Мне около трех лет. Мы с родителями бродим по новостройке, осматривая голые бетонные стены нашей будущей квартиры. Земля где-то очень далеко: мы на четырнадцатом этаже. Пожалуй, это мое первое воспоминание. Правда, оно больше похоже не на законченный эпизод из жизни, а на яркую вспышку в темном лабиринте детства.
Есть и другие вспышки, озаряющие период от 3 до 7 лет, но цельный и связный нарратив собственной жизни начинается лишь лет с шести-семи. Удивительно, что мы ничего не помним о раннем детстве, таком, казалось бы, насыщенном и ярком периоде, когда мир открывает нам столько всего нового. Почему так происходит?
В 1899 году Фрейд дал название этому явлению – амнезия детства. Он считал, что мы утрачиваем детские воспоминания в результате подавления своих сексуальных побуждений в младенческом возрасте. Однако это объяснение не получило широкого признания, а вот термин в психологии закрепился.
Долгое время считалось, что у детей до 7 лет нет долговременной памяти, т.е. они просто не способны формировать устойчивые воспоминания. Но никаких экспериментальных доказательств этому не было.
Наконец, в 80-е годы XX века исследователи активно взялись за изучение детской памяти и буквально совершили переворот в психологии. Экспериментально было доказано, что память есть у всех, в том числе и у младенцев, но у каждого возраста свои особенности.
Так, в 6 месяцев ребенок может хранить в памяти информацию в течение одного дня, в 9 месяцев – месяц, а в 2 года дети помнят, что было год назад. Четырехлетние могут вспомнить свою поездку в парк развлечений, которая была 1,5 года назад. Но уже к 6 годам дети многое из этого забывают.
Психолог Патриция Бауэр (Patricia Bauer) из университета Эмори утверждает, что в 5 лет дети помнят около 80% событий, которые происходили с ними в 3 года, а к 7 годам уже менее 40%.
Кэрол Петерсон (Carole Peterson), психолог из Университета памяти в Ньюфаундленде (Memorial University), провела серию экспериментов, чтобы определить, в каком возрасте мы утрачиваем детские воспоминания.
Сначала испытуемых, которым было от 4 до 13 лет, попросили поделиться своими первыми воспоминаниями. Рядом находились их родители, чтобы подтвердить достоверность этих историй. Оказалось, что даже самые маленькие помнят события двухлетней давности.
Спустя два года исследователи собрали этих же детей и попросили их повторить истории, рассказанные в первой серии эксперимента. Больше трети детей старше 10 лет смогли это сделать. А вот младшие, особенно те, кому два года назад было 4, почти все забыли. Даже когда ведущие делали подсказки, дети не узнавали свои истории. Это была амнезия детства в действии.
Высказывалось много теорий, почему мы не можем долго хранить детские воспоминания. Некоторые полагали, что детям не хватает языковой компетенции, лексического запаса, чтобы складывать в голове истории о себе. К тому же, они не ориентируются во времени и датах, поэтому им сложно соотнести событие с определенным моментом времени.
Отсутствует у маленьких детей и чувство собственного “я”, самоосознание. Однако нельзя сказать, что эти факторы полностью объясняют детскую амнезию. В конце концов, у мышей тоже нет вербального языка и чувства “я”, но они, как и люди, утрачивают детские воспоминания.
Нейробиологи из детского госпиталя в Торонто (Hospital for Sick Children) Франкланд (Frankland) и Джосслин (Josselyn), изучая поведение мышей, заметили, что животные хуже проходят тесты на память, если в их клетке есть колесо. Ученые предположили, что причина забывчивости в активном нейрогенезе, который стимулируется физическими упражнениями.
Чтобы проверить теорию, Франкланд и Джосслин взяли маленьких и взрослых мышей и поместили их в большую, непривычную для них клетку с электрошоком. Мыши быстро начали ассоциировать большую клетку с опасностью и цепенели от ужаса каждый раз, когда их туда сажали.
Однако мышата забывали об особенностях большой клетки уже через день, а вот взрослые помнили, кроме случаев, когда между сеансами испытаний их заставляли бегать в колесе. После таких упражнений взрослые мыши проявляли ту же забывчивость, что и маленькие.
Нейрогенез, процесс формирования новых нейронов, происходит в гиппокампе, отделе головного мозга, внешне напоминающем морского конька. Именно он отвечает за память. В фазе активного роста, от рождения и до подросткового возраста, в головном мозге человека выстраивается бесчисленное количество новых связей между нейронами.
В начале нашей жизни у нас в голове гораздо больше соединений между клетками мозга, чем во взрослом возрасте. Чтобы какое-то событие осталось в памяти, должна выполниться определенная последовательность действий. Материал для формирования воспоминаний, т.е. образы, звуки, запахи, вкус, тактильные ощущения, поступает и регистрируется в коре головного мозга. Чтобы этот материал превратить в воспоминание, его нужно поместить в гиппокамп, который не только связывает многочисленные сигналы, поступающие от наших органов чувств, в единое воспоминание, но и сопоставляет их с аналогичными в памяти.
Некоторые части гиппокампа полноценно начинают работать только к подростковому возрасту, поэтому детям бывает сложно долго хранить воспоминания. К тому же, гиппокамп способен вместить в себя лишь ограниченное количество нейронов. Поэтому, если их становится слишком много, избыток уничтожается. Таким образом, нейрогенез отвечает не только за сохранение, но и за утрату информации.
В своем недавнем исследовании Франкланд доказал, что мозг может не только стирать детские воспоминания, но и скрывать их. Это означает, что множество маленьких сетей нейронов, в которых хранятся наши первые воспоминания, не уничтожаются в результате нейрогенеза, а тщательно видоизменяются. Благодаря этому люди могут восстановить, по крайней мере, некоторые из детских воспоминаний.
Это возможно через метод ассоциаций или свободных воспоминаний. Например, подумайте, какое первое воспоминание приходит в голову при слове “молоко”. Или представьте себе дом, школу или еще какое-то место, связанное с определенным возрастом, и отпустите ваши мысли свободно бродить по коридорам прошлого. Еще один способ восстановления воспоминаний — через вкус и запахи. Этот метод пробуждает в нас, так называемую, ольфакторную память.
Запахи способны перенести нас дальше во времени, чем любые другие стимулы. Если вербальные стимулы отсылают к событиям, которые происходили с нами в 11-25 лет, то запахи могут перенести в период 6-10 лет. Запахи пробуждают в нас волну эмоций и знакомых ощущений, которые бывает трудно сразу угадать.
Чтобы понять, с чем связаны эмоции, надо хорошенько их проанализировать. О таком опыте “кулинарного путешествия” рассказывает герой романа Пруста “В поисках утраченного времени”. Когда рассказчик пробует печенье “мадлен”, смоченное в чае, его охватывают не воспоминания, а “сладостное ощущение”, “могучая радость”, наполняющая “равнодушием к превратностям жизни”. Он не может понять, откуда взялось это чувство, и лишь после долгих раздумий прозревает: “И вдруг воспоминание всплыло передо мной. Вкус этот был вкусом кусочка мадлены, которым по воскресным утрам в Комбре угощала меня тетя Леония, предварительно намочив его в чае…”
Тем не менее ученые предупреждают, что, даже если вам удастся восстановить в памяти какие-то давно забытые воспоминания, им нельзя доверять. По мнению Элизабет Лофтус (Elizabeth Loftus) из Калифорнийского университета, наши первые воспоминания – это необъяснимая смесь личных переживаний, историй, рассказанных другими людьми, и нашего воображения.
В 1995 году Лофтус провела эксперимент: участникам предлагали шесть коротких историй из их детства, которые рассказали их родственники. При этом одна история (о том, как ребенок потерялся в большом магазине) была выдуманной, о чем участники не знали. Четверть испытуемых утверждали, что помнят этот эпизод из детства. Даже когда участникам сообщали, что одна из историй выдумана, не все могли определить, что это был именно эпизод с магазином. Как показывают исследования, точность памяти обратно пропорциональна нашей уверенности в правдивости воспоминаний.
Сохранить в памяти первые годы собственной жизни, видимо, невозможно. Однако одни почему-то помнят себя с более раннего возраста и с гораздо большими подробностями, чем другие.
В чем причина? Исследования показывают, что отчасти это объясняется влиянием культуры и семьи. Так, например, у китайцев меньше детских воспоминаний, чем у американцев и канадцев, потому что они не так ценят индивидуальность, а, следовательно, меньше внимания обращают на эпизоды частной жизни. Итальянцы из больших семей лучше помнят свои юные годы, чем их сверстники из маленьких семей, что можно объяснить семейной сплоченностью, традициями и общими разговорами за обедом.
Однако большая семья – необязательное условие хорошей памяти. По мнению Бауэр, если родители активно вовлекают ребенка в разговоры и предлагают ему самому рассказывать истории из жизни, то вероятность сохранить эти воспоминания повышается. При этом ребенок не только учится обращаться к своей памяти и извлекать из нее необходимую информацию, но и рассказывать связные истории.
Наши воспоминания – это не просто голые факты, засечки, сделанные на линии нашей жизни. Это истории, которые видоизменяются и преображаются во времени. Что интересно, события и мы сами в воспоминаниях обычно выглядим гораздо лучше, чем были в реальности. В этом один из плюсов старения: чем старше мы становимся, тем в лучшем свете нам представляется наша прошлая жизнь.
По мнению философа Кьеркегора, у памяти есть две функции: припоминание реальных фактов и создание и поддержание эмоциональных связей с прошлым. То есть воспоминание – это особая форма автобиографии, наша история, которую мы пишем для себя сами. Без этой истории, какой бы обрывочной она ни казалась, не было бы личности.
Перевод: Елена Щур
Источники:
1) The Great Forgetting, Aeon magazine
2) The madeleine effect, Aeon magazine
3) This Is Where Your Childhood Memories Went, Nautilus