[ВИДЕО] Немолчащая Церковь — 2011
Портал «Правмир» продолжает подводить итоги уходящего года. О самых значимых и поразивших его событиях говорит протоиерей Алексий Уминский.
Церковь и гражданское общество
Прот. Алексий Уминский. Фото Анны Гальпериной
Очень сложный и разнообразный год. Он по-новому расставил отношения Церкви и общества. Потому что, пожалуй, никогда не было столько антицерковных публикаций, антицерковных выступлений, исходящих не только от людей, которые позиционируют себя как люди неверующие, как люди нецерковные, как люди, в принципе относящиеся к Церкви с подозрением и недоброжелательством, но и в том числе от людей, считающих себя православными христианами.
Я имею в виду, скажем, несколько статей о Церкви Дмитрия Быкова, «Толоконные лбы» в том числе. Или статья православного христианина Соколова-Митрича «Очень маленькая вера». Все эти статьи и выступления, на мой взгляд, говорят об одной очень важной вещи. И как бы мы к ним ни относились, для Церкви они очень полезны. Просто их надо правильно услышать.
Слышание этого голоса критики, раздражения, неприятия, обличения, обвинения, часто справедливого, часто не справедливого, вызывает у нас одну и ту же реакцию: мы вне критики, мы вне подозрения, нам никто не имеет права ТАК говорить, нам никто не имеет права указывать на наши ошибки, или на наши недочеты, или на наши, не дай Бог, грехи. Нам есть что ответить! Мы должны если не заставить замолчать, то, по крайней мере, заставлять этих людей перед нами извиняться.
А мне кажется, что здесь должно быть что-то другое. Для меня это явление понимается так: все люди, которые так обостренно, напряженно, критично относятся к Церкви, предъявляют претензии к Церкви не потому, что они, прежде всего, не любят Церковь, а именно потому, что подсознательно они считают Церковь своей. Даже если они не верующие, даже если они далеки от нее.
Потому, что Церковь за последнее двадцатилетие сделала очень много для того, чтобы явить себя в России действительно Церковью этого народа.
Сделано достаточно много – одно возрождение порушенных храмов, как бы нам ни говорили, что не стоит так золотить купола или украшать иконостасы – хотя бы то, что порушенное, оскверненное, униженное было восстановлено и явлено, показало всему миру и всему нашему обществу то, что Церковь – это Церковь этого народа, это Церковь этой страны. Она воспринимается сегодня так болезненно остро, в моем представлении, именно потому, что все ее ощущают, хочешь того или не хочешь, – своей!
Дискуссия в «Русском Репортере»
И это для Церкви должно быть очень и очень ценно, что для огромного количества людей Церковь – не то, что их не интересует, на что они могут не обратить внимания, что не входит в сферу их интересов, их жизни, а она их тревожит, она их волнует, они не могут смириться и принять Церковь в ее неидеальном виде, в человеческой природе, которой она, прежде всего, известна внешним.
Мы-то знаем Церковь изнутри такой, какой нам дарует ее Христос, мы знаем Церковь через любовь Божию, которая изливается на нас как на чад Церкви. А остальное общество знает Церковь через нас, через ее человеческую природу. И эта человеческая природа очень часто непривлекательна.
И то, что на это реагируют, что это вызывает у людей неприятное ощущение от Церкви, говорит только о том, что от нас очень много ждут, несмотря ни на что на нас продолжают надеяться и ждут какого-то голоса, хотят от нас услышать что-то настоящее, человеческое, правильное, то, что волнует людей сегодня, сейчас. Услышать это слово на понятном им языке, в понятных им категориях – о справедливости, о человеческом достоинстве, о жизни сегодняшнего гражданина этой страны в обществе в контексте политической жизни, экономической жизни, социальных проблем, которые нас окружают. Можно их жестко назвать, Патриарх замечательно выступил против коррупции, назвав ее одной из причин колоссального напряжения в обществе.
Действительно, это так. Мы смотрим на страну, в которой мы живем и которая только что прошла через одни выборы и готовится к другим выборам, и видим, что за столько-то лет так называемой стабильности население этой страны уменьшилось на несколько миллионов человек, что после так называемой борьбы с коррупцией эта коррупция только выросла в своих размерах. И многое-многое другое, что волнует наше общество, заставляет людей очень разных по своим взглядам, по своим выражениям мысли, по своим политическим и религиозным убеждениям, консолидироваться, чтобы выразить свой протест.
И сегодня обществом выражается не политический протест, а как мне кажется, протест нравственный. И слышать о том, что люди, выходящие сегодня на митинги, – это те, кого купил загнивающий запад, которые проплачены режиссерами оранжевых революций, – это слишком упрощенно и очень несправедливо по отношению к этим людям. Потому что сегодня люди выражают не политический, а нравственный протест.
Выражение нравственного протеста – это одна из необходимых функций Церкви, когда важно услышать от Церкви голос, поддерживающий поиск истины, нежелания жить по лжи, желания жить не по лжи. Сегодня, мне кажется, это является основным содержанием мыслей и чувств людей, как внутри Церкви, так и вне Церкви.
Поэтому эти так называемые антиклерикальные настроения и антицерковные выступления мне кажутся очень нужными, прозвучавшими очень своевременно для нас.
Дмитрий Быков
Нам просто надо отнестись к этому очень правильно и услышать их, не надо пугаться их, не надо удивляться им, надо прислушаться, надо в каком-то смысле быть за это благодарными: Дмитрию Быкову, который, может, не очень ловко это выразил в своих статьях, но очень искренне и живо, потому что он болеет душой за Церковь, потому что он хочет, чтобы Церковь, которой он принадлежит, которую он любит, была Церковью всего народа. Поэтому он в своих статьях и говорит, что нет сегодня другой силы, нет другого спасения для этой страны как Русская Православная Церковь, но она тоже должна слышать, что происходит в обществе, она должна быть открытой, в том числе, и возможности для этих нападок, и их не бояться.
Чего нам бояться, если с нами Христос? Как мы можем бояться каких-то оскорблений, унижений или какой-то неправды в свой адрес, если с нами Христос и наша жизнь определяется Им и Евангелием? Вот если наша жизнь не определяется Христом и Его Евангелием, тогда нам надо прятаться за закрытыми дверьми, потому что срамно выйти в народ, если мы не принадлежим Христу, а только делаем вид. А если мы стараемся жить по Христу, нам не страшны эти вещи, мы готовы признавать свои ошибки, мы готовы признавать свое несовершенство, мы готовы с этим обществом контактировать, войти в диалог.
Святейший Патриарх призывает власти к диалогу с обществом. Это очень важно и правильно, что эти слова звучат от Патриарха – призыв к властям услышать свой народ. Мне кажется, что еще нам необходимо так же отнестись, как Церковь, к своему народу, тоже услышать свой народ правильно. Мы должны увидеть и прочувствовать, что сегодня происходит в обществе, чем озабочено общество, и что сегодня оно ждет от Церкви.
«Non parlо, non sentо, non vedo»
Протоиерей Петр Шак
Событий было очень много. И много было трагических событий, невыносимо трагических.
Это самоубийство священника в Вятской епархии, и полное, похожее на сицилийскую поговорку «Non parlо, non sentо, non vedo» («Ничего не вижу, ничего не слышу, ни о чем не говорю»), молчание: закрытые двери архиерея, священник, погребенный без христианского напутствия, хотя мы отпеваем самоубийц из совершенно разных социальных слоев и кругов, понимая, что такая трагическая смерть может быть по причине всевозможных внутренних трагедий, и в том числе психических срывов.
Не оказал милость священнику и епископ, который пребывает на кафедре, не прояснив никому свои позиции – ни Церкви, ни народу, ни сообществу. Это сегодня закрытая страница, или все же мы должны об этом помнить? Как епископ этой епархии будет совершать литургию на Рождество? Как он будет вместе с этими людьми причащаться? А если к нему на Рождество придут причащаться родственники этого священника? Как он посмотрит им в глаза? Это для меня очень большой вопрос. Очень большой вопрос!
Как сегодня складываются отношения между епископом и священником, священником и его паствой? Насколько мы понимаем друг друга? Насколько мы близки друг другу? Насколько мы умеем каяться друг перед другом, если даже что-то случилось страшное?
Ведь произошла страшнейшая ситуация! Ведь такой ситуации за последние десятилетия история нашей Церкви не знала – такой трагедии, как самоубийство священника. И вопрос не в том, что этот священник мог быть в чем-то виноват, у него была не очень хорошая биография, у него были свои собственные личные недостатки. Но когда биография считается важнее самого человека, и какие-то внешние вещи оказываются основными для решения его жизни – это становится страшно, ведь мы же все-таки Церковь. А Церковь – это там, где Христос приносит Себя в жертву за наши грехи, чтобы нас всех спасти.
А епископ – это образ «пастыря доброго», потому что он омофор на плечи возлагает как заблудшую погибшую овцу. И вот эта «овца» на его глазах кончает жизнь самоубийством. Мне трудно судить, я много не знаю, но так, как это видится церковным сообществом, вообще людьми, – это выглядит катастрофически. Потому что непонятно, как такой епископ может дальше проповедовать Евангелие, говорить людям о любви, о покаянии, о прощении. Для меня это одно из глубочайших и трагических переживаний этого года.
Что еще? Еще одна смерть священника поразила меня. Я молюсь за этого священника – протоиерея Алексия, настоятеля храма в Старом Изборске, который погиб (я считаю, что именно погиб), защищая правду Божию и являя собой образ немолчащей Церкви.
Протоиерей Алексий Лопухин
Дело в том, что в это время в Изборске должно проходить празднование 1150-летия основания города-крепости, и на это выделены большие бюджетные средства, эти средства надо правильным образом использовать. И посему решено в Изборске сделать культурно-развлекательный центр, кафе и снести два дома причта XIX века, принадлежащие церкви. Священник, будучи там настоятелем много лет, пытался воспрепятствовать этому плану, боролся за наше российское достояние, выступал как голос Церкви.
И в конечном итоге, когда туда была направлена правительственная комиссия, которую возглавлял вице-премьер Жуков, был приглашен этот батюшка, и он горячо и пламенно выступал в защиту и церковного, и народного достояния. На что ему сказали, по-моему, сам вице-премьер и сказал, что «батюшка, мы вас выслушали, но поступим так, как мы решили».
«Подумайте о людях», – сказал священник и в этот момент умер от разрыва сердца.
Ни выступления местного архиерея, ни церковного протеста после события, которое должно было потрясти всю епархию, не последовало после этого. И в моем представлении нужно было всех поставить вместе на защиту этого места, чтобы довести дело этого священника до конца.
Никакого голоса Церкви, который мог бы обратиться к властям предержащим с призывом к покаянию, я не услышал и не увидел.
Да, местный архиерей очень здорово умеет бороться со старым священником отцом Павлом Адельгеймом, заслуженным защитником православной веры, исповедником, который много лет в советское время просидел в тюрьмах за защиту Церкви. И вот сейчас основная задача местного архиерея – задавить и поставить на место священника, который осмелился сказать что-то неугодное архиерею. Старый священник, инвалид, которому за 70 лет, – теперь главный объект борьбы Псковского архиерея. (Возвращаясь к статье о Немолчащей Церкви…)
Эти два эпизода трагических смертей священников меня в этом году поразили именно тем, что эти смерти оказались никем не замеченными. Как написал автор Правмира, замечательный священник, отец Дмитрий Свердлов: «Отряд не заметил потери бойца». К сожалению, это очень горькие, но справедливые слова. И в моем представлении мы не можем этого не замечать, мы не можем этого забывать. Если мы отнесемся к этому с забвением, то от нас самих скоро ничего не останется… И как же мы будем призывать к любви, к Евангелию, к исполнению правды Божией?
Святейший Патриарх недавно замечательно выступил о том, что мы должны все время правду Божию утверждать, что есть много маленьких правд, за которые не стоит бороться, потому что наши маленькие правды могут друг друга разделять.
Без сомнения, так бывает. А есть правда Божия. И мне кажется, что если мы эти два эпизода забудем, мы от правды Божией отвернемся. Не имеем мы права это забыть. И не имеют права местные архиереи оправдать эти две смерти какими-то обстоятельствами жизни, которые нехорошо и неудачно в этот момент для них сложились.
О хорошем
А хорошее? Недавно столько хорошего Патриарх сказал о Правмире на епархиальном собрании! Об авторах, посещаемости, живых дискуссиях.
На презентации книги «Несвятые святые»
Хорошего было много. Хорошее то, что вышла книга отца Тихона Шевкунова. Это для меня такой же добрый знак, как и антицерковная кампания. (Я же сказал, что антицерковные выступления я воспринимаю как добрый знак). Это значит, что огромное количество людей захотело эту книгу прочитать.
Я сейчас не буду говорить, насколько эта книга хороша литературно, это за рамками остается, я не буду заниматься анализом этой книги, но важна реакция на эту книгу. Эта книга стала настолько востребованной (конечно, был промоушн, пиар-ходы), что никогда книга, написанная священником, посвященная жизни духовной, посвященная жизни монашеской, не вызывала такого интереса вне церковной среды. Причем книга дорогая! И она занимает первое место по продажам.
Это знак, что наше общество – такое странное, разрозненное – все-таки готово услышать Церковь. Это просто «побелевшие нивы», для нас, для Церкви колоссальный, может, один из последних шансов еще быть услышанными. Еще Господь дает нам возможность этому миру что-то сказать, этих людей как-то привлечь к себе теплотой и любовью. Вот этот знак для меня – большая радость.
В очереди к Поясу Богородицы
Такое же удивительное, странное и одновременно чудесное событие – очередь к Поясу Пресвятой Богородицы. Про него было много сказано всего – и очень странного, и справедливого, и обличительного, и восхваляющего. Кто-то писал, что это религиозный психоз, кто-то говорил, что это вот такая святая Русь. Но по-настоящему это ведь были живые люди, которые совершили такой подвиг веры, тут уж никуда не деться!
Среди них были разные, наверное, – и те, кто были заражены религиозным психозом, и те, кто как язычники шли, лишь бы чему поклоняться, только бы сработало. Но я видел лица этих людей тоже. Я видел лица этих людей, подходящих к Поясу, когда служил там молебен. Люди, отстоявшие сутки, были со светлыми, счастливыми, совсем не уставшими лицами. Для них стояние в этой очереди было постоянным общением друг с другом, постоянной поддержкой какой-то еще той, старой-старой, древней-древней апостольской веры.
Для меня это тоже знак очень радостный – знак для всех для нас. И антирелигиозная кампания, и Пояс Пресвятой Богородицы, и книга отца Тихона Шевкунова, и постоянная, живая, очень мною любимая дискуссия на Правмире, которая разворачивается вокруг каждой более-менее актуальной статьи. Как итоги года это для меня говорит о том, что – ну, что еще нужно, чтобы выйти к людям и сказать им слово о Христе, живое и действенное?
Мне кажется, что очень многое может измениться в следующем году. Потому что мы очень сильно меняемся, Церковь очень заметно меняет свое сознание. Жажда любви и свободы все больше и больше оказывается востребованной, она все больше и больше пробивается, как живые ростки, все больше и больше люди понимают, что есть жизнь во Христе и что им от жизни в Церкви необходимо. И когда это будет, этим, соответственно, можно будет делиться. Это радует.
Записала Тамара Амелина
Читайте также:
[+ВИДЕО] Протоиерей Александр Ильяшенко: Итоги 2011 — надежды и тревоги
[Видео] Протоиерей Максим Козлов: Итоги 2011
2011-ый от Рождества Христова в перспективе жизни русского православия