Моя самая памятная Пасха – ответы священников
Вечно неизменная и вечно новая Пасха Христова – главный праздник в жизни как всей Церкви, так и каждого христианина. Самыми яркими воспоминаниями о Пасхе с порталом «Правмир» продолжают делиться священники.
Протоиерей Александр Степанов, главный редактор радиостанции Санкт-Петербургской епархии «Град Петров», настоятель храма великомученицы Анастасии Узорешительницы и святых благоверных князей Феодора, Давида и Константина Ярославских на Васильевском острове:
Протоиерей Александр Степанов
Детство мое было нецерковным, хотя дома в эти дни всегда чувствовался праздник, все друг другу дарили куличи и творожные пасхи, накрывался большой праздничный стол, приходили гости. Любимым моим занятием было украшение куличей и роспись яиц.
А пасхальные именно церковные воспоминания у меня связаны с молодостью, временем моего активного воцерковления.
Помню, на Пасху мы ездили в Пюхтинский монастырь в Эстонии.
Всегда перед Пасхальным богослужением мы купались в источнике, в этом монастыре мы проводили последние дни Светлой седмицы. Были очень яркие впечатления, потому что в этих краях необыкновенная природа. Это был тогда, в 70-е, пожалуй, единственный женский монастырь на территории советского союза, который никогда не закрывался. Замечательный, большой монастырь. Его часто посещал покойный Патриарх Алексий II, благодаря ему эта обитель и сохранилась во время Хрущевских гонений.
Еще одна запомнившаяся Пасха была в тюрьме, где я служил. Это было в начале 90-х гг. Тоже были огромные впечатления… ни на что не похожие.
Помню и первую Пасху в уже своем храме, которая проходила еще когда и иконостаса у нас не было. Церковь представляла собой полуруину, разрушенное здание, и там, при свете тусклых лампочек на подвешенных проводах, мы праздновали Пасху. Такое не забывается.
Протоиерей Вячеслав Харинов, настоятель храма иконы Божией Матери «Всех скорбящих Радость» на Шпалерной улице, духовник Санкт-Петербургской Духовной академии и семинарии:
Протоиерей Вячеслав Харинов
У меня перед глазами сразу несколько таких пасхальных событий. Первые
впечатления, конечно, детские. Было полутайное удаление из дома в
Никольский Богоявленский собор (в Санкт-Петербурге).
На дворе был конец 70-х, а мы, школьники, представляли собой такое закрытое тайное собрание заговорщиков.
Удаление из дома на ночь было делом непростым, родители были очень обеспокоены. Это было накануне того, как я проговорился им о своем предосудительном поступке — желании поступать в семинарию.
Помню мамины слова: «Христом Богом молю тебя, не делай того, что задумал». Это был несмываемый «позор» на всю семью, в которой я был единственным ребенком. А ведь ничто не
предвещало «беды», была обычная советская семья, а тут сын такой удар нанес.
Вот в такой атмосфере заговора возрастала моя вера. О необыкновенных пасхальных службах нельзя было рассказать одноклассникам, веру можно было обсуждать только с посвященными несколькими близкими друзьями.
Еще одним ярким пасхальным событием вспоминается небольшой храм на окраине Санкт-Петербурга, который знал еще разрушенным, поруганным, совершенно заброшенным. И мы уже с сурпугой и маленькими двумя дочками входим в этот храм. Поскольку он находится в парке, окруженном деревьями, девочки называют эту церковь Лесной. Мы смотрели на эту Пасху, на Крестный ход со свечами в темноте, на улицы парка в бликах листвы от деревьев, где нет никакого городского освещения, только десятки, сотни горящих свечей в полной темноте.
Помню широко раскрытые глаза моих дочерей, ощущение полной чудесности, необыкновенной сказки. Я невольно сравнивал ту ночь со своей детской Пасхой, когда стыдно было даже упоминать о своем желании пойти в храм, когда все было запретно, нельзя было и озвучивать своего восторга от пасхальной службы. В те времена в пасхальную ночь вокруг храма стояли комсомольские кордоны, милиция подозрительно оглядывала каждого, входящего в двери храма. Не мог надеяться, что будет время, когда мои дети почувствуют всю открытость, всю радость этого Торжества. Мы с детьми до сих пор говорим друг другу: «А помнишь Лесную церковь?».
Позже ярким впечатлением стала Пасха, которую я сам уже служил. Идешь Крестным ходом, незаметно оборачиваешься назад, видишь свой храм полуразрушенный, люди кутаются (было холодно, в храме не было тепла, воды), но за тобой огромный хвост народа. Тихая ночь, море свечей идут за тобой, а ты поешь «Христос Воскресе» и чувствуешь, что наворачиваются слезы. Все было волнительно, трогательно и незабываемо. Вдруг понимаешь, что за тобой — поразительная сила, и это не просто сила, а подтверждение Воскресения Христова, неумолимость Его Воскресения. Это было подтверждение правоты, веры, всего того, к чему шел в своем служении священника.
Потом я понял, что каждая Пасха дает сильные впечатления. Есть вещи, которые пронзают ясностью и в то же время сокрытостью — в этом вся Пасха Христова. Христос Воскресе!
Читайте также: