Сюзанна Мирау
«Да это же совсем не больно!»
Мы склонны обобщать наше собственное восприятие: если на улице нам холодно, то все должны мерзнуть. Если тепло, то другие должны ощущать то же самое. А пошутив, мы иногда не понимаем, почему кому-то не смешно.
Именно с детьми у родителей порой возникают проблемы, например, когда ребенок заявляет: «Но мне не холодно, я не хочу надевать куртку!» С одной стороны, мы беспокоимся, что ребенок может простудиться, однако подспудно к этому примешивается и мысль о том, что маленькие дети еще не могут оценить, холодно им или нет.
Говоря об истории детства, мы видели, что мысль, будто дети не могут чувствовать правильно, не так уж необычна: в наши дни медицинские операции у младенцев и детей проводятся под наркозом, тогда как еще 30 лет назад это не было повсеместной практикой. До конца 1980-х годов операции новорожденным и грудным детям делали, лишь обездвиживая их, но без наркоза и не давая обезболивающих препаратов. Тогда наука исходила из того, что мозг в этом возрасте еще не созрел для болевых ощущений.
Даже в 2015 году немецкий медицинский журнал Deutsche Ärzteblatt писал: «И сегодня многие хирурги при болезненных хирургических вмешательствах считают обезболивание излишним. Они подчеркивают, что для хорошего самочувствия грудных детей ласка и кормление важнее, чем смягчающие боль лекарства…» При этом отсутствие обезболивания имеет как физические, так и психологические последствия, которые могут повлиять на всю жизнь.
Итак, мы исходим из того, что представление прошлого поколения о болевых ощущениях детей далеко не соответствовало тому, как это происходит на самом деле.
Даже сегодня мы еще часто слышим на детских площадках возгласы: «Да это же совсем не больно!» Или: «А ну-ка прекрати притворяться!»
Понимание того, что младенцы и дети не только ощущают боль, но и могут чувствовать ее намного сильнее, распространилось в обществе еще не везде.
«Наряду с остальными тактильными ощущениями у грудных детей боль — одно из самых зрелых ощущений, передаваемых органами чувств», — объясняет профессор нейробиологии Лиза Элиот. При этом особенно важно знать, что восприятие боли — это не постоянная величина, оно подвержено изменениям в зависимости от душевного состояния в данный момент: иногда можно горько жаловаться на маленькую занозу, а в другой день не обращать внимания на кровоточащую рану.
Однако и в том, и в другом случае речь идет о реальном восприятии боли травмированным. А значит, как родители мы не можем просто ориентироваться на наши впечатления, или на то, идет кровь либо нет, или на то, что брат или сестра реагировали бы в этой ситуации по-другому. Нам стоит успокаивать ребенка, ориентируясь на ту потребность в утешении, которую он выказывает.
Если мне холодно, моему ребенку тоже?
Но вернемся к вопросу о куртке. Поскольку и здесь у нас разное восприятие, то ребенок, отказываясь одеться потеплее, не борется за власть, как часто предполагают родители. Температуру мы тоже ощущаем по-своему, в зависимости от состояния на данный момент, и у разных людей плотность расположения и количество холодовых рецепторов разные. Если мне холодно, совсем не обязательно, что мой ребенок тоже мерзнет.
Вместо того, чтобы отказывать ребенку в собственном восприятии тела, лучше поговорить с ним об ощущении как таковом: «Мне холодно, я пойду в куртке. И возьму твою куртку с собой: если замерзнешь, сможешь ее надеть».
Настаивая на том, что маленькому ребенку надеть, выходя из дома, мы сразу же во многом проигрываем. Многие малыши только из-за проявленного нами патернализма тут же начинают сопротивляться и блокируют даже предложения родителей вроде: «Ну ладно, тогда одевайся сам!» — и теперь вообще ничего не получается. Разумнее с самого начала предоставить ребенку самостоятельность и в случае необходимости захватить нужную одежду с собой. Кстати, в равной степени это касается и подростков.
Как быть, если малыш не любит брокколи
Еще одна область, в которой мы зачастую отказываем ребенку в собственном восприятии и хотим убедить его приспособиться, — это вкус: «Но это же вкусно!» Дети, как и мы, взрослые, предпочитают соленое и сладкое и с естественной неприязнью относятся к потенциально опасным горькому и кислому. Правда, многие сорта овощей в наше время выращивают более приятными на вкус, но их горькие вещества чувствительный язык ребенка все же ощущает.
Кроме того, с возрастом вкусовая чувствительность у ребенка продолжает развиваться и вкусовые предпочтения очень изменчивы. В то же время многие дети младшего возраста отвергают все новое, так как и в этом случае более самостоятельные из них защищаются от того, чтобы использовать в пищу несъедобное.
Вместо того, чтобы уговаривать ребенка что-то съесть или говорить, что это вкусно, разумнее снова и снова что-то ему предлагать и выжидать. Иногда вкусовые ощущения меняются быстрее, чем предполагалось, а порой тот же гарнир, но в другой форме вдруг оказывается для ребенка более привлекательным.
Ничего страшного, если ребенок чего-то не ест. Наши ощущения различаются, и это нормально. И тем не менее мы не должны из-за этого предлагать ребенку множество альтернативных вариантов, готовить все заново или подавать к столу только сладости или картошку фри. Надежно сопровождать ребенка — значит не нарушать его границ.
Угождать ему во всем совсем не нужно. Задача родителей — предоставить детям здоровую и отвечающую их потребностям еду.
При этом нам стоит в приемлемых для нас рамках учитывать пожелания детей, но не впадать в другую крайность, не прививая никаких установок. В этом случае — по здоровому питанию.
И не стоит из страха перед неприятными столкновениями с чувствами детей действовать по-другому. Конечно, тяжело, когда ребенок за столом приходит в ярость, потому что хотел бы пудинг, а не картофельное пюре с горошком. Но наша задача — не бежать от детских чувств, а принять их и найти вариант, как с ними быть. Как взрослые мы должны свыкнуться и с тем, что ребенку не нравится приготовленная нами еда, если он говорит, что она противная на вид или на вкус.
Родители как надежная гавань
Иногда мы пытаемся, идя на уступки, избежать какого-то чувства или отмахнуться от ребенка какой-нибудь пустой фразой. «Это с каждым может случиться!», «Не грусти!» — говорим мы или просто отвлекаем ребенка чем-то другим.
Но важно, чтобы он сам мог проработать свои чувства, чтобы его не просто отвлекли, а успокоили и были с ним рядом. Вот вопящий младенец лежит на пеленальном столике и не хочет, чтобы его пеленали, а мы показываем уточку с пищалкой, чтобы его переключить. Но причину гнева, состоящую в том, что ребенок не хочет участвовать в пеленании, мы не устраняем. Мы отвлекаем его.
Таким образом, ребенок учится не решать проблемы конструктивно, а отвлекаться от своих чувств и покоряться. Даже если трудно, как родители мы должны превозмогать эти трудности. Нам нужно вникать во все чувства и очень часто со всей стойкостью сопровождать чувства ребенка. Такова наша родительская работа.
Мы можем это. Мы не должны срываться, должны быть не свирепыми, а стойкими.
Мы — надежная гавань, куда дети приходят и где их встречают, а еще береговой вал, который выдерживает бури.
И даже если ребенок еще не способен разговаривать с нами, мы сами можем с ним общаться вместо попыток отвлечь: «О, думаю, тебе сейчас не хочется менять пеленки». Надо четко назвать, что он, по нашему мнению, ощущает. Это поможет прояснить для себя, в чем, собственно, дело, и согласовать наши действия с переживаниями ребенка.
Во всех этих ситуациях речь идет о том, чтобы принять чувства наших детей. Потому что эти чувства есть, и они — уже существующая ценность.
Фото: pexels.com