В прошлом году благотворительный Фонд Святителя Василия Великого, председателем попечительского совета которого является основатель инвестфонда «Маршал Капитал» Константин Малофеев, стал крупнейшим в России, позволив себе не только заниматься традиционной благотворительностью, но и вкладывать деньги в строительство одноименной гимназии в Подмосковье. Генеральный директор фонда Зураб Чавчавадзе рассказал корреспонденту РБК daily Дмитрию Коптюбенко, зачем на здание школы потратили 1,5 млрд руб., как улучшить экономику отдельного региона за несколько десятков миллионов рублей и что дальше делать с черными списками в Интернете.
Сколько стоит семейная атмосфера
— Вы за год потратили 50 млн долл. на здание для гимназии. Зачем было строить его таким дорогим и пафосным?
— Я не назвал бы его пафосным, оно строилось в стиле русской классической архитектуры. Здание просто добротное и просторное. Мы привыкли к тому, что в маленьких классах сидит по 30—40 учеников, дышать нечем, все толкаются, теснота и духота. Здесь этого нет. Я не понимаю, почему это вас удивляет? Что, надо возвращаться к клетушкам?
— Не обязательно, но оправданно ли было тратить настолько много?
— Дело же не в затратах на архитектуру. У нас два бассейна, один из них профессиональный — с шестью дорожками, с очисткой воды, с подогревом, второй маленький, для детского сада. Все это делается по определенной технологии. Футбольное поле, оно же легкоатлетическое, теннисный корт будет, два спортивных зала — один для малышей, другой олимпийского типа. Огромный актовый зал, который уже весь отделан, в ближайшее время будут оборудованы сцена и занавес. Фактически это маленький театр и телевизионная студия для детей. И так далее. Ведь у гимназии помимо общеобразовательной функции есть еще по меньшей мере три дополнительных направления — спортивная школа, музыкальная студия и художественная студия с иконописью.
— Когда вы проектировали вот эти два бассейна, олимпийский зал, брали за основу чей-либо опыт — российский или зарубежный?
— Нет, мы все это сами делали. Я думаю, что подобные школы не скоро еще появятся.
— У вас на сайте написано, что треть школьников учится в школе за счет грантов. Сколько платят остальные?
— Вообще говоря, все платные. Но для многих затраты в 450 тыс. руб. в год неподъемные. Поэтому, чтобы стимулировать приток учеников, которые должны стать образованными православными патриотами, те, у кого четверки и пятерки, могут претендовать на стипендию в размере суммы расходов на обучение. Второй вариант — дети из православных семей, которые материально не могут потянуть обучение у нас. Мы либо делаем им скидки, либо просто освобождаем от уплаты. Нам важна доброжелательная православная атмосфера в школе, и они как раз помогают ее достичь. Но это все равно не окупается. Даже если бы все платили по 450 тыс., пришлось бы дотировать.
— Много бы дотировали?
— Да, где-то за 1 млн долл. в год. Но до сих пор мы ютились в арендованных помещениях, а теперь можем обучать до 400 учеников. Пока набрали около 170 учеников, потому что не особо активно рекламировались. Сейчас главная задача — сохранить благостную атмосферу для детей. Надо сказать, что дети удивительные. Все здороваются. Ни одной драки не было. Представляете, за все время ни одной драки. Проходят закон Божий, учебный день начинают с общей молитвы. Девочки вышивают золотым шитьем. Но, правда, педагог у них талантливый. Мальчики мастерят доспехи, щиты всякие, броню и так далее.
— Вот вы говорите, что дети все из себя положительные. А от родителей они отличаются?
— Дети почти всегда отличаются от родителей. Это не хорошо и не плохо. Мы всегда задаем родителям вопрос: «Вы понимаете, что ваши дети будут соприкасаться с православным вероучением?» Они говорят: «Мы не против, мы рады». Но иногда получается так, что в школе детям говорят одно, а дома другое и детей это травмирует, они не понимают двойных стандартов.
Мы не формируем затворников или аскетов каких-нибудь, а просто даем христианский взгляд на мир, на жизнь. Есть, конечно, ограничения в поведении, ребенок должен чувствовать, что есть понятие греха. У нас два духовника, один учитель, преподающий закон Божий, другой — бывший пресс-секретарь патриарха. Дети есть дети, им свойственно шалить, но они уже понимают, что если сделали что-то не то, то могут покаяться. В общем, воспитательная функция в нашей гимназии на порядок лучше поставлена, нежели в общеобразовательных учреждениях.
— А у родителей, которые приводят к вам детей, а в основном это богатые люди, какие ожидания, кто выйдет из школы по ее окончании? Судя по зданию, расходам на образование, можно сделать вывод, что школа выращивает будущих высокопоставленных православных чиновников…
— Нет, такой задачи точно не стоит.
— Может быть, задачи такой не стоит у вас. А родители чувствуют…
— Нет, мы всегда говорим, что наша цель — это воспитание образованного православного патриота. Реализуем мы ее через православие и предметы гуманитарного цикла, конечно. В русской литературе, истории заложен мощный импульс. Ничего специального больше не делается, просто дается понимание, что свое отечество надо любить и служить ему.
— Гимназия действует с 2006 года. Как меняется спрос на такой вид образования?
— Востребованность чувствуется, конечно. Многие родители обеспокоены тем, что в школах происходит бог знает что, а здесь они застрахованы от социальных бед.
— Я скорее имел в виду востребованность православного уклона в образовании…
— Конечно, к нам идут те, кому близки православие и связанные с ним ценности. Но, например, напротив нас через дорогу была американская школа, там все предметы на английском языке. Дети ее заканчивают и разъезжаются по разным странам. Им, конечно, незачем идти сюда, у них совсем другие задачи.
— В обществе уже который год идет дискуссия по поводу внедрения основ православия в общеобразовательные школы. На ваш взгляд, какой-то компромисс тут можно найти?
— Я лично считаю, что это нужно. Потому что, когда ты живешь в своей стране, ты должен знать ее историю, которая состоит не только из череды событий, но и из того, какие на протяжении исторической жизни формировались традиции. И не надо это путать с законом Божьим. В государственных школах в условиях, когда государство отделено от церкви, это нельзя давать иначе как факультативом. Но основы православной культуры в государстве, где 80% причисляют себя к православным, необходимы. Это и для других конфессий важно. Извините, что утрирую, но кто-то зажигает свечки, а кто-то режет баранов, и нужно детям объяснить, откуда пошли эти традиции. А то получается, что зажигают свечи и не понимают, для чего это делается.
— Не получится ли, что это будет неподъемной нагрузкой на Русскую православную церковь?
— Если в государственных школах будут введены основы православной культуры, необязательно весь груз должна на себя брать церковь. Этот предмет вполне под силу преподавателю истории, литературы, обществоведения. Единственное, что преподаватель, будь он историк или учитель литературы, должен быть православным человеком, или иудеем, или мусульманином, в зависимости от того, о какой конфессии он доносит знания. Такие педагоги сегодня есть.
— Кстати, о педагогах. Сколько вы им платите?
— Зарплаты учителей — это серьезная проблема. Поначалу у нас была существенная надбавка, потому что у школьных преподавателей были нищенские зарплаты. Сейчас московские учителя получают около 100 тыс. руб. в месяц, подтягивается и провинция. Мы исходим из того, что наша гимназия находится за городом, значит, нам нужно учителей как-то дополнительно стимулировать. Да и при таких паркетных полах просто нельзя позволить себе держать второразрядного педагога. Поэтому мы приняли решение, что будем работать с коэффициентом плюс 15, 20 или 30% к московским зарплатам. В этом году я собрал лучших школьных и вузовских естественнонаучных и гуманитарного цикла педагогов, пропустил каждого через комиссию из 12 человек вузовских преподавателей и директоров передовых школ. Отсеялось где-то 20%, набрал новых. Ну и не надо забывать про курсы повышения квалификации — педагоги, как врачи, должны постоянно узнавать что-то новое, совершенствоваться.
— Минэкономразвития говорит, что в ближайшее время стоит ждать проблемы дефицита хороших школьных преподавателей. Вы это ощущаете?
— Пока нет. Но, думаю, через десять лет мы это почувствуем. У нас средний возраст преподавательского состава — 40—45 лет. Хорошие педагоги совсем не исчезнут. Мы будем стараться набирать лучших. Отдаем себе отчет, может быть, это будет стоить дороже.
Нравственный эксперимент
— Помимо открытия нового здания для гимназии ваш фонд готовит проект «Область добра». Что это за эксперимент?
— Проект в Костроме мы будем презентовать 12 сентября. Идея проекта принадлежит Константину Малофееву, и заключается она в инвестировании в нравственность. Решили поставить эксперимент на небогатой, дотационной области, где с социальными болячками никто не борется, абортов все больше и больше, беспризорные, наркомания увеличивается, алкоголизм и так далее. Задача — показать, что инвестиции в нравственность окупаются не только в нравственном отношении, но и в экономическом, и в социальном.
— Это каким образом?
— Константин Малофеев придумал проект, в который вкладывает порядка нескольких десятков миллионов рублей в год, что по меркам государства незначительные средства. Если проект сработает, его можно было бы предложить государству для использования в качестве типового для других регионов. Сначала планировали провести эксперимент в двух областях, но решили остановиться на Костроме. Мы планируем выделять деньги церкви, приходским организациям — они там очень активные, занимаются в том числе организацией семейных детских домов. Будем запускать антиалкогольные, антитабачные, антинаркотические программы.
— Пропаганда здорового образа жизни?
— Да, это пропаганда. Но пропаганда добра. Например, мы давно уже занимаемся проблемой абортов. Ставим мониторы в женских консультациях, там, где пациентки сидят в очереди и еще есть шанс, что они передумают. На мониторах нон-стоп идет документальный фильм о том, что такое аборт. Многие передумывают. То есть мы в буквальном смысле спасаем еще не рожденных детей.
Мы провели мониторинг в Вологде: после того как повесили мониторы, количество абортов сократилось на 10—12%. Сейчас программа размещения мониторов в женских консультациях работает уже в 30 регионах. Представляете, скольких мы детей спасаем, если по России число абортов составляет 2—3 млн в год? В Костроме то же самое будет. Программа «Область добра» рассчитана на три года.
— Ваш фонд — некоммерческая организация, существующая за счет пожертвований. Все ругают власть за достаточно непродуманное налогообложение этой сферы. Что нужно, чтобы благотворительность в России стала развиваться?
— Конечно, то, как есть сейчас, так быть не должно. Вот, предположим, вы предприниматель и хотите заниматься благотворительностью. Вы решили это делать, потому что государство не в состоянии выполнить некоторые свои функции. Таким образом, вы фактически помогаете государству выполнять его социальную функцию, а оно говорит: «Я тебе разрешаю помочь мне в решении этой проблемы, но ты должен мне за это заплатить». Фактически это так. Вы должны заплатить государству, а потом помогать уже из чистой прибыли. Это нонсенс, просто ерунда какая-то. Государство должно это осознать. Другой вопрос, что оно должно предусмотреть защиту от всяких махинаций с уходом от налогов под видом благотворительности.
— Минэкономразвития разработало законопроект, предлагающий списывать с налогооблагаемой базы до 10% доналоговой прибыли при выплатах благотворительным фондам…
— Это очень своевременно.
— Тем не менее есть ощущение, что чиновники не понимают, зачем нужна благотворительность и благотворители. Взять хотя бы пример Крымска, где местные власти если не прогоняли волонтеров, то по крайней мере терпели…
— Я думаю, что в Крымске были специфические условия. Там все были на нервах, в том числе чиновники, на которых лежит часть вины за случившееся. Они поэтому и злились на добровольцев, которые приезжали туда.
— Вы с подобным отношением к фонду сталкиваетесь?
— Нет, мы находимся в других условиях. Мы имеем дело с людьми, которые адресно получают помощь. Например, у нас есть большая программа «Храмы и монастыри». В ее рамках мы помогаем восстановить уникальный храм, жемчужину архитектуры в Серпуховском районе. Там ротонда с 12 апостолами, такой вообще нигде больше нет. Без нашего вмешательства лет через пять уже она могла полностью исчезнуть. Мы зафиксировали ситуацию, воспроизвели несколько утраченных фигур апостолов, планируем полностью восстановить храм, чтобы там могли проходить службы. Там многое будет зависеть еще и от того, пройдет ли рядом с ним туристический маршрут. Если да, то не только отреставрируем храм, но построим рядом с ним мастерские, чтобы местные жители могли изготавливать сувениры и храм зарабатывал бы на этом. Вы же знаете, в провинции не такие богатые храмы, как в Москве. И так далее.
Здесь, в Москве, мы построили храм для десантников
— Вы также являетесь одним из учредителей Лиги безопасного Интернета. Ее инициатива с черными списками вызвала этим летом обширную дискуссию. Вы удовлетворены итогом?
— Мы удовлетворены работой лиги. У них колоссальные успехи, они помогают выявлять педофилов. А что касается черных списков… Все боятся цензуры, но вводить цензуру никто не предлагает, а предлагают ввести инструмент, который бы оградил детей от нелегального контента. Остальное, пожалуйста, что хотите, показывайте, но кто давал право развращать народ, особенно детскую аудиторию? Это очень своевременный закон. Мы все жили в советское время и понимаем, что это палка о двух концах. Но вседозволенность не равна либеральному духу. Вседозволенность — это гибель общества, этого нельзя допускать.
— Какие-нибудь новые инициативы следует ждать в этом направлении от лиги?
— Сейчас мы работаем над расширением международных контактов лиги. То, по поводу чего у нас только ведется спор, давно существует за рубежом. Америка вообще пуританская страна по сравнению с нашей. Мы обогнали всех по свободе слова, но нынешнее положение уже граничит с преступлением.