Примиряться надо, даже если не чувствуешь себя неправым
Инокиня Евгения (Сеньчукова)
Строго говоря, Чин прощения по уставу совершается в течение года ежедневно на повечерии. Само повечерие редко где служат. Даже в монастырях это скорее исключение, чем правило. Поэтому раз в год церковный устав предлагает вспомнить о прощении абсолютно всем – в Чине прощения в конце вечерни перед самым началом Великого поста. Ну а в течение дня перед этим – хорошо бы со всеми помириться.
Увы, повторяющееся по любому регулярному графику, изо дня в день или из года в год, действие переходит в разряд традиций, которые исполняются машинально.
Ну вот и в Прощеное воскресенье мы заваливаем друг друга эсэмэсками с одинаковым текстом «Прости меня!», в лучшем случае добавляя: «…Если чем-то перед тобой провинился», а вечером идем на службу и умиленно просим прощения у священников и прихожан, половину из которых вообще раньше не видели, а другую – встречали по воскресеньям и праздникам. А после этого идем доедать блины и допивать молоко.
А если задуматься?
Если воспринимать Великий пост так, как предлагают многие отцы Церкви – как десятину от года, жертвуемую Богу, то примирение и прощение в его начале – это исполнение евангельской заповеди: «Итак, если ты принесешь дар твой к жертвеннику и там вспомнишь, что брат твой имеет что-нибудь против тебя, оставь там дар твой пред жертвенником, и пойди прежде примирись с братом твоим, и тогда приди и принеси дар твой» (Мф.5, 23-24).
В таком понимании просьба о прощении не имеет никакого отношения к ритуальным извинениям «потому что надо». Более того: к осознанию своей вины, строго говоря, она тоже не имеет. Примиряться надо даже в том случае, когда вы нисколько не чувствуете себя неправым. Христос сказал: «Если… вспомнишь, что брат твой имеет что-нибудь против тебя», – а не: «Если вспомнишь, что провинился перед братом».
Скажите волшебную фразу: «Я не хотел тебя обидеть»
Такая попытка примирения требует душевного напряжения. Сколько существует конфликтов, в которых по сути никто не виноват! Самое справедливое замечание одного друга может вызвать у другого смертельную обиду. Лайк к ядовитому комментарию, который друг принял на свой счет – и отношения разорваны или, по крайней мере, поколеблены весьма ощутимо.
Так вот. Безо всяких ритуалов – скажите волшебную фразу: «Я не хотел тебя обидеть».
Даже если вы категорически не хотите больше общаться с этим «взрывоопасным» человеком, даже если он не принимает ваших извинений и отказывается мириться – никто не заставляет склеивать отношения. Просто – приложите усилия, чтобы его не мучила обида. Это нормальный христианский поступок – сделать движение, чтобы облегчить боль человека. Даже если эта боль фантомная.
У прощения есть и другая сторона. Как просить прощения – более или менее ясно. А как прощать? Как прощать ложь? Оскорбления? Неуважение? Тут важно не перегнуть палку. Простить – не значит уничтожить прошлое. И, опять же, простить – не значит автоматически «начать все сначала». Если, к примеру, муж бьет жену или жена изменяет мужу, из прощения нисколько не следует необходимость восстанавливать отношения.
Но муж-драчун или гулящая жена, даже совершенно искренне извиняясь, могут нисколько не стремиться убрать причину причиненной боли – свое поведение. И это – совсем другая проблема, отличная от темы прощения. Слова «Прости меня» – еще не все, что нужно, чтобы «начать сначала».
«Прости меня, я больше так не буду» – уже теплее. Горячо – когда на вопрос жены со сломанным ребром или мужа с разбитым сердцем: «Что ты собираешься предпринять, чтобы больше так не делать?» – обидчик честно отвечает: «Завтра же – нет, уже сегодня! – иду к психологу» или «Удаляю номера телефонов и адреса электронной почты всех привлекательных для меня мужчин из записных книжек на всех своих девайсах. Приступаю».
И даже это не панацея…
Любить и прощать всех – это не требование
Но прощения этого и не требует. Прощение – это отпущение греха. Иными словами, простить – значит уподобиться Богу, Который один отпускает грехи.
«Акт прощения, – пишет православный философ Павел Евдокимов, – вводит нас в самое сердце отношений между Святым Богом и грешным человеком, и необходимо понимать его бесконечную важность. «И оставь нам долги наши, как и мы оставляем…» ставит наше прощение в зависимость от нашего «подражания» Богу: мы призваны вслед за Христом сойти во ад всеобщей виновности, где все заслуживают наказания».
Так вот, снизойти в ад греха нашего ближнего – это и есть простить человека.
Прощать ли только извиняющихся или прощать вообще всех до просьб о прощении – дело ваше. Один человек жаждет всеобщего восстановления, дабы явилось Божественное милосердие, другой – воздаяния грешным и праведным по делам их, дабы явилась Божественная справедливость.
Но тот же Евдокимов осторожно предполагает: «Житие св. Серафима содержит рассказ о молитве святого за душу одного осужденного грешника: день и ночь святой пребывал в молитве, борясь с божественной справедливостью, и, хотя он и был поражен молнией, его огненная, даже дерзкая молитва заставила восторжествовать милосердие Божие, и грешник получил прощение. Возможно, что ад также зависит от силы милосердия святых и что apokatastasis’а Бог ожидает от нашей молитвы…»
Об этом же – слова Силуана Афонского, донесенные до нас его учеником архимандритом Софронием (Сахаровым): «Если посадят тебя в рай, и ты будешь оттуда видеть, как кто-то горит в адском огне, будешь ли ты покоен? …Любовь не может этого понести… Нужно молиться за всех».
Любить, а через то прощать всех – это не требование. Любовь не выбивают силой. Но если мы хотим через Великий пост дойти до всей полноты радости Воскресения Христова, то мы должны в меру сил пройти и Его путь к Воскресению.
Кульминацией Его пути стало схождение в ад – от боли Голгофы до погружения в бездну, где томятся грешники – и освобождение их, нарушивших Его заповеди.
Кульминацией нашего – схождение в ад греха несправедливо оскорбившего нас ближнего. Должника нашего.