Очень плохой заголовок к этой колонке. Не броский. Без фантазии. Понимаю, понимаю… Но оставляю. Потому что хочется заявить о своей позиции — это раз. А два — в этой самой букве «А», то есть, в некотором протесте. Мол: вам не нравится, а мне — да.
Общественное мнение, оно откуда берется, — кто знает? Общества нет, а мнение у него есть, — как так происходит? Я, например, не понимаю. И вот стало мне казаться в последнее время, что обществу не нравится новое «Общественное телевидение», стартовавшее только-только, 19 мая. Может, я ошибаюсь. Может, на меня подействовали отдельные выступления отдельных критиков. Может, случайные разговоры: один сказал, что, мол, плохо, второй, третий… И вот уже — ощущение общественного мнения, а было-то их всего — три человека.
Я сам читал, что ОТР — это как бы телевидение вчерашнего дня. Я лично собственными своими глазами не мог оторваться от программы «Нестандартные модели» — там про мозг говорили поразительные вещи. А еще под рубрикой «На грани безумия» умные люди во главе с очень умным ведущим вели умные разговоры про психику. Конечно, не современно.
Современно — это когда орут про выборы московского мэра. Или еще про что-нибудь. Современный жанр: кричалки. Умные и не очень люди кричат «за политику» — это актуально. А когда Сергей Николаевич в программе «Культурный обмен» беседует, в том числе, и с интересными деятелями культуры из провинции — это как? Не орут, не кричат, спокойно дискутируют… Не все любители жанра «кричалок» выдерживают.
Тут ведь вот какое дело… Многим кажется, что общественное — это когда условный Рыжков спорить с условной Яровой про условных геев. Это по-нашему! По-общественному! И тогда можно за рюмочкой все это обсудить, сидя дома, понять, кто кому врезал (а врезает всегда наш «ихнему, это понятно) и пойти спать.
Руководители ОТР Анатолий Лысенко, Александр Пономарев, Станислав Архипов решили, что общественное — значит, про страну. Думаю, что это первый на нашем телевидении канал, на котором провинциальной жизни больше, чем столичной.
Те каналы, которые протестные, они гламурных персонажей берут к себе в качестве ведущих — чтоб ругались. Ну, чтобы к ним приходил какой-нибудь человек, а гламурный персонаж чтобы его спрашивал: «Что ж вы все так нечестно, а?», — допрос такой чтобы был. Это у нас теперь такие интервью.
Беспроигрышный вариант: звезда гламура, выводящая человека на воду, которую она считает чистой… Это, что ли, и есть современное телевидение?
ОТР рискует. Я, например, не убежден, что стране нашей страна наша интересна. Гламурная звезда — интересна, знаю точно. А вот герои сюжетов ОТР — человек, который разводит лошадей, или бабушки из далекой деревни, или человек, пытающейся делать лекарство против шизофрении — не уверен. Нам ведь очень нравится — смотреть пошлость, а потом ее ругать. Готовы ли мы к телевидению без пошлости? У меня нет ответа.
Готовы ли люди смотреть в новостях сюжет про автобус, который в провинциальном городе развозит еду бомжам? У меня перед глазами стоит кадр, когда спившийся, избитый, измордованный человек держит в дрожащих руках тарелку супа. Повторяю: это не кадр из художественного фильма, это кадр — из новостей.
Некоторые критики ругаются: говорят, не актуально. Потому что актуально, видимо, это, когда одни считают, что создавать семью можно с кем угодно, другие — только с теми, на кого мы вам укажем. И потом они дерутся, и их милиция разнимает. И нам иногда всерьез кажется, что это и есть жизнь.
А ОТР говорит, что жизнь — это другое. Это то, что происходит в провинциальных городах, где люди озабочены совсем другим. У них страсти и кипят и не кипят совсем по иному поводу. И никто, кроме ОТР, этого не покажет.
Однажды один актер спросил у режиссера: «Скажите, что для вас важнее: как работает актер или что он говорит своей ролью? Суть или техника?». Режиссер ответил: «Для меня важно не что, и не как, а кто». Для меня тоже важно: кто. Руководитель ОТР Анатолий Лысенко — человек, который пользуется уважением у всех телевизионных деятелей. Подчеркиваю: у всех.
Но у нас ведь как? У нас ведь профессиональный авторитет человека вовсе не является гарантией даже того, что к тому, что этот человек делает, отнесутся хотя бы с уважением. А Лысенко знает, что он делает. Он со товарищи делает телевидение про людей. Не про политику, не про проблемы, а про людей. То есть, и политика и проблемы есть, разумеется, но они показываются через людей.
Таких лиц, как в новостях ОТР, я очень редко вижу на других каналах.
Мне очень нравятся ведущие нового канала. И известные, такие, как Андрей Норкин или Сергей Николаевич, и неведомые мне даже по фамилии. Здесь практически нет говорящих голов. Видно, что люди, которые ведут программы — это состоявшиеся, интересные, умные личности. В этой фразе ключевое слово — личности. На них интересно смотреть.
Больше всего в разговорах про ОТР меня лично раздражает, когда начинают говорить, что оно делается для стариков. Во-первых, это не так. А, во-вторых, даже жалко, что это не так. Почему такое пренебрежение к пожилым людям? Почему если для молодежи — здорово, а если для пожилых — отстой? Потому ведь, в сущности, что молодежь куда более кредитоспособна, потому и более интересна. То есть, сначала надо заплатить людям крошечную пенсию, а потом сказать, что ничего, в том числе и телевидение, для них делать нельзя. Это нормальная логика?
Извините, отвлекся.
Мне кажется, что мы хотели увидеть ОТР таким, как мы хотели его увидеть. У нас было некое представление о том, каким оно должно быть, некое лекало, и мы стали его прикладывать к новому телевидению — и не совпадает. Не получается. Что-то другое выходит.
ОТР — это никакое не устаревшее, не провинциальное — еще один ярлык — телевидение. Это другое телевидение. Ключевое слово в этой фразе — другое.
Оно требует от зрителя иного внимания и иного интереса. Его не надо поверять другими каналами, и не надо оценивать.
ОТР — не безупречно. Понятно. Оно только начинается. Но, на мой скромный взгляд, оно движется по правильной и понятной дороге. Путь этот мне представляется столь же сложным, сколь и нужным.
И мне ужасно интересно, как и куда команда, возглавляемая мощными профессионалами, будет по нему двигаться.