Политик Владимир Милов, принципиальный сторонник светского государства и человек нерелигиозный, призывает остановить волну негатива, направленную против Православной Церкви в последние месяцы.
Владимир Милов
История с Pussy Riot нешуточно обострила религиозные противоречия в российском обществе. Причем на ровном месте: нельзя сказать, что Русская православная церковь как-то особенно вмешивалась в общественно-политическую жизнь до этого. В московской богемной среде, где принято свысока относиться к православию, привыкли поругивать РПЦ за некоторое наступление на общество.
И вправду, некие признаки такого наступления есть: в стране в определенной степени прижимают права других конфессий, постоянно пытаются то ввести основы православия в школах, то уплотнительно застроить дефицитные городские площади храмами, рождественские и пасхальные службы навязчиво транслируются в прямом эфире главными государственными телеканалами формально светской страны.
Меня, как глубоко светского и совсем не религиозного человека – более того, как политика, принципиально убежденного в необходимости отстаивать светский характер государства и равноправие всех конфессий – такое положение дел тоже беспокоит. Однако, справедливости ради, нужно признать, что никакого особого чрезмерного давления церкви в своей жизни – в том числе общественно-политической ее составляющей – мне в России испытывать не приходилось.
Я знаю множество государств, где влияние религии на повседневную жизнь, в том числе и на политику, многократно превышает российскую реальность. И это вовсе не только мусульманские страны – такое можно встретить и во вполне демократических государствах Южной Европы или Латинской Америки, в Израиле (где тебя могут просто закидать камнями в центре Иерусалима за езду на машине в субботу), и тем более в «мировом оплоте демократии», США.
Редактору New Yorker Дэвиду Ремнику легко писать колонку, восхваляющую Pussy Riot, глядя в окно на космополитичный Манхэттэн – а мне вот в XXI веке диковато смотреть, как кандидаты в президенты от Республиканской партии соревнуются на праймериз в американской глубинке в том, кто из них больше социальный консерватор, чаще ходит причащаться и нарожал больше детей, потому что его вера запрещает пользоваться контрацептивами. И от этого напрямую зависит поддержка миллионов избирателей. Дичь полная.
Глядя на все это, понимаешь, что в России ситуация с отделением церкви от государства, политики и общества вовсе не так плоха, как преподносят это наши интеллектуалы. США или Израиль – честно говоря, просто какие-то теократические государства по сравнению с довольно светской Россией.
Я не шучу: ради права спокойно делать все, что я захочу, по субботам и отсутствия необходимости доказывать избирателям, какой я ревностный посетитель храмов по воскресеньям, я готов и прямые трансляции праздничных служб по ТВ потерпеть. Если что, переключу на BBC, Euronews или, в конце концов, на VH1: конкуренция — великая вещь.
К тому же, некоторое наступление церкви на светские основы государства, в общем, к особым результатам не привело. Идею введения обязательного преподавания православия в школах удалось отбить, равно как и ряд других навязчивых инициатив РПЦ. Так что я бы не сказал, что Россия какими-то ускоренными темпами погружается в пучину теократического государства.
Тем страннее мне наблюдать, как многие российские интеллектуалы, люди предпринимательского сословия, а также праздношатающиеся без определенного рода занятий, коих модно сегодня также относить к т.н. «креативному классу», устроили в последние месяцы какую-то совершенно фантастическую истерику по поводу православной церкви в связи с делом Pussy Riot.
На русских православных выливаются мегатонны самых диких оскорблений и ярлыков, которые уместно ожидать от подзаборных бомжей, а не от людей, претендующих на звание светочей общественной мысли, несущих нам всем идеалы добра и свободы. Честно говоря, это ужасно раздражает и злит. Злит намного больше, чем все проблемы, порождаемые деятельностью православной церкви, вместе взятые.
Здесь необходимо помнить несколько вещей. Во-первых, действия, направленные на преследование Pussy Riot, инициируются очевидно не церковью и не верующими, а все тем же нашим государством, с позволения и даже подачи которого в последнее десятилетие усиливалась религиозная составляющая нашей повседневной жизни.
Авторитарная власть пытается использовать православие и религиозные чувства верующих в своих корыстных целях точно так же, как латиноамериканские диктаторы пытались использовать католицизм, Дювалье – культ вуду, и так далее. Тут нет ничего нового, и само православие здесь ни при чем.
Во-вторых, к девушкам из Pussy Riot – и да простят меня верные их поборники, но я человек прямой, привык говорить что думаю – прямо подходит выражение Глеба Жеглова из «Места встречи изменить нельзя» — «типус вот так подозрительный».
Надя Толоконникова впервые проявилась на российской политической сцене на Марше несогласных 14 апреля 2007 года, сопровождая своего небезызвестного супруга Петра Верзилова, который запрыгивал на машины и призывал демонстрантов нападать на ОМОН, его задерживали сами митингующие и сдавали в милицию, а милиция – внимание! – отказывалась его задерживать, потому что за ним ходили «люди в штатском», которые милиции это делать запрещали.
Нужны пояснения? Не хочу дальше развивать тему, кто и зачем организовал эту «идеальную провокацию» в храме, но, будучи практическим политиком, в реальности сталкивавшимся в последние годы с разными попытками внедрить в оппозицию т.н. «арт-группу Война», то через дверь, то через окно, то через черный ход, предпочитаю держаться подальше от всей этой шумихи про «несчастных девчонок, преследуемых средневековой инквизицией». Да, девушек надо немедленно освободить, но это и все – больше о них ни слова.
В-третьих, я уже многое узнал, поподробнее столкнувшись в последние оппозиционные годы с российской либеральной интеллигенцией. Так что ничему не удивляюсь. Но вот так вот, безо всяких оснований, поливать и оскорблять православных в самых последних площадных выражениях – ну, это, мягко говоря, наносит имиджевый ущерб не православным, а самой либеральной интеллигенции. И никакая Мадонна не спасет.
К тому же, попытка возложить на всех православных верующих коллективную ответственность за ситуацию с Pussy Riot – в худшей форме азиатского понимания коллективной ответственности – не характеризует нашу либеральную интеллигенцию с просвещенной европейской стороны. Уймитесь, ребята, честное слово – от вас жужжит в ушах.
В-четвертых – возвращаясь к началу разговора – у Русской православной церкви действительно есть проблемы. Ее руководство действительно живет в непозволительной роскоши и стало частью государственной бюрократии, которой являться не должно. Церковь чересчур коммерциализирована и в выстраиваемой ей модели отношений с паствой ориентируется на ту же самую негодную модель «вертикали», как и наше государство.
Есть и фактор некоторого наступления на свободу совести, права неверующих и представителей других конфессий – об этом говорилось выше. Да и сам характер веры среди россиян, называющих себя православными, часто оставляет странное впечатление. Многие из них не ходят в церковь, не читали Библии, не знают имен двенадцати апостолов.
Часто своими чересчур бурными проявлениями создают впечатление последователей скорее языческой, чем христианской веры – как, например, происходит при привозе в Россию культовых предметов. Называя себя православными, выбирают для детей в школах не основы православной культуры, а светскую этику. Наконец, не уверены в существовании Бога (!).
С другой стороны, ну и что? Чего другого можно ожидать после десятилетий трагического коммунистического эксперимента, когда разрушали храмы, расстреливали священников, а в вузах преподавали «научный атеизм»? Ну вот такое вот сложилось у нас, да простят меня верующие, «православие-лайт».
Во многих смыслах это и неплохо. Это означает, что после десятилетий искусственно насаждавшегося сверху атеизма люди самостоятельно ищут свою веру, без излишних подталкиваний. В результате часто формируется странный набор довольно сырых воззрений и убеждений.
Это живой процесс. И очень хорошо, что он такой. Это значит, что у людей есть возможность воспринимать окружающий мир своими глазами, а не глазами учебника по атеизму, православию или основам любой другой религии. Это очень удобная среда для общения, дискуссий, пропаганды своих идей и взглядов.
За годы общения с массовым русским избирателем я составил твердое представление о том, что православная вера вовсе не является врагом или препятствием на пути европеизации и демократизации России. Ничему этому вера не мешает – среди убежденных сторонников демократии, в том числе и нашей партии «Демократический выбор», очень много православных.
Мы уважаем друг друга и никогда не пытаемся никому навязывать свое отношение к религии, твердо соблюдая принцип свободы совести, как и должно в современной политике. Я вижу, насколько критически многие из моих коллег, верующих православных, относятся к деятельности верхушки РПЦ, как искренне хотят изменений в этом плане. Но это их дело, не мое. Я в такие вещи не вмешиваюсь.
И вам не советую. Религия – личное дело каждого гражданина. И пусть таким и остается. Давайте сделаем шаги к примирению и перестанем обрушиваться с нападками друг на друга. Это, кстати, относится и к православным, призывающим наказать и чуть ли не казнить Pussy Riot – эта истерика ничем не отличается от антиклерикальной.
Но мракобесы всегда найдутся, а меня, конечно, волнует прежде всего поведение той части общества, на которую я всегда смотрел с надеждой – на светских, образованных людей, интеллектуалов. Коллеги, остановитесь в вашей антиправославной истерике. Не создавайте себе врагов своими руками. Это наша страна, наше общество, наши люди. Давайте уважать друг друга. Отстаньте от религии.
Читайте также:
Протоиерей Сергий Правдолюбов: Церковь все вытерпела…
Владимир Легойда о стереотипах, религиозной безграмотности и неудобном Евангелии
Опасны ли антиклерикальные настроения? — опрос