1. Промышленность
Во времена Николая I в России (с некоторым отставанием от ведущих стран Запада) произошел промышленный переворот. За тридцать лет производство выросло примерно в четыре раза. В особенности это касалось ткацких фабрик, производства бумаги, строительства дорог и каналов. Российская империя была мировым лидером по добыче золота. Протекционистская политика Николая и финансовая система, способствовавшая массовым накоплениям, — вот что обеспечило промышленный рывок. В эпоху великих реформ начнется индустриальный спад. И на аграрных рынках Россию потеснят.
Граф Павел Дмитриевич Киселёв (1788—1872)
2. Крепостное право
Крепостное право при Николае Павловиче не было упразднено. Но при Николае изменился правовой статус государственных крестьян: они признавались свободными подданными империи. А их насчитывалось — 10 миллионов душ мужского пола из 50 — 55 миллионов всего населения России в те годы. Реформа (её задумал и осуществил один из наиболее способных сотрудников императора — граф Киселёв) прошла без снижения уровня жизни. Крестьяне впервые получили медицинское обслуживание. Предусматривалась организованная помощь крестьянам в случае неурожая и эпидемий — то есть снизилась угроза голода. К тому же Киселев внедрил картофель — эта культура постепенно тоже стала лекарством от бедняцкого недоедания. Словом, крестьянская реформа Николая I по многим параметрам не уступает более знаменитой реформе 1861 года. А по продуманности она, пожалуй, не имеет равных в истории русских реформ 19 века.
3. Репрессии
«Начало славных дней Петра мрачили мятежи и казни», — заметил Пушкин. Правда, наш первый император практиковал массовые казни и нисколько не смущался кровопролитием. Николай Павлович в этом смысле проводил политику умеренную, на крайние меры шёл вынужденно. Он колебался даже в случае с пятью декабристами, которых признали наиболее опасными зачинщиками мятежа. «Я отстраняю от себя всякий смертный приговор», — писал Николай матери. Кто-то скажет: лукавил. Ведь он известен и как «лицедей на троне». Пять казней… Приговор оказался мягче, чем можно было предполагать. Мягче, чем изначально предполагал сам Николай. Нескольких заговорщиков, поднимавших на вооруженную борьбу армию, оставили в живых. В будущем Николай несколько раз проявит заботу о семьях декабристов, но на кардинальное смягчение действующих приговоров не пойдет. Борьба с революцией была одной из главных его задач. Это сказалось и в деле петрашевцев. Снова приговоры оказались мягче, чем ожидалось, но многих потрясли суровостью. Словом, политический сыск работал. Император проводил политику «сильной руки», но не был одержим идеями грубого подавления всего и вся. Будучи рациональным политиком, прислушивался к различным доводам и понимал, что не следует превращать политических противников в мучеников.
Николай I на Сенатской площади
14 декабря 1825 года
4. Идеология
Тут речь идет даже не о пропаганде, а о мировоззрении императора. О той идее, которая составляла смысл его служения. А он воспринимал царское поприще именно как высокое служение. Немало думал о долге государя. Уваровская триада (Православие, самодержавие, народность) не просто соответствовала мировоззрению императора, но была во многом его произведением. Приведу отрывок из воспоминаний графа Струтыньского, описавшего, со слов Пушкина, встречу царя и поэта в московском Чудовом монастыре. Так, если верить Струтыньскому, рассуждал Николай: «Мечтания итальянского карбонарства и немецких тугендбундов! Республиканские химеры всех гимназистов, лицеистов, недоваренных мыслителей из университетской аудитории. С виду они величавы и красивы, в существе своем жалки и вредны! Республика есть утопия, потому что она есть состояние переходное, ненормальное, в конечном счете всегда ведущая к диктатуре, а через нее к абсолютной монархии. Не было в истории такой республики, которая в трудную минуту обошлась бы без самоуправства одного человека и которая избежала бы разгрома и гибели, когда в ней не оказалось дельного руководителя. Силы страны в сосредоточенной власти, ибо где все правят — никто не правит; где всякий законодатель, — там нет ни твердого закона, ни единства политических целей, ни внутреннего лада. Каково следствие всего этого? Анархия!».
5. Золотой век русской литературы
Расцвет русской литературы начался еще при Александре Павловиче, но при его младшем брате литература стала в России делом сокровенным. Громко заявил о себе Пушкин. Творили Гоголь, Лермонтов, Баратынский, Тютчев, Хомяков, Кольцов. Вовсю работали Некрасов, Тургенев, Гончаров… Уже публиковались Лев Толстой и Достоевский. Отметим и моду на Булгарина, Марлинского, Кукольника, Бенедиктова. Появились влиятельные критики. Сверкнул и оперился в Лондоне ненавидевший Николая Герцен. Невероятное созвездие! За тридцать николаевских лет русская литература дала столько, что и на два века хватило бы. Проявилась национальная школа в живописи и музыке. Одна глинковская «Жизнь за царя» чего стоит! Литературе и музыке соответствовала и архитектура. Разумеется, глупо считать Золотой век нашей культуры исключительно заслугой трудолюбивого императора. Но в теорию вопрекизма не верится.
6. Строительство
Первые годы царствования императора Николая — это расцвет ампира. Грандиозные здания Сената и Синода в Петербурге, наконец, Александринский театр, названный в честь супруги императора. Лучшие творения великого Карла Росси… Император любил Петергоф и обустраивал его в уютном стиле. Его вкусы в архитектуре были разнообразны: нравилась готика, увлекал заповедный русский стиль, а точнее — византийско-русский. Н.Бенуа построил в стиле английской готики главное здание Императорских конюшен. Ну, а в русскую старину нас переносит Константин Тон — зодчий, ставший любимцем императора. Он работал на славу и в Петербурге, и в Петергофе, но лучшие свои творения подарил Москве. Это и храм Христа Спасителя, и здание Оружейной палаты и Большой Кремлевский дворец, который можно считать символом николаевского правления. Грандиозный дворец не считается шедевром зодчества: тяжеловат! Но его залы, в первую очередь — Георгиевский — неспроста стали символами русской государственности. Символами самодержавия. Могучий дворец воспринимается как средоточие всей нашей истории. В нем — и греческое влияние, и московские терема, и классическая монотонность линий. Это градостроительный феномен — и многое в нем построено по замыслу императора.
Николай I на строительных работах. Второй справа от императора — придворный архитектор А. И. Штакеншнейдер.
7. Военная политика
Россия — воинская держава. Император заботился об армии ежедневно. Большую часть времени он вел образ жизни трудолюбивого, усердного генерала. Русская армия и флот доказали боеспособность в войнах с персами и турками, в боевых действиях против польских повстанцев. Наконец, в непростой войне против мадьяр, когда Россия помогала Вене сохранить империю. Два генерала — Дибич и Паскевич — по праву стали при Николае полными Георгиевскими кавалерами. Блеснули талантом адмиралы Лазарев и Нахимов, подвиги Наваринского и Синопского морских сражений незабываемы. Но на оснащении армии сказался консерватизм, свойственный и лично императору, и его выдвиженцам. Наша армия медленно переходила на нарезное оружие. В результате русская пехота могла прицельно поражать противника только на дистанциях до 200 шагов (пуля сохраняла убойную силу всего до 300 шагов), в то время как французы и англичане расстреливали русских на дальностях до 1200 шагов! Помните лесковского «Левшу»? Там как раз об этом написано. Наш флот оставался преимущественно парусным. Паровых судов не хватало. Например, в Черноморском флоте насчитывалось всего шесть пароходов-фрегатов. Накануне Крымской войны Россия не имела в строю ни одного винтового корабля. При этом боевая выучка войск была на высоте.
8. Бюрократия
Император говаривал: «Россией управляют столоначальники». И добавлял: «Я смотрю на человеческую жизнь как на службу, ибо каждый служит». Население империи росло. Росла и промышленность. Многочисленнее становилась армия. Как управлять такой махиной? Через громадный бюрократический аппарат. Император был сторонником бюрократической муштры — и на этом поле добился многого. О широте его взглядов говорит тот факт, что он привлекал к службе способных управленцев, на которых в своих планах делали ставку и декабристы… Возвысил Сперанского, Киселева… Под его руководством была создана стройная законодательная система — основа работы той же бюрократии. В то же время Крымская война показала иллюзорность многих достижений. В трудный час система оказалась туго управляемой, а воровство — несусветным.
9. Жандарм Европы?
Император всерьез относился к установкам Священного союза, хотя архитектором этой организации был его старший брат, его антипод. Священный союз (да и вообще все международные договоры первых посленаполеоновских лет), безусловно, ограничивал суверенитет держав. Незыблемость тронов, незыблемость «законной власти» ставилась выше национального суверенитета. Любая попытка изменить соотношение сил воспринималась как преступление в духе Французской революции и Наполеона. Николай не мог искоренить «революционную преступность» по всей Европе. Но в Польше и Венгрии проявил прыть. В польском случае он имел дело с собственными подданными, в венгерском — не претендовал на территориальные приобретения, просто восстанавливал законный порядок в своем понимании. Если не демонизировать понятия «жандарм», а воспринимать жандармерию как служителей закона — у нас сложится образ, от которого и сам император не отрекся бы. Издержек у такой политики, конечно, немало. И в Польше, и в Венгрии русская армия не первой пролила кровь. Но пролила — и этого Николаю не забыли.
Николай I объявляет своей гвардии о восстании в Польше (1830 год)
10. Тупик во внешней политике
Долгие годы Николай Павлович вел достаточно осторожную политику в отношении Турции. Он понимал, что эта империя — «больной человек Европы» и державам вот-вот предстоит борьба «за турецкое наследство». Но проявлял мудрую сдержанность. Не поддерживал открыто антиосманские выступления порабощенных христианских народов. После успешной для России русско-турецкой войны 1828 — 1829-го подписал Адрианопольский мир, не «дожимая» противника. Но к 1850-м русская дипломатия (в острой конкуренции с бонапартистской Францией) стала позволять себе высокомерие, за которое пришлось платить.
Когда начиналась новая война с османами — император не верил, что Англия и Франция начнут военные действия в поддержку Турции. Что они решатся на кровопролитие. Это привело к поражению, недооценивать которое нельзя. Союзников у России не оказалось. И здесь, на мой взгляд, не нужно сетовать на неблагодарность пруссаков и особенно австрийцев, всем обязанных России и Николаю. Это наша дипломатия недоработала с австрийцами. Проявила вальяжность. Пропустила удар.