Юрий Абрамов
По окончании ординатуры я работал в травматологическом отделении областной клинической больницы. Там же занимался научной деятельностью, собирая материал по переломам костей голени, которые скреплял балкой собственной конструкции.
Новосибирская областная больница была одним из крупнейших лечебно-профилактических учреждений в СССР (да и сегодня в России таковым является). Работать в ней для молодого врача было не только большой честью, но и прекрасной возможностью набираться опыта, совершенствовать профессиональные навыки и даже заниматься научной работой. О лучшем в те годы я, наверное, не мог и мечтать, передо мной открывались огромные перспективы. Вдобавок рядом работали старшие коллеги — опытные хирурги, у которых было чему поучиться. Надо сказать, что я отдавал любимой работе всего себя и никогда не довольствовался достигнутым, а стремился расширить возможности хирургии и выполнять сложные операции на грани возможного.
Ветеран Подружин и пехотная мина
Исследования убедили меня, что все переломы костей голени, как закрытые, так и открытые, следует оперировать в первые часы после травмы. Чем быстрее проведена операция, тем лучше результаты — это подтверждалось не только моими наблюдениями, но и статьями других хирургов. А еще заведующая отделением предложила оперировать ложные суставы, которые в то время часто встречались.
Что такое ложный сустав? Это когда перелом не срастается. Несросшиеся отломки костей двигаются, это вызывает боль и деформацию конечности. Пострадавший вынужден как-то фиксировать место перелома с помощью тутора или ходить, опираясь на костыли.
И вот однажды Нина Федоровна Корнилова, заведующая травматологическим отделением, привела в ординаторскую человека, опиравшегося на трость, и произнесла, указывая на меня:
— Вот он может вам помочь!
Я удивился и спросил, какая помощь нужна пациенту. Это был сорокапятилетний ветеран войны по фамилии Подружин. При штурме рейхстага он подорвался на пехотной мине и ему почти оторвало обе ноги на уровне нижней трети голеней. Полгода он лежал в госпиталях, ноги удалось сохранить, но правая голень так и не срослась. И вот уже четверть века лет он носит жесткий тутор и ходит, опираясь на трость.
Я осмотрел его. Нижняя треть правой голени вся была покрыта кожными неподвижными рубцами, имелся болтающийся ложный сустав. Когда ветеран пытался опираться на правую ногу, голень деформировалась и укорачивалась на семнадцать сантиметров, наступать на нее он не мог.
На рентгенограммах видны были костные отломки с большими мозолями (наростами) на концах и деформация голени. Нижний отломок находился всего в четырех сантиметрах от голеностопного сустава.
«Не выйдет — отрезай ногу!»
Меня одолевали сомнения. Я боялся, что короткий периферический отломок помешает зафиксировать перелом имеющимися у меня конструкциями. Захватив рентгенограммы, я отправился к Нине Федоровне за советом. Она внимательно меня выслушала, а потом сказала:
— А ты знаешь, что ему везде отказывали по этой же причине? Дескать, невозможно провести костную пластику, наложить аппарат Илизарова, зафиксировать перелом интрамедуллярно (через костномозговой канал). Даже в институте ему отказали. А ты своей балочкой можешь произвести фиксацию, она у тебя очень прочная, да и концы ее можно загнуть прямо по плоскости кости. А для сращения возьмешь фрагмент с крыла подвздошной кости. Ты можешь это сделать, давай готовься.
Началась подготовка к операции. Я подобрал необходимый вариант своей балки, продумал последовательность действий, сам приготовил инструментарий, в том числе электродрель.
Перед операцией ветеран, вздохнув, произнес:
— Юрий Олегович, ну уж если ничего не выйдет, отрезай ногу. Буду ходить на протезе, как мне рекомендовали в институте. С Богом!
Ассистировал мне Петр Павлович Севрюков, травматолог опытный и умелый. Я сделал дугообразный разрез над ложным суставом прямо через многочисленные рубцы, вскрыл перелом. Потом выделил концы отломков, сдолбил костные наросты, просверлил костномозговые каналы в обоих отломках. Концы опилил по полсантиметра и сопоставил отломки. Встали они идеально.
После этого циркулярной фрезой пропилил щель через линию сопоставления, вставил в нее одно ребро своей балки. Второе ребро, согнутое под прямым углом, легло прямо на кость. Балка, зафиксированная двумя шурупами, надежно удерживала голень, собранную как пазл. Взяв небольшой кусочек с крыла подвздошной кости, я зафиксировал его кетгутом. После того как зашил рану, наложил гипсовую повязку. Простоявшая всю операцию у стола Нина Федоровна одобрительно сказала:
— Ну вот! Смотри, как идеально встали отломки. А ты боялся. Молодец!
Невероятная операция?
Послеоперационные рентгеновские снимки показали, что отломки действительно совместились идеально, а балка надежно зафиксировала перелом. Через две недели швы были сняты, лангетная повязка дополнена циркулярной гипсовой, и больной отправился домой (с условием, что будет сообщать о состоянии ноги по телефону или придет на осмотр).
Прошло три с половиной месяца, прежде чем я снова увидел Подружина. Он жестом остановил меня на пороге приемного покоя и парадным шагом, взяв под козырек, прошагал вдоль комнаты и обратно. Лицо его сияло. Признаться, я тоже был счастлив видеть, как лихо он марширует.
Но когда я приподнял его штанину, оказалось, что гипс снят. Я пришел в ужас — ведь перелом мог расшататься, и мы уже ничего не смогли бы сделать (для надежного сращивания гипсовая иммобилизация должна была находиться на ноге не менее пяти месяцев). Я тут же наложил бравому солдату гипс, наказав не снимать его еще полтора месяца. С тем он и ушел.
Вскоре, однако, он позвонил и сообщил, что добросовестно проносил гипс еще три недели (на большее терпения не хватило) и снял его: «В тягость!» При повторном его визите я убедился, что перелом полностью сросся, нога принимает нагрузку без боли, а на рентгенограммах хорошо видны сращение перелома, небольшая костная мозоль и моя балка.
Подружин был на седьмом небе, меня он просто боготворил. Еще бы! Больше двух десятков лет проходить на ложном суставе, постоянно носить тутор, опираться на трость и вдруг получить здоровую ногу!
Его история болезни описана в моей диссертации. Рецензент ВАК написал: «Как могло случиться, что больной проходил двадцать пять лет на ложном суставе… Это просто невероятно!»
Много лет я вспоминаю этот случай. А что тут невероятного? Обычная работа травматологов, и только. Просто надо было наконец довести до конца этот штурм рейхстага, хотя бы четверть века спустя…
Фото: Tokyo Space Club/Corbis