На 72-м году жизни скончался народный артист России Валерий Золотухин. Он родился 21 июня 1941 года в селе Быстрый Исток Алтайского края, закончил ГИТИС. В 1963 году он окончил ГИТИС, с 1964 года играл в Театре на Таганке, снялся во многих художественных фильмах. В последние годы принимал участие в создании ряда православных фильмов, например, был ведущим в картине «Крестный путь» цикла «Земное и небесное».
Валерий Сергеевич Золотухин рассказывает главному редактору якутской молодежной газеты «Логос», о своей работе над фильмом «Земное и Небесное».
Десять граней «Земного и небесного»
«Крестный путь» в подарок
– Валерий Сергеевич, Вы сами выбрали это совсем недавнее и столь трагическое для нашего государства и Церкви время, когда тысячи людей погибали за веру в Христа?
– Нет, мне предложили именно эту часть, о российских новомучениках начала века. И так случилось, что для меня – она самая интересная, потому что касается нашей новейшей истории, наших душ и меня лично. Если первые фильмы были посвящены истокам Православия, христианства, и ведущие говорили об историческом материале, то здесь было кровное… Когда сын мой старший стал священником, то конфликт с Церковью, с её руководством, у него случился именно на почве монархии. Он был монархист и в своём приходе в совхозе «Московском» начинал службу с упоминания святого царственного мученика Николая II. Это в 90-е годы!
– До прославления?
– Да, до канонизации. Наши же бабушки нашептали, и у него произошёл конфликт со священноначалием. Именно поэтому для меня это была тема больная, я с огромным чувством всё пережил. Ну конечно, Бог нам и мне помогал в этом. Довелось побывать и на Соловках, и в храме на Крови в Екатеринбурге (бывшем Свердловске), в том месте, где расстреляли семью императора с детьми – чудовищное преступление ХХ века! Я не выбирал, согласился бы на любую часть в этом цикле, но именно последняя оказалась для меня наиболее важной. Это был подарок.
Всё, к сожалению, не вошло, формат не позволял, а материала отсняли много.
Хочу быть верующим
– Валерий Сергеевич, Вы открыто исповедуете свою веру, тогда как многие наши интеллигенты творческие и научные стесняются этого, или боятся… по разным причинам. В Москве это легко?
– Я над этим не задумывался. Потому что для меня это ЛЕГКО. Я же ведь говорю, что ИДУ к Богу, ещё не пришёл до такой степени, чтобы самонадеянно объявить, что я познал Бога, как это делают некоторые. Нет, я ХОЧУ БЫТЬ ВЕРУЮЩИМ, верю, но только иду, я – на пути.
– Интересно, а Ваш сын-священник папу наставляет? Он для Вас в этом смысле авторитет?
– Он для меня большой авторитет. Хотя мы о многом и спорим. Он по характеру своему – бунтарь. Порой я начинаю его учить: «Уж коли ты…, то уж, пожалуйста, смирись». – «Нет, папа…» – «Так это, сынок, гордыня…» Он не соглашается с какими-то порядками, но есть же устав, и если мы его будем нарушать, тогда всё посыплется. Это как в армии: приказ не обсуждается, выполняется.
Но он хороший священник. Приехал на Алтай, в село, где мы храм Покрова построили, недели три прожил перед Пасхой, провёл две пасхальные службы, и приход его очень полюбил. Люди просто с ним не хотели расставаться, плакали и молодые, и старые. Он хороший проповедник. Мне бы хотелось, чтобы сказал Патриарх: «Поезжай туда и служи», и сын бы поехал. Я понимаю, что с пятью детьми, из московской квартиры с горячей и холодной водой подняться и поехать в село… И хотя есть папа, который бы помог создать условия и там, но матушку убедить непросто. Мне бы хотелось, чтобы мой сын на моей родине служил, в храме, который мне удалось построить, но это так… умозрительно. Они считают, что дети в Москве получат лучшее воспитание, хотя я так не думаю, в селе тоже есть все возможности. Потом, он же сам учитель.
– По образованию?
– Нет, он закончил музыкальное училище, но для своих детей он учитель. Дети у него музыкальные, рисуют. Но я бы не хотел вмешиваться в его жизнь. Как Бог управит.
Когда рубль дороже миллиона
Знаете, как бывает, распорядится начальник или высокий чиновник государственными деньгами в пользу Церкви и с гордостью говорит: «Я построил храм». Валерий Золотухин тоже построил – храм во имя Покрова Пресвятой Богородицы в родном селе – но НА СВОИ, кровные. Причём с детской непосредственностью и честностью на вопросы «почему», «зачем» отвечает:
– Выпустил книжку «Дребезги», тираж по советским временам очень даже неплохой – 150 тысяч экземпляров. Так надо ж с него налоги платить, а я с государством не хочу делиться! Мне друг присоветовал: отдай, говорит, вырученные деньги в детский дом или приют какой… Словом, если б жадность меня не обуяла, отдал бы я деньги государству…
И «жадина» построил храм.
– Построил, чтобы восстановить историческую справедливость. В селе когда-то была церковь, но её разрушили наши отцы, в том числе и мой. Из брёвен сложили клуб – в нём я начинал свою артистическую карьеру, его стены благословили меня на Москву.
Всенародно любимому артисту тоже приходилось просить: «К Аркадию Вольскому десять лет ходил – ни рубля не получал, – признаётся Золотухин в интервью («Фома» №1, 2004). – Мне не было стыдно просить – не себе ведь…»
– Вот живописный пример. В нашем селе строили элеватор. Я, зная, что приедут начальники, стал их поджидать в здании администрации. Они прибыли прямо с объекта, и тут я падаю им прямо в ноги, в перемазанные глиной сапоги: «Товарищи, помогите построить храм!» Когда поднялся, первое, что услышал, было изумлённое: «Бумбараш!» Эффект был просчитан – и он сработал. Мужики обалдели, потом засмеялись: «Валерий Сергеевич, да что это Вы?!» Да вот, говорю, у меня безвыходное положение. Нужен фундамент…
Храм подняли миром, но не тем, о котором мечтал Золотухин:
– Жертвовали редко и обычно понемногу. Коллеги из театра давали. Помню, Алла Демидова принесла деньги: «Возьми!» Я отвечаю: «Алла, это не дорога к храму. Ты иди в сберкассу, постой в длинной очереди, а уже с квитком придёшь ко мне». Почему я так говорил? Вот я достал миллион, а в это время мальчик из Быстрого Истока принёс на почту рубль: «Тётя, положите на счёт церкви!» И этот рубль был для меня дороже миллиона. Однажды мне передали 500 рублей, на которых было написано: «От коллектива уборщиц НИИ». Я взамен этих купюр с автографом положил на счёт свои 500 рублей, а их оставил для музея храма. Книги свои продавал перед спектаклями в театре. Любимов мне запретил, но я попросил: «Юрий Петрович, потерпите ещё два года!»
В 2001 году, когда Валерию Сергеевичу исполнилось 60 лет, он с актрисой Ириной Линдт дал двенадцать концертов в Алтайском крае. Это действительно ОН ПОСТРОИЛ ХРАМ. За этот труд Золотухину вручили Орден святого благоверного князя Даниила Московского III степени.
Но большого человека наградами не испортишь. Общаясь с Валерием Сергеевичем, я ещё раз убедилась: чем масштабнее личность, тем она проще в общении. Это ничтожество, особенно мнящее о себе, бывает невыносимо. А Золотухин… Ты к нему, как к родному (ведь через экран телевизора столько раз к тебе в дом входил), и он – когда получилось «глаза в глаза» – готов, несмотря на поздний час и усталость… отвечать на набившие оскомину вопросы.
Я – трус
– Что Вы смотрите по телевизору, только ли то, в чём сами участвуете?
– Я и это-то не смотрю. Случайно если вдруг, если дома, и вдруг жена или сын скажут…
– Не любите или некогда?
– Здесь другое. Я – трус. Бумбараша посмотрел через 25 лет после выхода. Моцарта – через 20 лет. Не хочу, боюсь разочароваться сам в себе. Иначе дальше не смогу работать. Люди говорят: «Хорошо, хорошо», а ведь про себя-то знаешь больше.
– Вот бы никогда не подумала!
– А-а-а! – протянул, удовлетворённо улыбаясь, Валерий Сергеевич, и я вдруг поняла, что с этого «а-а-а» у меня с этим человеком мог бы начаться настоящий разговор. Но было уже поздно, оставалось услышать откровение: «Я очень сомневающийся человек. А терять уверенность в себе – Боже сохрани! Всё посыплется. Вера в себя входит в профессию. Это не значит, что надо заниматься самолюбованием, но хотя бы не разочаровываться в себе, и то уже достаточно. У каждого свои тараканы… Понимаете, ведь в кино ничего исправить нельзя. Если бы это возможно было поправить, я бы, может, посмотрел. А так… Даже на съёмках не смотрю. Потому что знаю, что вы, оператор, смотрите в глазок, вы, режиссёр, отвечаете за то, что получилось. Вы довольны? Тогда вперёд!»
От Кощея до вампира…
Ох, ну здесь-то Валерий Сергеевич слегка слукавил. Он признался в одном из интервью: «Когда я появился в «Дневном дозоре», испугался своего вида – теперь девочки меня не будут любить».
– Да не этого я боялся! – Золотухин хитро поглядывает на красавицу Оксану Фёдорову и смеётся. – Впрочем, и этого тоже. Но больше всего – компьютерной графики. Ведь неизвестно, что она со мной может сделать. Опасался, что в результате от меня отвернётся мой зритель. Случилось с точностью до наоборот – наступила вторая или третья волна популярности.
Валерий Сергеевич уверяет, что в «Ночном дозоре» играл вампира как нормального человека с трагической судьбой:
– Мой герой в фильме кричит своему сыну: «Я так хотел, чтобы ты стал человеком!» Вот и я тоже хочу, чтобы мои сыновья стали че-ло-ве-ками – добрыми, милосердными и просто хорошими, – с улыбкой добавляет он.
На встрече со зрителями в кинотеатре «Лена» Золотухин твёрдо ответил женщине, спутавшей веру и суеверие:
– Верующему человеку страх неведом. Я ведь много до этого играл всякой нечисти, и никого это не беспокоило. Сейчас на веру мода пошла, все стали святее самого Папы. Мой сын-священник нашёл ответ за меня: «Пап, твоя профессия – топор. Топором можно срубить дом, сделать много добра. А можно тем же инструментом много зла наворотить». Этот инструмент, который внутри меня находится, называется «ремесло актёра». И если он направлен на добро в результате, то всё хорошо. Ну кто-то же должен играть лешего, бабу Ягу, Кощея Бессмертного! Профессия есть профессия. Другое дело – как ты ею владеешь. Зачем бояться? Перекрестился – да и с Богом! Попросил благословение у священника – и играй! Ведь я же не становлюсь вампиром! Страх только один – плохо сыграть.
И ещё один страх есть у Валерия Золотухина:
– Жалко очень мне, конечно: 70 лет атеизма уничтожили страх Божий – понятие о том, что за наши деяния нас ждёт наказание неминуемо. Пока молоды, мы отвергаем это. Вот чего нужно бояться – ответа за свои дела. Мы с одним известным священником обсуждали фильм на тему абортов: как снять его художественно, чтобы получилось не назидательно, чтобы просто молодые люди поняли, что этого не нужно делать. И он вдруг говорит: «Валерий Сергеевич, а Вы знаете, в «Ночном дозоре»… – у меня спина покрылась испариной, думаю: «У-у-у… ну, сейчас…» А он продолжает, – там тема греха, проклятия (то, что связано с абортами) очень глубоко раскрыта».
Наше дело не коммерческое
– Конечно, – признаётся актёр, – в отрицательных персонажах больше простора, и фантазия актёрская на кассу работает.
Но и в простой, незатейливой, на первый взгляд, роли, какую сыграл Валерий Сергеевич в одной из «Рождественских историй», он органичен. Редактор, добрый человек, который помог бедной девочке и её больной маме под Рождество, заставил-таки прослезиться добрую половину зала. Об этом проекте киностудии «Илья Муромец» Золотухин сказал:
– Наше дело не коммерческое, и оно не может быть таковым. Настоящее чистое искусство доходов не приносит, это естественно. Театр – из того же теста. Но он жив! Нужно приводить детей в театр, на такие фильмы. У каждого своя дорога к храму. Важно, чтобы человек видел эту дорогу.
И всё же для настоящего художника выгода – отнюдь не самое главное. Валерий Сергеевич признался:
– Я счастлив, что так распорядилась судьба и Господь Бог, что мне довелось участвовать в проекте киностудии «Илья Муромец». Это такие фильмы сердечные, простые. Посмотрел сегодня три фильма и начало четвёртого (хотя боюсь полработы смотреть, но… тут видна такая душевная доброта режиссёра Ильи Литвака и продюсера Александра Ковтунца!), и только сейчас понял, с кем меня судьба сподобила встретиться. Часто за полуциничной формой поведения мы скрываем свои настоящие чувства, а их не нужно стесняться, их нужно показывать.
Меня что ещё радует. У нас вместо роскошных саней – телега, от того, что бюджет ко-пе-ешный. Даже костюмы… подчас, очень условно барские. Но дело-то, оказывается не в этом. Это всё мы простим, если будет сердечность, доброта, искренность и то хорошее, ради чего мы своих детей рожаем, воспитываем, ради чего живём. Только при таком добром мировоззрении, мироощущении, которое в первую очередь даёт нам вера, можно вырастить поколение, за которое не придётся краснеть.
До свидания, хан половецкий
В планах киностудии «Илья Муромец» – снять красивый полнометражный фильм о любви Петра и Февронии Муромских. Валерий Золотухин будет играть в нём роль половецкого хана. Режиссёр и продюсер загорелись мыслью снять фильм в Якутске. Думается, Валерий Сергеевич возражать не будет. Тем более, что теперь он – доблестный гражданин Якутии.
Когда на творческом вечере Золотухина в Русском драмтеатре вице-президент республики Александр Акимов вручил ему знак отличия «Гражданская доблесть», Валерий Сергеевич был растроган:
– Ей-богу, клянусь, ни в своём крае, ни в какой другой области не видел, чтобы Церковь шла рука об руку с властью, с министерством культуры так, как здесь. Всё, что я видел, было для меня очень радостно, а встреча со студентами Арктического государственного института культуры и искусства – самое лучшее моё впечатление. Такие весёлые, остроумные ребята… Благодарю Владыку Зосиму за его приглашение… И президенту вашему передайте мою благодарность за награду. Если бы я хоть малую часть её заслужил, был бы счастлив…
Возможно, взгляд Валерия Сергеевича на отношения власти и Церкви в Якутии кому-то покажется слишком оптимистичным. Что ж. Давайте пожелаем, чтобы это было реальностью. Всегда.
Золотухин не стесняется говорить добрые слова, но, избегая ложного пафоса, всегда гасит его добрыми шутками. Принимая знак отличия, актёр вспомнил:
– Есть у меня в числе прочих награда «За освоение целинных и залежных земель». Наш класс вырастил кукурузу (помните, тогда все этим занимались?). Урожай был очень хорошим, но ничего, конечно, мы с этого не получили. И вдруг спустя много лет меня награждают значком – «Лучшему кукурузоводу». Так что в театре на Таганке с некоторых пор я лучший кукурузовод.