Самое интересное, что и противники, и защитники беби-боксов обычно начинают и заканчивают полемику словами: «Вместо того, чтобы искать, предлагать и развивать социальные технологии для спасения детей и помощи женщинам, оказавшимся в тяжелой жизненной ситуации, исследовать статистику инфантицида (убийств новорожденных) и разбираться в причинах происходящего, государственные институты цепляются за случайные проекты». Каждая сторона понимает под этими «случайными проектами» свое, но обе говорят: проблемы в стране есть, новорожденные погибают от рук матерей и надо что-то предпринимать. Где эксперты, где аналитика, где адекватные предложения? Что делает государство?
Посчитайте, сколько в России кризисных центров для женщин и детей? И даже если они есть, легко ли в них попасть — без бюрократических преград? Существуют ли у нас службы сопровождения людей, нуждающихся в помощи: мигрантов, малообеспеченных граждан, неблагополучных родителей? Много ли в регионах организаций, в которые могут обратиться одинокие мамы? Ну и наконец, кто в нашей стране первым приходит к женщине, родившей ребенка и решившей от него отказаться? Не психолог, а сотрудник полиции.
Беби-боксы — инициатива снизу. Их решили устанавливать в регионах благотворительные фонды, а в нескольких городах сами жители собрали деньги и оборудовали «окна жизни» при храме или больнице. Потому что на установку беби-бокса нужно до 300 тысяч рублей и немного времени, а создание полноценной службы помощи требует других финансовых и организационных затрат.
Теперь на эту инициативу снизу — небезупречную, несовершенную, в чем-то наивную — давят сверху, ничего не предлагая взамен. Сенатор от Омской области Елена Мизулина собирается штрафовать за установку беби-боксов. Правительство РФ в своем отзыве на законопроект о легализации «окон жизни» пишет: «В соответствии с Конституцией РФ забота о детях и их воспитание являются не только правом, но и обязанностью родителей. Семейным кодексом Российской Федерации определены как права и обязанности родителей по воспитанию и образованию детей, так и основные права ребенка, включая право каждого ребенка жить и воспитываться в семье, знать своих родителей, совместно с ними проживать, а также право на обеспечение его интересов, всестороннее развитие, уважение его человеческого достоинства». Законопроект о беби-боксах с формулой об обязанностях, по мнению правительства, не монтируется.
Уважаемые чиновники, там, в Конституции РФ, есть еще статьи о том, что «каждый имеет право на жизнь» и что «материнство и детство находятся под защитой государства». И как они реализуются на практике, если дети в стране погибают, никто этому не препятствует, а от матерей государство ждет только «исполнения своих обязанностей» и не всегда соблюдает их права? Главная претензия чиновников и депутатов к беби-боксам: «Установка подобных устройств — безнаказанная возможность уклонения от воспитания детей».
Аргумент о праве ребенка воспитываться в семье и знать своих родителей мы опускаем — он кажется защитникам «окон жизни» необъективным. Потому что и мать, положившая ребенка в беби-бокс, может его вернуть, и у спасенного от смерти ребенка так или иначе будет семья.
После новостей о заявлении Елены Мизулиной и о позиции правительства РФ «Правмир» пообщался с разными экспертами. Включая тех, чьи высказывания о беби-боксах российская блогосфера называет самыми разумными, внятными и конструктивными. Мы говорили с руководителем благотворительного фонда «Волонтеры в помощь детям-сиротам» Еленой Альшанской, авторами законопроекта о легализации «окон жизни» — юристом, экс-сенатором и статс-секретарем Федеральной палаты адвокатов Константином Добрыниным и юристом, председателем комитета Совета Федерации по регламенту и организации парламентской деятельности Вадимом Тюльпановым.
Сейчас на основе этих бесед перечислим основные проблемы, о которых, собственно, и спорят защитники и противники беби-боксов.
«Почему не проводится профессиональная экспертиза?»
«Любые серьезные законы и новации должны приниматься только после аналитики, с пониманием, в какой системе координат будет работать та или иная технология, — убеждена Елена Альшанская. — Ни в Госдуме, ни в Совете Федерации нет сильного экспертного пула. В результате принимаются случайные решения. Не проводится профессиональная экспертиза. Мы хватаемся за какие-то картинки вместо того, чтобы развивать службы для профилактики отказов от детей, оказывать помощь одиноким мамам. Беби-боксы — идея, которая красиво выглядит в глазах обывателя, но совершенно неуместна в наше время».
Елена Альшанская
Фото: otkazniki.ru
«Во всем мире действует множество различных механизмов и программ помощи. Мы же только разговариваем о том, что и как нужно делать, но пока в России ничего не работает, — считает Константин Добрынин. — Беби-боксы — попытка действия. Что нам мешает параллельно с ними создавать и развивать другие проекты, проводить исследования? Когда мы поймем, что у нас все здорово, когда детей не будут находить на улицах, от них перестанут отказываться, тогда и беби-боксы уйдут в прошлое. Но зачем сегодня самих себя лишать вариантов? В своем законопроекте мы дали регионам возможность на месте решать, кому и где нужны беби-боксы, в каком количестве и нужны ли вообще. Пусть сами изучают региональную статистику и действуют по ситуации. Почему они должны сидеть и ждать, когда кто-то, сидя в Москве, что-то за них решит?».
«Везде снижается статистика убийств и отказов от новорожденных, а в городах, где установлены беби-боксы, она растет»
По словам противников «окон жизни», каждый год в России наблюдается снижение количества убийств новорожденных, и с беби-боксами это никак не связано. Сокращается количество отказов от младенцев, и это тоже не заслуга беби-боксов. Наоборот, якобы в регионах, где стоят «окна жизни», «в разы увеличивается статистика убийств и отказов». В качестве примера приводятся Люберцы.
Беби-бокс в Люберцах установили в 2013-ом, и в тот год по статье 106 УК РФ (убийство матерью новорожденного ребенка) в городе было возбуждено два уголовных дела, в 2014 — одно, в 2015 — четыре. За четыре года местный беби-бокс спас 22 детей. Почему так много «отказников»? Потому что в Подмосковье существует единственный беби-бокс. И в соседней Москве их нет.
Прежде, чем связывать статистику убийств с «окнами жизни», надо изучить ситуацию в других регионах. Противники беби-боксов говорят о повсеместном снижении количества убийств, но в 2015 году их число увеличилось, например, в Алтайском крае в три раза — зарегистрировано 7 случаев, и в Нижегородской области в три раза — зарегистрировано 3 случая. А беби-боксов там не было и нет.
«Аргумент о стимуляции, способствовании преступлениям и отказам от детей — надуманный, — уверен Константин Добрынин. — Он из эмоциональной сферы, а не из области экспертного анализа».
К сожалению, статистика инфантицида — отдельно от убийств по другим статьям Уголовного Кодекса РФ — в нашей стране не ведется. И про уровень латентности таких преступлений «Правмир» уже писал — реальные цифры, по признанию криминалистов, юристов, превышают официальные данные в 8 раз.
«Беби-боксы не остановят матерей-убийц. Это особая социальная категория»
«Многие убийства были совершены женщинами в состоянии измененного сознания — в состоянии аффекта, сильного алкогольного или наркотического опьянения. В такой ситуации беби-боксы не помогут, — полагают оппоненты авторов законопроекта об „окнах жизни“, — У матерей-убийц — другая мотивация».
Константин Добрынин
Фото: pravdasevera.ru
«Давайте обратимся к такой науке, как криминология, — предлагает юрист Константин Добрынин. — У неонатицида или инфантицида (убийств новорожденных) всегда есть мотив, и этот мотив на протяжении веков в основе своей не меняется. Женщина находится под влиянием жизненных обстоятельств и в состоянии стресса пытается решить свои моральные, финансовые, психологические, бытовые проблемы чудовищным образом. Заблуждение — говорить, что все женщины, идущие на преступление, маргинальны, асоциальны. Зачастую, как показывает статистика, они вполне социальны. И вот такой человек беби-бокс как выход примет. Бывают ситуации, когда женщины оставляют детей в местах, которые считают безопасными: в подъездах, на улицах, но они безопасными не являются. Женщина уже не хочет убивать, но хочет избавиться от ребенка без ущерба для себя и для него».
Она хочет сохранить анонимность, избежать общения с полицией, органами опеки и нередко уйти от объяснений с родственниками и знакомыми. Может ли женщина отнести ребенка в больницу, храм, какое-либо учреждение? Да, если ее не отпугнут видеокамеры, охранники, если она не боится столкнуться со случайными свидетелями и впоследствии общаться с полицией, органами опеки и так далее.
«Беби-боксы дают матерям, собиравшимся оставить детей в опасности, возможность спасти ребенка, — добавляет Вадим Тюльпанов, — и защититься от уголовной ответственности. Они не пойдут в суд, тюрьму, колонию за то, что отказались от малыша».
Может ли мать остаться матерью?
«Предположим, вы мама в кризисной ситуации, находитесь не в лучшей точке своей жизни, нуждаетесь в психологе, помощи, а вам вместо этого показывают рекламу беби-бокса и вдалбливают в голову: вот спасение вашего ребенка, — рассуждает Елена Альшанская. — Да не известно, какими мамы уходят от тех ящиков».
Вадим Тюльпанов
Фото: Евгений Асмолов/foto.rg.ru
«Уходят, некоторые жалеют о своем решении, но у них есть возможность вернуть ребенка, — говорит Вадим Тюльпанов. — В Краснодарском крае, где в беби-боксах было оставлено 13 детей, четыре малыша вернулись к родным мамам. Единственное условие — генетическая экспертиза, чтобы не было сомнений в родстве. Четыре мамы успокоились, передумали и вернули детей. Никто не спорит с тем, что женщинам необходима помощь, но не забывайте, что законопроект о беби-боксах он же не об общей социальной политике, а о легализации „окон жизни“ как одной из форм спасения детей».
«Весь мир отказывается от беби-боксов, а мы их насаждаем»
Оппоненты авторов законопроекта об «окнах жизни» часто ссылаются на опыт Германии, отказавшейся от беби-боксов, не упоминая при этом, что Германия заменила беби-боксы анонимными родильными отделениями. Перечисляются и другие страны, где специальные устройства для детей не выдержали конкуренции с другими формами помощи матерям. Тогда почему «в России насаждается то, от чего уходит цивилизованный мир»?
«Не насаждается. Законопроект, предложенный нами, он не навязывает установку беби-боксов, как подается в СМИ. Он лишь позволяет регионам на законных, легальных, основаниях принимать решения об их установке или неустановке. Местным властям, общественности дается выбор, — повторяет сенатор Вадим Тюльпанов. — И не весь мир отказывается от „окон жизни“. Чехия, Венгрия установили у себя беби-боксы, они работают и приносят пользу. Поймите, это не парадный вход — черный. Но это, тем не менее, вход в жизнь. Мы же не о цифрах говорим, а о детях. Мать не выбрасывает ребенка, а отдает. Ясно, что беби-боксы — не панацея, они не могут и не должны быть единственным способом борьбы за жизнь детей. Таких способов должно быть много. Давайте предлагать, обсуждать».
«В теории уголовного права есть такое понятие — позитивная и негативная уголовная ответственность, — рассказывает юрист Константин Добрынин. — Негативная — когда ты совершаешь преступление и потом за это отвечаешь. Позитивная — когда ты знаешь, что может быть, и позитивно воздерживаешься от преступления. Ты знаешь, что может быть с точки зрения уголовных санкций, видишь другой механизм решения проблемы — безопасный для всех — и не совершаешь страшного. Говоря о беби-боксах, мы все время спорим о разных вещах, делаем обобщения. А здесь речь лишь о механизме, удерживающем женщину от преступления».
«Беби-боксы сегодня существуют в 11 регионах нашей страны и за несколько лет они спасли жизни 47 малышей, — завершает разговор Вадим Тюльпанов. — 47 детей женщины положили в беби-боксы и 47 младенцев остались живыми и здоровыми. С чем это сравнить, сопоставить? Ни с чем. Я не понимаю, что движет противниками беби-боксов, почему они не соглашаются на диалог. Мы говорим: давайте рассматривать ситуацию, изучать статистику, искать решения, доказывать свою правоту. Нет, не хотят слушать».