4 февраля 2012 года в Московской духовной академии состоялся камерный концерт Бориса Гребенщикова и группы «Аквариум». После концерта БГ ответил на вопросы семинаристов, преподавателей и гостей Академии. Провел вечер проректор МДА по научно-богословской работе протоиерей Павел Великанов.
Встречей был открыт арт-клуб при МДА.
Иеромонах Димитрий (Першин) и Александра Борисова записали специально для «Правмира» несколько ответов на вопросы.
Протоиерей Павел Великанов: Священник должен занимать активную позицию даже к тем явлениям культуры, интереса к которым, может быть, он сам не разделяет. Клуб называется дискуссионным. Едва ли можно найти другого человека, вокруг которого ходит такое множество слухов, домыслов, и сегодня есть возможность услышать и поговорить с ним. Наш сегодняшний гость не нуждается в представлении – сегодня у нас в гостях Борис Гребенщиков.
Борис Гребенщиков: Огромное удовольствие петь здесь, потому что мы так сидим, что на нас смотрят портреты старцев. Это очень помогает.
Протоиерей Павел Великанов: Неблагодарное дело рассуждать о музыке, которую надо просто слушать, но тем не менее… А теперь вопросы.
— Как вы думаете, насколько можно сочетать страстность рока и исихию православия?
Борис Гребенщиков: Мне кажется, можно. Сирийские старцы, например, были очень страстными иногда — стало быть, можно сочетать. Зависит от сердца. Страстность иногда очень хорошо сочетается с умиротворенностью.
— Что для вас первично — Слово или Музыка? И в какой пропорции? Что возникает сначала, а что потом?
— Вопрос очень интересный, я и сам хотел бы знать ответ на него. Я вырос на музыке 60-х годов и как был научен, так и пишу. Редко бывает, когда есть строчки две или четыре и затем сразу музыка, еще реже, когда уже есть весь текст. Также бывает невозможно сначала придумать мелодию, а потом текст к ней. Чаще одно вытягивает другое, есть музыка есть слова — надо ловить и то, и другое. Возникает строчка, за ней возникает мелодия – и дальше идет и то и другое, и через день, через час, а иногда через несколько лет возникает песня.
— У вас есть альбом «Прибежище». Там есть восточные мелодии, мантры, по звучанию деструктивные по сравнению с духовной культурой православия – как вы можете прокомментировать? Что вас привлекло в этих странных для православного уха звуках?
Борис Гребенщиков: Меня в свое время заинтересовало совмещение традиции тибетского буддизма и европейского искусства. Я поговорил об этом с ламами – они сказали: «Попробуй». В альбоме «Прибежище» есть тибетские мелодии, очень старые, есть что-то новое, что мне в голову приходило. С нашей точки зрения тибетские мелодии непривычны– я несколько лет боялся тибетской музыки, как огня — поют страшными голосами – а когда ближе познакомился с ними, оказалось милые люди, скромные – и я зарекся их осуждать. Они так Бога почитают – как умеют. И Бог с ними.
— Ваш последний альбом ознаменован противостоянием Архангельска и Вавилона – что Вы подразумеваете? Что такое Архангельск и что такое Вавилон для Вас?
Борис Гребенщиков: Вавилон это абсолютно библейский образ чуждого мира, система, которая разрушает все человечество и превращает человека в машину. Надо стать таким человеком, на котором эта машина сломается.
А Архангельск, может, это действительно то место, где находятся архангелы. Мы знаем, что Ломоносов пришел из Архангельска, стал академиком. Но ведь есть не только путь из Архангельска в Москву, а можно пройти и обратно.
Песня — это чудо. Ее можно трактовать и трактовать.
— Скажите, бывали ли Вы в Троице-Сергиевой лавре раньше? И с какими мыслями Вы ехали сюда, зная что вам предстоит беседа со студентами духовной академии?
Борис Гребенщиков: В Лавре я был два раза. Первый раз в 90-е годы. С воспитанниками духовной академии мне говорить интересней, чем просто с людьми. Даже песни подбирал так, чтобы в каждой песне была библейская ссылка. Потому что люди понимают, о чем поется в песнях, где много библейских цитат. Здесь более сведущая публика, более понимающая.
— Рок-н-ролл прежний объединяла идея протеста против режима, а сейчас есть ли возможность объединиться вокруг какой-либо идеи, имеет ли она социальный контекст? Во что переродилась сегодня отечественная рок-музыка? Вокруг какой идеи могут объединиться современные музыканты?
Борис Гребещиков: Для меня это не кончалось — в 80-е годы слово «протест» было неуместно, потому что протестующим было место в ближайшем отделении милиции – это место бесперспективное, там сидеть неинтересно.
Вопрос был, как выжить и остаться людьми в обществе, которому это не очень нужно. Все знают, что в обществе все искривлено: на кухне говорят одно, на людях – другое. Мы жили в своем обществе. Общались друг с другом, и когда появился клуб, нас комитетчики защищали от КПСС. Мы могли не врать – истина так или иначе выходит на свет. Поэтому то, что произошло в 80 годы было естественно, общество, нападавшее на нас, в итоге трансформировалось, вот эта независимость от общественной фальши нас сближала.
Год или полтора назад я стал обзванивать всех своих старых друзей, говорить, что вот творится в обществе, надо высказаться, надо заявить свою позицию– то что происходит с русским судом это позор – все мои знакомые музыканты Макаревич, Кинчев сказали, «да мы все подпишемся». Мы все свои – как выпускники одной школы. При том, что у нас происходит в стране, потенциал, чтобы музыка начала плодоносить, очень большой.
Потихонечку общество будет закрываться, но никуда русская музыка не денется.
— Как Вы относитесь к Православной Церкви и к буддизму? И можете ли Вы назвать себя православным человеком?
Борис Гребенщиков: Я не могу позволить себе сказать, что я полностью православный, потому что это все равно что сказать « я умный и правильный, а вы все дураки» — я не могу этого принять. Мое отношение к православию никогда не менялось, просто иногда вожжа под хвост попадает, и некоторые умные журналисты могут вытянуть из меня разные интересные фразы. Я вновь открыл православие для себя в середине 80-х годов благодаря умным людям – священникам. Православие для меня чистое, прекрасное и абсолютно непостижимое. Я православие оценивать не могу, но когда захожу в церковь, мне говорят: пошел прочь отсюда, буддист. Или когда замечательные ребята в Туле объявляют меня сатанистом и даже практикующим оккультизм, я не могу понять, что они имеют в виду.
В Киевской лавре я был несколько лет назад, и мне один человек из тамошнего начальства сказал, что мантра «ом» — это молитва по призыву блудного беса. Я очень удивился. Я не знал этого – думаю, может он знает, что-то, чего я не знаю. И миллионы людей этого не знают.
Я для себя различаю Церковь небесную и Церковь земную – надо всегда делать скидку на людей. Многие люди могут говорить, как-то не до конца зная предмет.
Некоторые говорят, что вот все, кто не православные будут гореть в аду- неужели вся Индия и весь Китай будут гореть в аду, тем более приверженцы тех религий, которые были задолго до Христа? – значит тут не все продумано.
А критиковать небесную Церковь выше меня – как можно критиковать, то что любишь?
— Есть такое мнение, что наркотики являются несанкционированным вторжением в духовный мир. Как Вы считаете, так ли это?
Борис Гребенщиков: Это очень точное описание. Точнее не скажешь. Абсолютно согласен. Но ведь алкоголь тоже наркотик – тут у нас в обществе большая проблема — просто массовое несанкционированное вторжение в духовный мир. Это творится в России каждый день повсюду.
— Есть такое мнение что русские чуть ли не генетически православные. А в чем специфика русского искусства, что делает его русским? Как Вы скажете, что каждый поймет «слова растамана»?
Борис Гребенщиков: Это вопрос не в бровь, а в глаз. Ответить сразу невозможно. Что делает мою любимую красивой? Вроде с итальянцев всё списано, но вдруг какой то поворот у Мусоргского — в точку попал. Или вдруг в Дебюсси слышится что-то русское – откуда? Изыскать алгоритма я не могу. Этого никому не удавалось.
— А есть ли что-то интересное для Вас?
Борис Гребещиков: Десятки или сотни групп, которые интересны. Называть имена пока не стал бы. Путина изберут вот сейчас, и опять музыка взовьется.
Что касается «слов растамана» — вот в Б2 не все поймут песни с библейскими цитатами, а слова растамана поймет любой человек.- растаманы беседуют на тему Ветхого Завета, употребляют то, что употребляют– и поэтому эти беседы происходят бесконечно. А то что не все понимают библейские аллюзии – ну, что тут можно поделать? Скажем, наше правительство ходит в церковь, но не знает, что там делать, кроме того, что надо стоять. Если так у нас ходит в церковь правительство, то что говорить о народе.
-Что Вас привлекло в буддизме? Что там такого, чего нет в православии?
Борис Гребенщиков: Интересный вопрос – у меня получилась странная духовная жизнь. Я ведь этим заинтересовался еще когда был в 5 классе. Я понял, зачем живу, осознал себя невероятно счастливым человеком, как ощущаю себя и сейчас. А потом стало интересно, если я испытывают такое счастье, значит, я не один такой умный. Наверняка, были и другие люди. После многочисленных попыток найти ответ в литературе, кто-то мне порекомендовал книжку по древнекитайской философии, два тома желтеньких. Они и сейчас есть. Почитай, говорит, вопросов будет меньше. Прочел, понравилось. Правда ничего не понял, а потом Хариссон подоспел с Индией. Я начал разыскивать информацию по Индии, это был 1972 год, собирал по крохам, самиздат мне тогда был еще не доступен. Люди в разных уголках истории и земли переживают главное событие в их жизни – а самое главное событие в жизни человека это познание Бога. И до сих пор интересно и в буддизме, и в даосизме, и даже, простите, в Шаолине, где настоятель ездит на бронированном мерседесе.
Протоиерей Павел Великанов, иеромонах Димитрий (Першин), протоиерей Максим Козлов
Что я там нашел? – хорошие наработки, вытекающее из йоги, что такое есть сознание. Мы смеемся над буддистами, которые якобы говорят «всё пустота» – мы думаем, это люди просто конченые, раз они считают, что все вокруг пустота. Как заметил один из двенадцати лам тибетского буддизма, старичок светлый такой седой: «Великая Пустота – это примерно то, что вы христиане называете Бог Отец». Эти комментарии делают всё ясным. Буддисты нам не враги, они решают те же проблемы, но с другого конца, своими методами.
Как невозможен православный тибетец, так невозможен русский буддист. Я пытаюсь понять, что разные люди на земле думают по поводу самого главного.
Я не стою в стороне, у меня есть свой собственный личный опыт. Будучи тем, кто я есть, я пытаюсь с уважением относиться к опыту других людей.
— Во что Вы верите? Вы верите в Бога?
Борис Гребенщиков: Верите ли вы, что дышите воздухом, что вода вскипит, когда она на огне, что дважды два четыре – верить не нужно, это вытекает из природы вещей и собственного опыта. Бог один, в Него не надо верить — Его надо любить. Любая жизнь говорит о том, что любовь это взаимная с обеих сторон.
Протоиерей Максим Козлов: Я как самый старый из академической корпорации, как самый близкий вам по возрасту, хочу рассказать две коротеньких истории. Мы тут вроде как образованными считаемся, но образованны мы фрагментарно – что-то знаем, а многого не знаем. У нас есть заочный сектор, где учатся батюшки, там есть предмет история философии. И вот как-то на экзамене отвечает один батюшка про Гегеля. Гегеля не читал, а учебник читал. И говорит: «Гегель был электрик». Экзаменатор даже опешил: «Вы уверены? Годы жизни его, может вспомните?». – «Да нет, точно, у меня и в конспекте записано». Несет конспект, показывает – «Гегель был эклектик».
Я потом вернусь к этой идее.
Потом, вы сказали, что подбирали для нас песни с библейскими образами. Для нас часто подбирают диетическое, что бы такое предложить духовной аудитории – если песни, то тихие, если поэзию, то патриотическую и никакой любовной лирики. Но мы совсем не такие «диетические».
Борис Гребенщиков: Я не подбирал, так сложилось, с библейскими аллюзиями. Пел, что на сердце легло.
Протоиерей Максим Козлов: Здесь, в малом зале Духовной академии, за Вами есть задник – медаль Академии, на которой Нерукотворный Образ Христа. Знаю, что вчера на концерте Б2 задник был с другим изображением. И хотя «Небо цвета дождя» улетное, и «Аделаида» поразительна, и многим людям было хорошо, но для кого-то, для кого образы что-то значат, этот задник непросто давался. Что для Вас значит тот задник?
Борис Гребенщиков: Это индийская богиня вдохновения музыки, культуры, творчества — Сарасвати. Когда-то мне попалась пластинка с образом Вишну, и я был удивлен, что это такое необыкновенное, очень заинтересовался – мне нравится то, что поощряет человеческое воображение. Мы ставили мантры, музыку, которая позволяет что-то сделать с энергетикой помещения. Особенно в советские годы, когда в залах до нас были партсобрания.
Для меня религиозные артефакты, музыка, изображения других культур – это то, что открывает двери другого мира. Зрители попадают сразу в другой мир, им особенно нравится, когда на концерте используются благовония. Музыка помогает разгонять энергетику в зале, менять ее. Мне не раз приходилось слышать отзывы о том, как сильно это воздействует на людей, это помогает им вырваться из их повседневного мира. И этого не надо бояться. Русские никогда не станут ни буддистами, ни индуистами, потому что нам по природе свойственно другое, у нас есть своя национальная специфика. Православие нам по природе свойственно, и не греческое, не коптское, а наше русское. Оно в самом нашем центре. Но приобретение знаний о природе нашего мира позволяет увидеть это многогранно.
— Вы определились с религиозным выбором? В кого Вы верите?
Борис Гребенщиков: В единого Бога. Разные религии – это разное восприятие разными культурами отношений Бога и человека. Бог один, но его проекции на разные формы деятельности… Вот здесь, в музее есть икона святого Антипы – известно, что к его иконе идут молиться от зубной боли. Святые заведуют разными сторонами человеческой жизни. Бог у нас у всех один. Нет другого Бога. Также и в индуизме, и в буддизме – разные божки это как наши святые. Это проекции Единого Бога.
— А есть ли у Вас духовные наставники?
Борис Гребенщиков: Я у многих пытался духовно учиться. Но как такового наставника у меня в жизни нет. Всему учила меня музыка.
— Какое у вас самое сильное впечатление в жизни? Читаете ли Вы Библию и какая из книг Библии Вам ближе всего? И еще – что привлекает вас в буддизме?
Борис Гребенщиков: Самое сильное впечатление это песня Битлз « I want to hold your hand» услышанная мною в 1965 году. Впечатление нездешней силы и нездешнего счастья.
Что привлекает меня в буддизме – не столько музыка, скорее, это интересное переживание.
Ветхий завет я знаю плохо, его трудно читать, а вот Евангелие – это естественно, это книга, сила которой проверяется на практике.
Мой путь — это не духовные поиски, это собирание впечатлений. Меня многое привлекает, интересует.
— В ваших песнях много странных терминов, диковинных для русского уха, для чего?
Борис Гребенщиков: Они в шуточном употреблении, как правило. Если благодаря этому люди начинают читать, интересоваться, что-то новое узнают – люди просвещаются. Это же замечательно.
Протоиерей Максим Козлов: Было бы нечестно не сделать одну реплику, очень важную для нас. Я не буду разглагольствовать, просто расскажу маленькую историю.
Как-то умер один православный человек и апостол Петр ведет его в рай, и показывает «Вот здесь у нас лютеране» — Как лютеране?! – «Те, что Евангелие почитали больше, чем Лютера, и Богу искренне молились».
Идут дальше. «А здесь католики» — «Как католики? Паписты?!» — «Это те, которые больше чем папу, почитали Божию Матерь и жили по совести».
Дальше идут, а там дворец чудный, только без окон. «А там кто?», — спрашивает человек. «А там православные, возлюбленные чада Божии» — «Но почему без окон?» – «А это потому что они думают, что они в раю одни».
Один глубокий богослов 20 века сказал вещь – что для нас нет иной Церкви, нежели Церковь Христа на Небе. Да Бог един для всех, но разделить веру в единого истинного Бога и идти к кому-то, кроме Христа, мы не можем. Это, простите, по нашему мнению, не тот путь.
Борис Гребенщиков: Не буду с Вами спорить.
На встрече Борис Гребенщиков также исполнил песни:
- Болота Невы
- Лошадь белая
- Божьи коровки да анютины глазки
- Архангельск
- Флейта
- Моей звезде
- Девяносто дней и девяносто ночей
- На ход ноги
- Девушка с веслом
- Огонь Вавилона
- Серебро Господа моего
Репортаж подготовлен Миссионерской комиссией при Епархиальном совете г.Москвы:
и.о. председателя комиссии иеромонах Димитрий (Першин),
руководитель пресс-службы комиссии Александра Борисова.
 |
|
 |
Борис Гребенщиков: Красота в глубину
Журнал «Нескучный Сад» Питерский музыкант Борис ГРЕБЕНЩИКОВ уже почти 40 лет создает в музыке целый мир. И, оказывается, эта музыка смогла серьезно повлиять на чью-то жизнь — есть в Православной Церкви люди, которые говорят, что задумались о Боге, пришли к Православию благодаря песням БГ. |