Непридуманные рассказы о войне
 |
| Академик А.П. Александров |
Прошло уже более 50 лет со времени начала Великой Отечественной войны, когда небольшая группа научных сотрудников Физико-технического института Академии наук СССР под руководством А.П. Александрова должна была в широком масштабе приступить к работам по защите кораблей Военно-Морского флота СССР от немецких бесконтактных магнитных мин. Значительное количество таких мин сбрасывалось с немецких самолётов и кораблей на всех подходах к базам нашего военного флота.
Человеческая память несовершенна. Даже непосредственные участники событий того времени иногда уже с трудом восстанавливают детали событий, которые важны для понимания той эпохи.
Хочется надеяться, что мои воспоминания будут интересны, как для новых поколений, не принимавших участия во второй мировой войне, так и для поколения ветеранов войны, которые были далеки от событий, связанных с нашим доблестным Военно-морским флотом.
Зима 1941/42 года выдалась очень суровой. Уже к ноябрьским дням Нева покрылась льдом, люди переходили её пешком практически в любом месте. Война развивалась для нас крайне неудачно.
Как хорошо известно сейчас, в значительной мере это было связано со странным и непонятным убеждением Сталина в том, что Гитлер не нарушит так называемый пакт Риббентропа-Молотова, заключенный между Советским Союзом и фашистской Германией, и не начнёт войны с нами. Эта слепота Сталина, которую он не смог преодолеть вопреки многочисленным сведениям, поступавшим от нашей разведки и из других источников о том, что, немецкие войска стягиваются к нашим границам и что война начнется в июне месяце, обошлась нам чрезвычайно дорого. По-видимому Сталин, не веря в то, что Гитлер нарушит пакт о ненападении, одновременно боялся предпринять ответные меры, которые Гитлер мог бы расценить как нашу подготовку к войне с Германией, и тем самым стимулировать его начать превентивную войну с Советским Союзом. Это привело к тому, что никаких дополнительных мер, которые могли бы задержать наступление немецких войск и предотвратить огромные потери военной техники и численного состава нашей армии в первые месяцы войны, принято не было. Не были также своевременно осуществлены необходимые мероприятия по защите кораблей нашего военного флота от немецких магнитных мин, хотя командованию флота, и, конечно Сталину, хорошо были известны большие потери, которые понесли от них флоты Англии и Франции.
К счастью для нашей страны, ещё в 1936 году в Физико-техническом институте была начата работа по исследованию и разработке методов защиты кораблей военного флота от неконтактных магнитных мин и торпед в лаборатории, которую возглавлял Анатолий Петрович Александров. К 1939 году в этой лаборатории уже была разработана система защиты кораблей от магнитных мин и торпед путем размагничивания кораблей, получившая название «система ЛФТИ». Натурные испытания системы, выполненные на лидере (так в тексте — Р. Игнатов) «Ленинград» и опытном корабле «Дозорный» показали отличные результаты. Корабли, оснащенные такими системами, проходя над миной, не вызывали срабатывания её магнитного взрывателя.
Только 31 декабря 1940 года Главным военным советом ВМФ было принято решение по оборудованию защитными системами ЛФТИ основной части кораблей всех флотов в течение 1941 года. Однако осуществить это решение не удалось. Подготовка к его выполнению заняла почти всю первую половину 1941г., а в июне разразилась война. Таким образом, к началу войны наш военный флот не был защищен от магнитных мин, за исключением нескольких кораблей, на которых в опытном порядке были установлены системы ЛФТИ. Не было и специалистов по размагничиванию кораблей, кроме небольшой группы сотрудников ЛФТИ (около десяти человек) и нескольких офицеров из Научно-технического комитета Военно-морского флота (НТК ВМФ), работавших совместно с лабораторией А. П. Александрова еще с довоенного времени.
Как выяснилось, немцы уже с 18 июня начали ставить минные заграждения на Балтике, стремясь заблокировать корабли нашего военного флота на их базах. В ночь с 21 на 22 июня магнитные мины появились на подступах к Севастополю и к другим черноморским портам. Они были также обнаружены на Севере, возле Архангельска и Мурманска. Начались потери кораблей наших военных флотов. Требовались чрезвычайно срочные меры по организации там защиты кораблей от магнитных мин системами ЛФТИ. А. П. Александров с первых же дней войны стал привлекать новых научных сотрудников института к этой работе. Обучение методам измерения магнитных полей кораблей, расчетам ампер-витков обмоток системы защиты происходило в Кронштадте непосредственно на размагничиваемых кораблях. Так как пополнение состояло из квалифицированных физиков, то обучение не требовало много времени и заканчивалось в несколько дней. Среди вновь привлеченных к этой работе оказались Игорь Васильевич Курчатов, я и ещё человек десять сотрудников ЛФТИ. Когда выяснилась необходимость организации работ по защите кораблей на базах всех флотов, пришлось разделить группу на части, каждая из которых должна была срочно выехать на базу соответствующего флота обязательно вместе с одним или несколькими офицерами ВМФ, знакомыми с системами ЛФТИ.
Я был оставлен в Ленинграде и нёс ответственность за защиту кораблей Балтийского флота системами ЛФТИ. В Ленинградскую группу были также включены Николай Львович Писаренко, Илья Миронович Шмушкевич и Сергей Яковлевич Никитин (научные сотрудники ЛФТИ), которые по семейным обстоятельствам не хотели уезжать из Ленинграда.
Немецкие войска быстро продвигались в глубь нашей страны. Они оккупировали Литву, Латвию, Эстонию. Наш Балтийский флот вынужден был оставить свои базы в Либаве, Риге, Таллине и перейти в Кронштадт. При этом переходе на магнитных минах подорвался и затонул эсминец «Гордый», а крейсер «Максим Горький» потерял свою носовую часть, однако остался на плаву и дошёл до Кронштадта.
Финские войска наступали с запада и с севера и подошли к Ленинграду на расстояние в несколько десятков километров.
Из Ленинграда многие учреждения и ряд заводов эвакуировались в разные города на восток. Физико-технический институт должен был переехать в Казань, куда эвакуировались из Москвы Президиум АН СССР и все академические институты. Тридцать первого июля ушёл в Казань из Ленинграда предпоследний вагон с сотрудниками института и их семьями. Эвакуировалась с этим составам и моя семья. Я переехал из опустевшей квартиры на Полтавской улице в Физтех, поселился в 14-й комнате на первом этаже, где до войны А. П. Александров работал над проблемой защиты военных кораблей от магнитных мин. В квартире при институте жил также Павел Павлович Кобеко с женой. В ЛФТИ осталось еще несколько сотрудников из охраны и других вспомогательных служб.
К 8 сентября сомкнулось кольцо блокады вокруг Ленинграда. Связь с Большой землёй практически прекратилась. Единственный путь на Большую землю был либо по воздуху, либо через Ладожское озеро – по воде, или зимой, по льду. Перемещение с западного берега на восток проходило под артиллерийским обстрелом немецких пушек и бомбами немецких самолётов. В первые месяцы войны дни были ещё длинными, можно начинать работу рано утром и заканчивать поздно вечером.
Наша группа переехала в Кронштадт, где на морзаводе изготовлялись системы ЛФТИ и сразу же устанавливались на кораблях. Жили мы в гостинице, а измерения магнитных полей кораблей выполняли на морзаводе и на рейде. Все чаще появлялись немецкие бомбардировщики, сбрасывали бомбы. Во время налетов приходилось прекращать работу и укрываться в щелях, вырытых на территории завода. Как–то сброшенная бомба упала довольно близко от щели, где мы пережидали бомбардировку. Стенки щели вздрогнули, и, казалось, она стала уже. К счастью все обошлось.
Работа наша продвигалась успешно. Кабели обмоток защитной системы размещались и укреплялись на палубе у бортов корабля, причем, как правило, мы не ставили курсовые обмотки, что потребовало бы большего времени и большей затраты кабеля и других материалов, которыми в избытке мы не располагали.
Хочу отметить, что на небольших кораблях со стороны офицерского состава и команды мы всегда встречали благоприятное отношение и помощь.
Нашей группе пришлось также работать и на упомянутом выше крейсере «Максим Горький». На одном из ленинградских судостроительных заводов ему восстановили носовую часть и разместили на палубе обмотки защитной системы ЛФТИ. Мы должны были проверить эффективность системы, определить оптимальные токи во всех его обмотках и установить глубину, меньше которой проход корабля над магнитной миной даже с включенной системой защиты приводил к её взрыву. После завершения этой работы как всегда (по положению), я обязан был доложить командиру корабля новые секретные тактические данные о глубинах, на которых корабль мог безопасно ходить при включенной системе ЛФТИ с токами в обмотках, установленными нами.
Я прибыл на крейсер, поднялся на верхнюю палубу, где находилась каюта капитана и комиссара, приставленного к нему для контроля его действий, и вошёл в каюту. Капитан (в чине контр-адмирала) и комиссар сидели за столом. Я поздоровался и подошел к ним, чтобы доложить о завершении работы по защите корабля от магнитных мин. Я был в штатском. Мне не предложили сесть, и вдруг капитан корабля разразился репликой, которая меня поразила и привела в негодование:
-Вы изгадили (он выразился более не прилично) весь мой корабль!
Возмущенный я сел. Тут комиссар вступил в действие и уже с матерной бранью обратился ко мне:
— Как вы смеете сидеть в присутствии командира крейсера!
Я встал и сказал:
-Если вас не интересуют новые тактические данные крейсера, я передам их в штаб. Повернулся и вышел. Удивило меня больше всего то, что командир, испытавший на собственном опыте действие немецкой магнитной мины, не понимал необходимости и полезности проделанной нами работы. Конечно, внешний вид обмоток на палубе с довольно грубым их креплением не ласкал глаз. Но в условиях войны последнее не имело особого значения. И он должен был благодарить ученых Физтеха за разработку защиты от этого оружия и установку системы ЛФТИ на его корабле.
По-видимому, уровень его культуры и профессионализма не соответствовал занимаемому посту. То обстоятельство, что до начала войны корабли не были оборудованы системами защиты от магнитных мин, было, очевидно, в немалой степени связано с тем, что и в более высоких эшелонах военной власти находились люди, подобные командира крейсера «Максим Горький». Конечно, Сталин принадлежал к их числу. В то же время следует отметить, что благодаря помощи адмиралов царского времени Л.М. Галлера и А.Н. Крылова, перешедших после революции на сторону Советской власти, еще до начала войны удалось выполнить ряд испытаний системы ЛФТИ на реальных кораблях. Эти адмиралы понимали, что война с фашистской Германией неизбежна.
Работа нашей группы в Кронштадте шла интенсивно и успешно. Практически каждый день мы проводили измерения магнитных полей кораблей как до установки на них системы ЛФТИ, так и после ее монтажа – для определения наиболее эффективных токов в обмотках и установления минимальной глубины.
Однако мы чувствовали некоторую неудовлетворенность нашей работой и даже некоторую вину, так как очень важную часть военного флота – подводные лодки – мы не могли защитить системой ЛФТИ. Еще в довоенное время предпринимались попытки установить на них такую систему, но они не увенчались успехом.
А.П. Александров, проанализировав результаты этих опытов, пришел к убеждению о невозможности защитить подводные лодки от магнитных мин системами ЛФТИ. Поэтому наши подводные лодки уходили на боевые задания без защиты от немецких магнитных мин. Это не давало нам покоя. Необходимо было срочно найти новые методы для их защиты. Возникла мысль использовать давно известный способ намагничивания и размагничивания железных брусков за счет помещения их в магнитное поле соленоида, создаваемое в нем короткими импульсами тока. В первом приближении подводную лодку можно рассматривать как кусок железа эллипсоидальной формы, намагниченного полем Земли во время ее постройки.
Не вдаваясь в подробности наших соображений по поводу взаимодействия материала намагниченной лодки с магнитным полем импульса тока, мы пришли к выводу, что есть надежда уменьшить магнитное поле лодки, но необходимо срочно выполнить ряд экспериментов непосредственно на магнитной лодке. По моей просьбе в первых числах августа 1941 г. Для проведения намеченных опытов нам была предоставлена подводная лодка Щ-302, опыты с которой мы начали сразу после ее прибытия на Большую Невку возле Гренадерского моста. С помощью команды лодки мы уложили морской кабель солидного сечения на поверхности всплывшей лодки вокруг нее в горизонтальной плоскости, лишь слегка укрепив его. Источником тока служила аккумуляторная батарея лодки. Включение тока осуществлялось вручную рубильником. Силу тока в импульсе меняли до 3000 А. Направление тока выбиралось так, чтобы вертикальная составляющая магнитного поля тока компенсировала вертикальную составляющую поля лодки. Измерения магнитного поля лодки производили до включения импульсов тока и после каждого импульса. Как показали результаты опытов, магнитное поле лодки уменьшалось после каждого импульса, причем уменьшение зависело как от силы тока в импульсах, так и от их числа. Таким образом, повторяя импульсы тока, можно было величину магнитного поля уменьшить до значения, требуемого для безопасного ее плавания, т.е. размагнитить лодку. Мы снова переехали в Кронштадт, где на плавбазе подводных лодок продолжили работу по их размагничиванию нашим методом, получившим название безобмоточного. Гибель подводных лодок резко пошла на убыль. Мы были счастливы.
Надо, однако, отметить, что достигнутый этим методом уровень размагничивания, как мы и ожидали, несколько падает со временем. Для поддержания нужной для безопасного плавания лодки степени размагничивания необходимо повторять операцию размагничивания через несколько месяцев. При отработанной технике она не занимает много времени.
Время шло, обстановка в блокадном Ленинграде резко ухудшалась. Усилились систематические налеты немецких бомбардировщиков, а также артиллерийский обстрел города из дальнобойных орудий, установленных в разных местах в окрестностях Ленинграда. Город разрушался, погибали люди, исчезло электричество, остановилось трамвайное, троллейбусное и автобусное движение. Снабжение города продовольствием все ухудшалось. Выдача продуктов по карточкам сокращалась. Люди худели, опухали и массами умирали от голода – на улицах и в домах. Что-то необходимо было предпринимать.
П.П. Кобеко обнаружил на складах Физтеха большие бутыли с олифой и бутыль спирта. Он совместно с сотрудником Института химической физики (выделившегося из нашего ЛФТИ еще в самом начале 30-х гг. и занимавшего отдельное здание на территории ФТИ) решил химическими методами очищать олифу от ядовитых свинцовых солей, с тем чтобы получить очищенное постное масло, входящее в состав олифы. Бутылки с очищаемой олифой стояли в моей комнате под моей охраной. Надо отметить, что эта очищенная олифа спасла жизнь ряду ленинградцев, общавшихся с Физтехом. Чистый спирт выдавался оставшимся в институте сотрудникам небольшими порциями для обмена на еду.
На балтийском флоте оставалось еще много кораблей и подводных лодок, не защищенных от магнитных мин. От нашей группы требовалось так организовать работу, чтобы провести ее в кратчайший срок, так как то время, в течение которого устанавливались системы ЛФТИ (на кораблях) и размагничивания (на подводных лодках), корабли не могли участвовать в боевых действиях. В первые месяцы войны этой работе способствовали длинные светлые дни, позволявшие начинать ее рано утром и кончать поздно вечером. Я понимал, что за все решения, которые приходилось принимать, и за качество работы по защите ответственность падала на нашу группу и персонально на меня. Все мы работали дружно и ответственно. С большим удовлетворением мы отмечали, что ни один корабль и ни одна подводная лодка, обеспеченные нами защитой, не подорвались на магнитных минах.
Судьба благоприятствовала мне. Немецкие бомбы и артснаряды не причинили мне вреда, хотя возможностей для этого было вполне достаточно. В Ленинграде мне приходилось преодолевать пешком во время бомбежек и артиллерийских обстрелов длинный путь от института до места, где стоял корабль, который мы должны были размагнитить, и обратно. Неоднократно бомбы и снаряды попадали в дома на улицах, по которым я шел.
В Кронштадте я жил в номере гостиницы вместе с Н.Л. Писаренко. Во время бомбежек и артобстрелов мы обычно не уходили в бомбоубежище. По вечерам я часто ложился спать позже Николая Львовича и проводил время в гостиной вместе с моряками-офицерами. При тусклом свете коптилок мы беседовали на разные темы, но, конечно, больше всего о войне, скудные сведения о которой доходили до нас от офицеров, работавших в штабе. Как-то, когда я вошел в номер, я заметил, что Николай Львович не спит. Бомбежка и артобстрел в это время продолжались. Вдруг он обратился ко мне с вопросом:
— Не пойти ли нам в бомбоубежище?
Я был удивлен, но согласился с ним. Бомбоубежище находилось в обычном подвале соседнего дома. Потолок в нем в нескольких местах был подперт деревянными столбами. На скамьях сидели человек 30. Скудный свет давали несколько коптилок. Мы присели. Обстрел и бомбежка продолжались. Просидев часа полтора, мы решили вернуться в гостиницу и лечь спать. Рано утром нам надо было идти на плавбазу и размагничивать очередную подлодку. Вернувшись в гостиницу, мы узнали, что за время нашего отсутствия наш номер посетил нежданный и нежеланный немецкий «гость» — артиллерийский снаряд. По-видимому, он влетел в окно, не взорвавшись, пробил противоположную стену. В номере все было засыпано осколками стекла и кусками обвалившейся штукатурки. Спать в нем было невозможно. Мелькнула мысль о том, что, может быть, какой-то рабочий, принудительно вывезенный из оккупированной части Советского Союза в Германию для работы на военных заводах, умышленно не вложил в снаряд детонатор. Если так, то спасибо ему.
Не могу забыть день 23 сентября, когда немцы предприняли массированный налет на Кронштадт бомбардировщиков в сопровождении истребителей. Я с утра со своей группой находился на плавбазе подводных лодок, где мы должны были размагнитить очередную лодку. Вдруг раздался сигнал тревоги. Приближались в большом количестве немецкие самолеты, наших в воздухе не было видно. Стояла напряженная тишина, нарушаемая только нарастающим гулом вражеских самолетов. Внезапно тишина взорвалась – открыли стрельбу многочисленные оборонные противоздушные точки, сосредоточенные в Кронштадте и его фортах, поддержанные мощным огнем всех кораблей, рассредоточенных вдоль берегов острова Котлин. Грохот усиливался взрывами бомб, сбрасываемых «Юнкерами» на морской завод, возле которого находилась плавбаза, на обнаруженные немцами закамуфлированные корабли Балтийского флота. Я стоял на палубе плавбазы под металлическим козырьком и наблюдал за происходящим вокруг. Примерно в 200 метрах напротив у стенки был пришвартован тяжелый броненосный линейный корабль «Марат». Конечно, он стрелял из всех своих противовоздушных орудий и пулеметов по «Юнкерам», налетающим и сбрасывающим на него бомбы. Стоял сплошной гул от стрельбы и взрывов бомб. Вода кипела от падающих сверху осколков снарядов и пуль разного калибра. «Марат» был заманчивой целью для «Юнкеров». Я внимательно следил за их тактикой. С большой высоты они один за другим пикировали и примерно за 200-300 метров до корабля ложились на бок и сбрасывали бомбы. Упало на него не менее десятка. Вдруг раздался оглушительный взрыв, и на моих глазах носовая артиллерийская башня, капитанский мостик и все сооружения на мачте подняло вверх и сбросило в воду. По-видимому, взорвался запас снарядов для передней артиллерийской пушки. «Марат» постепенно оседал и сел на дно. Так как глубина у стенки была 11 метров, а его нормальная осадка составляла 9 метров, он опустился только на 2 метра. Какое-то время спустя к нему подвели электроэнергию с берега, и оставшиеся целыми артиллерийские башни стреляли по немецким войскам, окружившим Ленинград.
Продолжение следует.
Источник: В.М. Тучкевич. О защите кораблей ВМФ от немецких бесконтактных магнитных мин // Физико-технический институт в годы Великой Отечественной войны. — СПб. : Наука, 2006. — С. 28-40.