По ходу беседы Геннадий Александрович шутит: «Не заметили, у нас крылышки не выросли? Как у ангелочков? А то, получается, мы такие хорошие». Позднее он замечает: «Так что, крылышек святых мы не заслужили. И нимба над нами не будет». Жена подтверждает: «Не будет. Да нам и не нужно».
Г.Ф.: Мы учились в одной школе в подмосковном Климовске, (я — только до 7 класса, потом ушла в вечернюю), но друг друга даже не видели.
А познакомились уже после окончания школы. Я работала в Москве на телевизионном заводе, а вечером училась в радиотехническом техникуме. И вот возвращались мы с мамой как-то домой (а жили мы не в самом Климовске, а в поселке — три километра от него). Соседка, моя подружка , говорит: «Пошли на бал выпускников, тебе и мне прислали пригласительные». Я стала отнекиваться, куда я пойду, ведь не готова, с работы. На что мама заметила: «Иди, золото видно и в навозе».
Вот на этом вечере мы и увидели друг друга. После вечера Геннадий (он тогда учился на первом курсе Московского института механизации и электрофикации сельского хозяйства (МИМЭСХ)) отправился провожать меня, хотя я запугивала, что далеко живу, что потом ему возвращаться. А на следующий день назначил мне свидание. Вот так вот мы и познакомились с ним.
Мы с Геной очень долго дружили, встречались по выходным, гуляли. Вдруг узнаю, что он моложе меня на два с половиной года! «Ну и что? — удивлялся Геннадий. — Женни фон Вестфален была старше Маркса на четыре года, и это не помешало ей стать верной женой!»
А главное, он убедил, что очень любит меня и готов всю быть рядом. Буквально не давал прохода, встречал с работы.
Г.А.: Да, пришлось проявлять настойчивость. Знаете, как я ее уговаривал: «Вот ты будешь старенькая, а я за тобой буду ухаживать».
У нас было сильное чувство друг к другу. Я мог ждать опаздывающую Галю час и более. Нам постоянно хотелось быть вместе. Бывало, что мы находили друг друга, не имея точного адреса. Так, я разыскал ее у старшей сестры Нины, которая жила на Лосиноостровской, на Строительной улице.
Два года просто встречались, дружили, пока не поженились. Потому, что папа мой был против — я же был студентом, а как студент семью обеспечит? Вдруг я институт брошу?
И вот перед защитой диплом Галя решила собрать из запчастей телевизор «Темп». Купить в то время телевизор было сложно, да и денег не было. Все запчасти можно было купить в Москве, а две были только в Ленинграде.
И мы решили поехать в Ленинград. Там как раз жил мой дядя, заслуженный учитель СССР. Тут мама Гали воспротивилась: «Никуда я вас не пущу, пока не распишитесь».
Г.Ф.: А мне и дядя говорил, что уже опасно вот так просто дружить. «Вдруг он на тебе не женится, а ты время теряешь, тебе уже 23 года!», — твердил он. А тут и мама твердо сказала, что в другой город просто так вдвоем не отпустит. Сообщила об этом Гене. «Идем, и распишемся!», — заявил он. «А папа твой?», — спрашиваю. «Ничего, как-нибудь, идем!». ЗАГС был на территории Тимирязевской академии. Но оказалось, что расписать нас смогут только через месяц, а у Гены вот-вот каникулы, мы в Ленинград собрались.
Работница ЗАГСа сказала, что если нам прямо так срочно надо, то можно расписаться через три дня в открывающемся Дворце бракосочетания на улице Грибоедова, там телевидение будет снимать. Дали нам пригласительные, направление в магазин и ателье. И поехали мы с этими красивыми пригласительными ко мне домой, в Климовск и вручил их родителям: «Папа, мама, вот вам пригласительные во Дворец бракосочетаний».
Вообще к Гале в моей семье относились хорошо. Братик Славик (ему тогда было 12 лет) говорил: «Когда я буду жениться, то только на такой невесте, как Галя».
С одним кольцом
Г.Ф.: Свадьба состоялась 21 февраля 1961 года. Мне было 23 года, Гене шел 21-й год. Во Дворец бракосочетания мы поехали на метро. Как там было красиво! Кругом розы, украшенные залы — зал жениха, зал невесты…
Потом, под звуки Марша Мендельсона нас расписали, в следующем зале — шампанское, фрукты. Кольцо было одно — только у меня: денег-то не было. Купил отец Гены: «Как без кольца-то? Девчонки то посмотрят, что она была во Дворце и без кольца?!» У Геннадия кольцо появилось спустя много лет…
Г.А.: Погода в тот день была удивительная — и тепло, и солнце, и небольшой дождик. Вечером в Климовске, в комнате, где жила семья моих родителей, была студенческая свадьба с баяном, на котором играл мой однокурсник Леша. Это было ярко, празднично, незабываемо.
Г.Ф.: Поездка в Ленинград стала нашим свадебным путешествием.
Жить нам после свадьбы было негде. То мы у тетушки жили в Москве (за которой сейчас ухаживаем), то ребята нам комнату освобождали в общежитии.
А потом нам от завода, стараньями того самого моего дяди, который говорил, что я время теряю, нам дали комнату в полуподвале с окнами на уровне тротуара. Я там как раз диплом писала, защищалась. В 1962 в году там родился наш первый ребенок — сын Андрюша. Была у нас одна соседка — молодая девушка, так что с моей стороны не обошлось без ревности.
Г.А.: И что примечательно: нам часто помогали решать житейские проблемы родственники и друзья. Например, когда Гале сказали в роддоме на Шаболовке, что сегодня будут выписывать, я об этом не знал. Был в институте и занимался подготовкой последнего курсового проекта. Галю с Андрюшей привезла к нам домой ее подруга Людмила, которая, к счастью, пришла ее в этот день навестить.
После института по распределению я оказался заведующим мастерской в Подольской сельхозтехнике. Семья переехала в общежитие около моей работы. Жили в отрыве от родных, но вскоре к нам в комнату приехала моя бабушка и стала помогать ухаживать за Андрюшей.
Через полгода меня перевели в Наро-Фоминск главным инженером Сельхозтехники. Нашей семье пришлось жить на съемных квартирах. В родной нас чуть было не убил пьяный хозяин. Но Бог миловал, и Галя, а потом и я устроились работать в воинскую часть в 10 км. от Наро — Фоминска. Там дали первую настоящую квартиру. В военном городке родилась дочка.
Много раз я менял место работы, стремясь устроить так, чтобы дети могли получить образование и жить в нормальных условиях. В итоге мы стали жителями Мытищ и прихожанами храма Благовещения Пресвятой Богородице в с. Тайнинское.
Когда нервы расходятся…
Г.Ф.: Конечно, в жизни было много всякого. Жили мы средненько,даже можно сказать, бедненько. Работа, двое детей. Ничего не купишь, все нужно доставать через знакомых — и одежду, и еду. А когда устанешь и недоспишь, и не доешь, конечно, нервы расходятся. Вот поэтому на этой почве всегда и ссорились. Поэтому я и нервная. Но муж всегда понимал, что если я сорвусь, то это просто от усталости…
Одно время возникли сложности в отношениях: муж, молодой специалист, главный инженер, все время проводил на работе, а семье времени почти не оставалось. Мы поехали отдыхать в Дом отдыха, и там собрались выяснить, что кому не нравится. Он мне предъявил свои претензии, что я должна встречать его с лаской, с добротой, не ругаться там, прилично одеться… Я высказала свои претензии. И мы решили, что сохраним семью. То есть это была сознательная работа, чтобы удержать семью.
Мне кажется, наше поколение было в этом смысле более ответственным. У нас есть друзья, их семье — 57 лет…
Конечно, бывало, что мы ссорились. Когда я начинала возмущаться, он мне стихотворения говорил:
«Хлеб не куплен, каша пахнет дымом —
Не заметь, прости и позабудь.
Многое на свете поправимо,
А любви ушедшей не вернуть».
И сам придерживался этого принципа.
А вообще без Бога тяжело семью удержать.
Г.А.: Женщины — люди эмоциональные. У Галины тоже эмоции срабатывали часто. Что тут сделаешь, ничего не сделаешь. Обычно словами уговариваешь, разговариваешь, разубеждаешь.
Помню, говорил ей: «Будешь умирать в глубокой старости и все равно будешь все сомневаться, что я тебя люблю».
А иногда бывает достаточно просто подлечить нервы. Однажды Галя попала в больницу — с поджелудочной. И вот я ее навещаю, с врачом разговариваю и слышу: «По главному диагнозу все в порядке, а вот только нервная она очень. Подойти порой боюсь». Потом съездили в санаторий, в «Мацесту» — совершенно другой человек. У нас была традиция ездить нервы лечить в «Мацесте».
Г.Ф.: Вообще мы больше двух часов обижаться друг на друга не можем. Вот мы поссоримся с ним, что-нибудь поспорим. Я настаиваю, настаиваю на своем. Мне кажется, что я права, рассержусь. Потом начинаю думать, и вижу, что я, оказывается, не права. Иду к мужу: «Ты прости меня, пожалуйста. Оказывается я не права». Он часто отвечает: «Вот за что я тебя, в том числе люблю, — ты потом признаешь свои ошибки».
Муж у меня всегда в целом спокойный. Если я что-нибудь я скажу такое, что вроде ему не по душе, и не оступаюсь, он разозлится, хлопнет дверью и уйдет. Потом я говорю: «Ну что ты хлопаешь дверью то. Давай разберемся». Потом проговариваем ситуацию, миримся.
К вере — через Ренана
Г.Ф.: В Бога я верила с детства. Мама всегда говорила: «Ты проси Господа, Он услышит». У нас Евангелие в доме было, и я маме его читала, особенно во время войны.
Кстати, мама очень любила моего мужа и всегда защищала его, и он всегда вставал на ее защиту. Когда я узнала, что Геннадий не крещенный, в Бога не верит, начала возмущаться, маме все высказывать. А мама говорила, что не надо возмущаться, нужно просто любить и молиться за мужа.
Г.А.: Я к вере пришел гораздо позднее. Причем благодаря книге… Ренана об апостоле Павле. Она меня очень сильно восхитила, потрясла. Я понял, что апостол Павел — революционер христианства, убежденный человек — и в том, что он говорил, и в том, что он делал. И стал-то он христианином действительно чудесным образом.
Споров по поводу веры у нас никогда не было. Правда, жена меня до сих пор понукает: «Надо идти причащаться». Я отвечаю: «Сам знаю, когда причащаться».
Г.Ф.: Мама всегда говорила: «Когда тебе трудно, молись Николаю Чудотворцу». Как-то, когда дети немного подросли, сын, учился в классе шестом, дочка — в первом. И вот мне показалось, что любовь наша кончилась. Отношение, вроде бы, стали неважными. Я даже стала опасаться, не влюбился ли Геннадий в кого другого. В общем, испугалась.
Дошли до того, что решили чуть ли не развестись. Мужа как раз в командировку в Ленинград послали, и мы подумали, что поедем вместе и там примем решение.
Меня на работе отпустили. И вот, разместились в гостинице, муж пошел на работу, я осталась в номере. Когда он ушел, я слезно стала просить Николая Угодника, чтобы помог он нам не развестись. Иконы у меня не было, и я не представляла себе, как святитель выглядит на иконах. А потом, то ли в полусне, то ли нет, в углу комнаты появилась икона святителя Николая Угодника (я просто поняла, что это он, раз ему молилась, а позднее, в храме, моя догадка подтвердилась). А потом я услышала голос. Которой сказал мне, что все у меня дальше будет хорошо…
Гостиница наша оказалась, кстати, бывшим монастырем с бывшей часовней святителя Николая.
Потом вернулся муж. Мы поговорили и он сказал: «Ты зря думаешь, что я влюбился или что-то еще. Мне дорога наша семья».
А потом вся последующая жизнь была подтверждением услышанных мною наяву ли, во сне ли слов святителя. Муж всегда помогал, поддерживал и поддерживает. Сколько я больнице лежала, он всегда приходил, заботился обо мне!
Венчаюсь по собственному желанию…
Г.Ф.: Постоянно ходить в храм я стала ходить с 1993 года, во Владимирский в Мытищах, где и встретила нашего духовника — отца Владимира Агрикова, потом мы вслед за ним перешли в Тайнинский храм.
Муж пришел к вере, постепенно сам стал ходить в церковь. Отец Владимир говорит: «Давайте я вас обвенчаю». Но муж отвечает: «Я не готов». И мне говорит то же самое, что надо подождать. А скоро Рождественский пост и венчаться будет нельзя. Я как раз про икону Божьей Матери «Скоропослушница» прочитала, как Божья Матерь обещала исполнять молитвы. И стала молиться Скоропослушнице.
И вот через очень короткое время муж говорит мне: «Ты что, забыла, что ли? Чего перестала звать меня. Ты не пойдешь, что ли, венчаться? Я кольцо уже купил». Напоминаю, что кольцо то было только у меня.
Когда пришли венчаться, отец Владимир спросил: «Жена привела венчаться?». «Нет, я сам», — ответил муж.
Венчались мы 22 ноября и уже позднее поняли, что в этот день праздник иконы Божьей Матери «Скоропослушница».
Завет от мамы
Г.Ф.: Когда мы только поженились, мама Гены сказала: «Вот вам завет, — важно, чтобы вы друг без друга никуда не ходили. Если у тебя, Галя, нет времени, — дети или что, а он собрался к друзьям, например, не пускай одного куда-нибудь. Если у него нет времени, а ты куда-то хочешь сходить, например, с девчонками встретиться, тоже не ходи». И мы это соблюдали всю жизнь. Если куда-то идет — только вместе.
Вообще у мужа перед глазами был хороший пример семьи — его родители, которых он почитал. У меня-то отца не было: его арестовали в 1937 году, он меня только один раз, в роддоме видел. Мама нас, пятерых, одна растила…
Г.А.: Отдыхать мы — только вместе всегда. В командировки я не любил ездить, но, куда денешься.
Есть такое понятие: давать личное пространство. Так вот такое личное пространство Галина мне всегда давала. Я и в аспирантуре учился, был занят работой. Причем работа часто была нервная. Например, мой начальник говорит (а у нас была головная организация, руководившая несколькими предприятиями) однажды: «Езжай в Азербайджане там у нас хотят снять директора совхоза». Приехал, меня приглашают в обком и говорят: «Мы надеемся, что вместе уберем этого человека». Оказалось, что снять хотят человека, который построил этот совхоз, наладил производство, создал одно из прибыльных хозяйств страны. Только потому, что его брат возглавляет синагогу. Я высказался резко против, бился, как лев, но меня не послушали, человека ложно обвинили в воровстве, и в итоге дали три года…
В Москве меня мой руководитель валерианкой отпаивал. Такая вот работа.
Г.Ф.: Да, он работал очень честно и ему, бывало, доставалось.
Женщина во всем берет на себя больше груз. Потому, что приедет муж уставший, на работе у него такое. Как здесь требовать помогать или еще что-то? Порой все приходится самой делать, если ты хочешь семью сохранить.
Но Гена и помогал мне много, и помогает. Сейчас вот за тетушкой ухаживаем — по очереди дежурим у нее. Когда я сидела с внучкой, у меня стало сильно подниматься давление. И Гена вышел на пенсию, чтобы помогать заниматься с внучкой.
«Мямлики»
Г.Ф.: Нас обоих отец называл «мямлики». То есть, мы не стремились к материальному суперблагополучию. Я не требовала от мужа, чтобы он бодро поднимался по карьерной лестнице, чтобы он приносил много денег, купил машину. Мы радовались тому, что есть и всегда жили по средствам. У нас никогда не было такого, что мужчины у себя деньги держат, а женщины — у себя. У нас всегда все общее.
Нет времени
Г.Ф.: Никакого «синдрома опустевшего гнезда» мы не почувствовали. Наверное, потому что всегда заняты. Как дети выросли, с внучками сидели. Сейчас в храм еще ходим. Когда идем не вместе, Гена меня отпустит в церковь, а сам приготовит в это время чего-нибудь. А тут еще забота о больной тетушке. Так что особенно свободного времени не было, наверное, чтобы мы не надоели друг другу.
Тяжелое
Г.А.: Очень тяжелое было, когда умерла моя мама. Мы в это время отдыхали на Кавказе. Очень тяжело было, но мы вместе пережили.
Г.Ф.: Гена даже заболел, поэтому после похорон вновь уехали в санаторий. Вернулись, и вскоре умер мой брат. И здесь уже муж помогал мне пережить потерю. Так всю жизнь мы рядом друг с другом…
Секреты
Г.А.: Для того, чтобы сохранить семью нужно, прежде всего, терпение. Самое простое решение — уступать друг другу.
Г.Ф.: Со временем я еще больше стала уважать мужа — за все его действия, за все решения, за отношение ко мне, к моим родным, а потом еще и к Богу. Он стал еще более серьезно, чем раньше, относиться к семье.
Конечно, та пламенная любовь проходит, ей на смену приходит другая любовь — спокойная, осознанная. Я скучаю, когда Гены нет рядом, думаю, скорее бы встретиться.
Подготовила Оксана Головко
Фото Ефим Эрихман