкви» и не ставит эту проблему как актуальную, поскольку у женщин и так есть масса различных вариантов самореализации в Церкви. А ломиться в открытые двери совершенно бессмысленно.
– Практически получается, что институт диаконис в его первоначальном замысле – обеспечить посредничество между мужским клиром и женской частью общин: помогать при крещении женщин, присутствовать при их беседах со священниками, ухаживать за больными христианками, следить за порядком в храме на женской половине – давно существует, но мы об этом не задумываемся и называем по-другому?
– Например, Марфо-Мариинская обитель и другие современные общины сестер милосердия возрождают, может быть, и не так активно, как это было до революции, то же самое служение женщин в Церкви: женщины, которые не хотят быть монахинями, но хотят помогать больным, имеют возможность осуществить свое стремление.
Причем сегодня гораздо больше разнообразия для женского служения в Церкви, чем это было в древности, гораздо больше возможностей себя реализовать в общественной жизни, не нарушая ее естественный строй. Не хочет женщина иметь семью, детей, она может посвятить себя какой-то другой деятельности – заниматься наукой, преподаванием, общественным служением (но при этом не грешить). И никто в Церкви ее не осудит за это.
– Может, это тот самый средний путь?
– Я думаю, дело не в среднем пути, а просто в современной ситуации, которая изменилась. Мы уже не можем закрывать глаза и говорить, что женщина должна сидеть у плиты и больше ничего не делать. И в самой Православной Церкви, как бы, может, мужчинам этого ни хотелось, женщин уже нельзя загнать в какой-то угол и приказать молчать. Женщины уже давно сами знают свои права и их активно реализуют.
Но главное, чтобы всё это происходило не в ущерб духовной жизни. Если женщина сознательно, в ущерб семье, реализует «свои права», то есть, как правило, активно грешит – это искажение естественного установления.
Фото: diaconia.ru
– Есть ли какая-либо современная проблема в Церкви, связанная именно с отношением к женщинам?
– В Церкви есть проблемы, связанные вообще с современной жизнью. Это вопрос некого взаимодействия современного общества и Церкви как очень замкнутого, консервативного, традиционного института, который не может бежать вслед за современностью и подстраиваться под современную жизнь. Вот Католическая Церковь попыталась подстроиться, но это привело к тому, что после Второго Ватиканского собора она стала очень сильно секуляризовываться, фактически превращаться в общественный институт, который только удовлетворяет некие потребности людей в самых разных сферах.
Церковная жизнь в таком случае подменяется активной общественной, приходской жизнью, благотворительностью, а духовная оказывается где-то на задворках. Православная Церковь по этому пути пока не идет, но понятно, что замыкаться в собственных рамках тоже невозможно. Церковь должна, в первую очередь, служить людям, должна быть частью того общества, в котором живут христиане. Мне кажется, что в этой смычке, в этом взаимодействии и состоит главная проблема.
Современное светское общество очень агрессивно настроено по отношению к Церкви, в силу целого ряда причин, и эта агрессивность должна быть преодолена прежде всего со стороны Церкви, что требует ее большей активности в обществе.
Собственно, к этому и призывает Патриарх, подчеркивая, что Церковь должна говорить на языке, который будет понятен людям, и соответствовать тем требованиям, которые люди нецерковные предъявляют к священникам и христианам. Надо стараться жить так, как написано в Евангелии, и те идеалы, которые провозглашаются в апостольской традиции, должны быть воплощены на практике, в том числе по отношению к женщине.
Если мы говорим о некоем духовном равенстве мужчины и женщины, мы должны его воплощать на деле. Не должно быть домашнего насилия, презрительного отношения к женщине и ее работе, ее служению, должно быть соответствующее отношение к многодетности, к воспитанию детей, ведь каждый человек, будь то мужчина или женщина, есть образ Божий.