В Бутырской тюрьме 434 камеры. Во времена гонений на Церковь они были заполнены осужденными за веру — новомучениками и исповедниками. Почти в каждой камере жил и молился святой угодник Божий. Далеко не всякий монастырь может похвастаться таким количеством святых, живших в его кельях! О том, как сегодня почитают святых бутырских узников, в репортаже «НС».
Одна из икон Бутырского храма – Собор новомучеников и исповедников московских. 1931 год
Почти через два тысячелетия после гонений на первых христиан история повторилась. Новые мученики терпели гонения, унижение и истреблялись за то, что они не отрекались от Христа и Его Церкви. Только теперь это происходило не в Риме, а в нашей стране, в то время, которое еще хорошо помнят наши родители. «Если мы канонизируем всех новомучеников российских, то в Русской Православной Церкви будет больше святых, чем во всех остальных поместных церквах вместе взятых», — так писал протоиерей Глеб Каледа (первый настоятель храма в Бутырской тюрьме в постсоветское время). На сегодняшний день в лике святых, принявших муки и смерть за Христа в XX веке, прославлено уже более 1700 мучеников и исповедников. Из некоторых личных дел известно, что более 200 новомучеников прошли через казематы Бутырской тюрьмы. В других же местом предварительного заключения бывает указана неопределенная «московская тюрьма», что тоже может означать Бутырку.
Первые двести лет тюрьмы
Самым первым «именитым» узником Бутырки стал Емельян Пугачев. Он был закован в цепи в одной из башен замка, впоследствии названной его именем, до самого дня своей казни в 1775 году. Через несколько лет по указу императрицы Екатерины II замок был основательно перестроен и укреплен. Автором проекта нового губернского тюремного замка стал выдающийся московский архитектор Михаил Казаков. По замыслу автора, замок должен был представлять собой вытянутый шестиугольный ансамбль с круглыми зубчатыми башнями на четырех углах, соединенных между собой высокими кирпичными стенами. Четыре башни замка были названы: Пугачевская, Полицейская, Северная и Часовая. В центре крестообразно расположенных тюремных корпусов была построена тюремная церковь Покрова Пресвятой Богородицы со звонницей. Ее отличительной особенностью стало устройство на втором этаже вместительных балконов, соединенных с коридорами четырех тюремных корпусов. На эти балконы выводили арестантов из камер, чтобы они могли присутствовать на богослужении. До революции при тюрьме действовали многочисленные мастерские, устроенные для заключенных доктором Федором Гаазом: столярная, переплетная, сапожная, портняжная, мастерские по изготовлению венских стульев и выжигания по дереву. Он же организовал Сергиево-Елисаветинский приют для жен и детей, добровольно следующих за ссыльными в Сибирь.
Условия содержания арестантов в Бутырке всегда были очень тяжелыми. Первые сто лет в ней не было даже канализации. О ее появлении только в середине XIX века позаботился доктор Гааз. Он же посадил тополя во дворе тюрьмы «для очищения воздуха». Но самым страшным было то, что к арестантам очень долгое время применялись «орудия отягощения тюремного заключения» — колодки, кандалы, наручники, цепи, хомуты, рогатки, стулья и прочие. Рогатки представляли собой особый металлический ошейник, на наружной поверхности которого было от трех до шести острых металлических штырей, не позволяющих арестанту лежать. А стулья, которые применялись для предотвращения побегов, изготовлялись из дубового чурбана весом 20- 25 кг . Они оковывались стальными обручами и прикреплялись ошейниками к узнику, который был вынужден, придерживая «стул» руками, всегда носить его за собой.
Колокольня находится в центре тюремного комплекса, так что колокольный звон, возвещающий о богослужении, слышат во всех камерах. Службу свободно могут посещать только заключенные из хозотряда. Всех остальных приводят под конвоем по очереди
Первые попытки добиться отмены этих изощренных орудий делал все тот же доктор Гааз, но они были безуспешными. Тогда он ввел особые кандалы (доктор их испробовал добровольно на себе самом) — их даже назвали гаазовскими. До него кандалы были слишком тяжелыми: ручные весили около 16 кг , ножные — шесть. Они стирали запястья и щиколотки до кости, зимой сильно обмораживали, а летом от них развивался ревматизм. Доктор добился своего — «гаазовские» кандалы приняли в обращение, они стали легче и были обиты внутри кожей.
Вторые сто лет своего существования, когда уже были отменены кандалы и рогатки, Бутырка страдала (и страдает до сих пор) чудовищным переполнением камер. После поражения революции 1905-1907 годов в тюрьме было создано каторжное отделение с особо жестоким режимом, применялась смертная казнь. В камерах, рассчитанных на 20-25 человек, жили по 50-70 арестантов. Но своего предела переполнение камер достигло в 1930-х годах — тогда в те же камеры набивали по 170 человек. Спать заключенным приходилось в четыре-пять смен.
Пасха новомучеников
В 1922 году храм при Бутырской тюрьме закрыли — в нем были устроены пересыльные камеры. Потом его разделили перегородками на два этажа и надстроили третий, где разместилась медсанчасть. С тех пор Литургия в храме уже не совершалась. Но есть одно свидетельство об удивительном пасхальном празднестве, случившемся в Бутырке в 1925 году. Вот как его описывает в своих воспоминаниях священник Павел Дмитриевич Чехранов: «Утро началось с поверки. Давали кипяток… В полдень — обед, обыкновенно суп селедочный, в пять часов вечера каша пшеничная и чай. Затем песни, разговоры. Пасха была ранняя. Первый день ее был отмечен. Двери настежь… были открыты и не запирались. Утром приходили из других камер и христосовались. Пришел в нашу камеру епископ Волоколамского монастыря Герман, вызвал меня и протодиакона Новочадова, поставил нас посередине коридора и сказал: будем петь “Да воскреснет Бог!..” Мимо нас проходил с ключами надзиратель, улыбался и покачивал головою, дескать, пойте… пойте… Сам епископ пел тенором, я — вторым, протодиакон — басом. Оглушен был пением: “Да воскреснет Бог…”, “Тако да погибнут грешницы от лица Божия…” Все камеры вышли к дверям, и смотрели, и слушали нас, пока мы не закончили: “…И тако возопиим: Христос воскресе из мертвых!..” Мы трое были произведены в героев Бутырской тюрьмы — освятили ее пасхальным песнопением. И все это благодаря епископу Герману и надзирателю. Помяни их, Господи, во Царствии Твоем!.. В субботу староста камеры нашей, уголовный преступник Цыган, заявил: “Так как с нами сидит духовенство, епископы и прочие, то я считаю нужным воспретить матерщину и прочую брань, и сквернословие из уважения к ним”, затем он обратился к епископу с вопросом: “Желаете сегодня и завтра совершить службу, то я дам согласие своей камеры”». Удалось ли им тогда послужить, неизвестно.
Вход в бутырский храм. В 1930-е годы в его помещении формировались группы, отправляющиеся по этапу
Кузница кадров
Тюремный храм был заново освящен через 70 лет. Первым его настоятелем стал протоиерей Глеб Каледа, духовно окормлявший, исповедовавший заключенных, в том числе приговоренных к смертной казни. Духовник и тесть отца Глеба свщмч. Владимир Амбарцумов, до того как сам оказался в Бутырской тюрьме, много помогал заключенным, собирал и отправлял им посылки. Отец Глеб со своей матушкой продолжали его дело. Как только появилась такая возможность, отец Глеб приступил к открытому служению тюремного священника. Многие часы проводил в камере смертников. Нескольких из них крестил. Отец Глеб говорил, что нигде не видел такой горячей молитвы, как в камере смертников. Увиденное там еще более убедило его в необходимости отмены смертной казни, так как, по его словам, «мы приговариваем к смерти одного человека, а казним уже совсем другого».
После смерти отца Глеба в 1994 году священники продолжали ходить в тюрьму для бесед и исповеди, но регулярное совершение Литургии снова прекратилось. Священникам, занятым на своих основных приходах, не хватало времени. Чтобы решить эту проблему, в 2005 году Святейший Патриарх Алексий II назначил в Бутырский храм сразу десять священников — теперь помимо службы на своих основных приходах они регулярно, не менее чем два раза в неделю, совершают богослужения в Бутырском храме.
«Если кто-то в камере собирается пойти на службу, с ним обычно отправляются и все остальные. Это не всегда говорит о религиозном рвении, просто для заключенных много значит сама возможность выйти куда-то, — рассказывает старший священник храма Покрова Пресвятой Богородицы в Бутырской тюрьме протоиерей Константин Кобелев. — Но мы с каждым стараемся провести беседу, в результате около половины пришедших идут на исповедь и многие причащаются. Наш храм может вместить обитателей нескольких камер. Но по нормам внутреннего распорядка люди, проходящие по одному делу, до суда встречаться не могут. Поэтому, чтобы причастить как можно больше подследственных, мы по камерам ходим сами.
По моим наблюдениям, отношение заключенных к Церкви за прошедшие годы сильно изменилось. Раньше нас встречали настороженно, не доверяли. Сейчас в камерах есть кресты, иконы, духовная литература. Администрация даже издала распоряжение о том, что каждому заключенному позволяется иметь не более десяти духовных книг — то есть многие хотели бы иметь больше! Если в камере молится один человек, то и остальные к нему присоединяются. В каждой камере должна быть критическая масса тех, кто молится, тогда и обстановка в ней меняется к лучшему. Пастырскую работу мы ведем с учетом того, что здешние обитатели — временные, они разъедутся во все концы России. И мы их настраиваем, чтобы в колониях они просили об открытии молельной комнаты, где она есть — устраивали храм, где он уже устроен — добивались строительства отдельно стоящего церковного здания. Объясняем, как писать прошение владыке. Бутырку можно назвать в некотором роде кузницей кадров. От того духовного окормления, которое заключенные здесь получат, зависит их активность на новом месте. Каждый из них должен стать ядром общины».
Живой пример
Отец Константин с прихожанами храма Святителя Николая в Бирюлеве, где он тоже служит, решил собирать средства на иконы Бутырских святых. Составили список, на сегодняшний день в нем 201 человек. Иконописцам — выпускникам Свято-Тихоновского университета приходилось создавать новые образы, часто — по фотографиям из уголовных дел, сделанных перед расстрелом. «Я просил делать образы понятными, чтобы осужденные (а все наши иконы находятся в Бутырском храме) по возможности могли вспомнить житие святого (которое я обязательно им всем рассказываю) и узнать его на иконе. Например, святая мученица Анна Зерцалова изображена с фотографией своего духовника отца Валентина Амфитеатрова, так как была расстреляна за то, что “распространяла фотокарточки с изображением попа Валентина среди его почитателей”. А святая мученица Татьяна Гримблит на нашей иконе с посылкой в руках — ее расстреляли за то, что она всю себя посвятила помощи заключенным. В страшное время гонений она последние деньги тратила на посылки в лагеря», рассказывает о. Константин.
После богослужения о. Константин подводит заключенных к иконам бутырских святых и рассказывает о новомучениках, освятивших своим присутствием тюремные стены
Начали писать иконы в 2005 году и на сегодняшний день уже создали образы 70 святых. Для новых икон пошили платы, и заключенные сами носят эти иконы во время крестных ходов. А все те, кто жертвует деньги на такие иконы, участвуют тем самым в прославлении новомучеников. «Перед тем как заказать икону, мы вместе читаем житие святого, молимся ему, — говорит о. Константин. — Когда икона готова, я делаю с нее фотографические копии и раздаю жертвователям вместе с тропарем святому. Новых мучеников и исповедников так много — они, наверное, сейчас в очереди стоят и только и ждут, когда мы наконец начнем им молиться. А святые будут молить Бога о нас!»
Те, кто хочет поучаствовать в деле прославления новомучеников Бутырских, могут найти контакты отца Константина на сайте храма http://www.butyrka.st-nikolas.ru/
Вот лишь некоторые имена священномучеников, содержавшихся в здесь в заключении.
Священномученик Иларион (Троицкий), архиепископ Верейский, весной 1919 года был заключен в Бутырскую тюрьму. После ареста в 1922 году отправлен на год в Архангельск. В 1923-м изгнал из Сретенского монастыря обновленцев, за что был осужден на три года концлагерей. В 1924 году привезен на Соловки. В 1926-м возглавил там единственное в истории Соловецкого лагеря пасхальное богослужение. В 1929-м получил новый трехлетний срок и был направлен в Среднюю Азию. Там он скончался 28 декабря 1929 года.
Священномученик Иоанн (Восторгов) был арестован 31 мая 1918 года и заключен в Бутырскую тюрьму. В начале июня 1918 года протоиерей Иоанн обратился к начальнику тюрьмы с просьбой разрешить ему совершить богослужение в тюремной церкви, тогда еще не закрытой. Заявление было передано в ЧК, откуда 25 июня последовал ответ: «Применить высшую меру наказания». Протоиерей был расстрелян 5 сентября 1918 года и погребен на Ходынском поле.
Священномученик Серафим (Чичагов), митрополит Петроградский. 16 апреля 1924 года владыка был арестован ГПУ, вменявшим ему в вину организацию прославления преподобного Серафима Саровского в 1903 году. Следствие над святителем Серафимом, оказавшимся в Бутырке, продолжалось уже около месяца, когда в мае 1924 года святой патриарх Тихон подал в ОГПУ ходатайство об освобождении 68-летнего владыки. Арестованный повторно сотрудниками НКВД в ноябре 1937 года прикованный к постели 82-летний святитель был вынесен из дома на носилках и доставлен в Таганскую тюрьму. Несколько недель фактически беспомощный умиравший старец с величием христианского первомученика противостоял новым гонителям Церкви и так и не признал ни одного из навязывавшихся ему обвинений. 7 декабря 1937 года тройка НКВД по Московской области приняла постановление о расстреле митрополита Серафима. 11 декабря 1937 года он был расстрелян на Бутовском полигоне, куда его привезли на носилках.
Священномученик Серафим, епископ Дмитровский (Звездинский Николай Иванович), 12 декабря 1922 года прибыл в Москву, направился на Лубянку, где был арестован. После окончания допросов его перевели в Бутырскую тюрьму. Здесь он сложил акафист Страждущему Христу Спасителю: «В несении креста спасительного, десницею Твоею мне ниспосланного, укрепи меня, вконец изнемогающего» (1922-1923). 23 августа 1937 года тройка при управлении НКВД по Омской области приговорила епископа к расстрелу, мотивируя свой приговор тем, что он не прекратил своей контрреволюционной деятельности и в Ишиме среди верующих «слыл за святого человека». 26 августа 1937 года приговор был приведен в исполнение.
Священноисповедник Лука (Войно-Ясенецкий), архиепископ Симферопольский и Крымский, в июне 1923 года был арестован сотрудниками ГПУ по обвинению в связях с оренбургскими казаками и в шпионаже в пользу англичан через турецкую границу. Святителя как политического преступника направили в Москву, сначала в Бутырскую, а потом в Таганскую тюрьму. После недельного пребывания в карантине его поместили в уголовную камеру. После долгого следствия мерой наказания определили ссылку в город Енисейск Красноярского края. Позднее подвергался арестам повторно в 1930 и 1937 годах.
На заключенных производит очень большое впечатление то, что они живут в камере, где до них жили и молились Богу святые мученики. «Живой пример очень важен для них, — говорит отец Константин. — Святые были здесь, и они вышли победителями, а это внушает надежду и утешает».