Скучаю по ветру в лицо
Патрик
Мы с Джастином знакомы в прямом смысле всю жизнь. Мы появились на свет в июле 1975 года, с разницей в два дня, в одной и той же больнице, а росли километрах в трех друг от друга — в Онтарио, городке на востоке Орегона. <…>
В школе я занимался легкой атлетикой и бейсболом, мы оба играли в футбол, Джастин — в соккер, но его настоящей любовью был теннис. Он играл с пятого класса. И даже в колледже, когда начались проблемы с ногой, и на младших курсах, и на старших, он никогда не сдавался. Он просто старался изо всех сил.
Патрик Грей и Джастин Скисак
На первом курсе он еще пытался войти в теннисную команду и, хоть не поспевал за другими, играл так, для себя. Но перед рождественскими праздниками он позвонил мне и сказал, что бросил теннис.
— Ракетку отдаю сестре.
— Ты правда все? Больше не можешь?
— Могу только бегать, и то прямо. Вбок не выходит. Левая не тянет, чуть что, спотыкаюсь и падаю.
— И как, держишься?
— Бывает, что накатит. Но я в порядке. Хоть бегаю, и ладно.
Я позвонил через несколько месяцев — проведать. Все стало хуже.
— Я не могу бегать.
— Не держат ноги?
— Да. Бежал, и они просто подломились.
— Ох ты… и теннис, и теперь вот это… Так жаль.
— Да нормально. Только скучаю по ветру в лицо, — признался он. — И по свободе движений. Но что поделать?
— Слушай, я поражаюсь. Как ты справляешься? Я бы только и делал, что злился.
— Я злюсь, но толку? Хоть хожу.
На следующий год Джастин позвонил сам. Его ноги так ослабли, что и ходил он уже с трудом. Водить он еще мог, но дойти до машины и домой из нее — это была пытка.
— А я дождался, мне билетик дали. На особые парковки…
Его голос был радостнее, чем я ожидал. Да, помню, мы когда-то говорили о том пропуске — мало ли, вдруг пригодится… но мысль о том, что парень, с которым мы носились по полям за церквушкой и гоняли на санках по холмам, от слабости в ногах обречен на синие парковки… казалось, это просто слишком.
— У тебя забрали свободу… Сперва ракетка, потом бег, теперь парковки для инвалидов… Да как ты держишься? Порой такое чувство, что это мне страшнее, чем тебе.
— Да, это сложно, — ответил он. — Но стоит зациклиться на бессилии, и я просто себя сожру. Я не смею поддаваться. По крайней мере, надолго. Я еще многое могу. И буду думать об этом.
Мы пару мгновений молчали, пока я пытался осознать самую суть его реплик, а потом я крепче стиснул телефон и сказал ему единственное, что мог:
— Скиз, если что, я с тобой.
Вот она — наша поездка!
Джастин
В Сан-Диего прекрасная ленивая суббота. На улице март 2012 года. Я один, в гостиной, на ноге закреплен пульт от телевизора. Я уже не в силах открыть дверь, поднести чашку к губам, застегнуть рубашку… а вот с пультом управляться — получается.
Любой осколочек независимости — величайшая драгоценность. Беру что могу.
Мои мальчики, Джейден и Ной, играют на заднем дворе, явно что-то там затевают. Лорен, дочка, поет в своей комнате, Кирстин убирает на кухне. В домашней тиши (надо сказать, довольно редкой) включаю телевизор и листаю каналы. О, Рик Стивс на «Пи-Би-Эс»! Рик — европейский гуру путешествий. Всякий раз, когда бываем в Европе, без его знаний, опыта и советов просто никак.
В 2001 году я, Кирстин, Патрик и Донна почти месяц странствовали по Европе: прилетели в Париж, а потом, на поезде, объехали Швейцарию, Австрию, Германию и Бельгию. К тому времени у меня были ортезы на обеих ногах, но на короткие прогулки с женой и друзьями сил еще хватало. Прошло почти одиннадцать лет, а воспоминания все так же ярки. Хотя тогда и у нас, и у Греев было туго с деньгами, мы знали, что должны поехать, и сделали это, пусть и пришлось брать лишние смены и подработки.
Патрик Грей и Джастин Скисак преодолевают путь Святого Иакова. Фото: https://www.illpushyou.com
И чем сегодня Рик порадует запперов и наркоманов телевещания? Северная Испания? Отлично, там я еще не был.
Смотрю, как Стивс исследует Памплону. Он рассказывает про фиесту Сан-Фермин, про знаменитые «бега от быков» и про то, как повлиял на местную культуру Эрнест Хемингуэй еще в далеком 1926-м, когда издали книгу «И восходит солнце».
Все очень знакомо, пока он не упоминает Камино-де-Сантьяго — путь Святого Иакова, дорогу паломников, почти восемь сотен километров от живописной баскской деревни Сен-Жан-Пье-де-Пор — в двух часах хода от французской границы — до собора в Сантьяго-де-Компостела, где, по слухам, похоронены кости апостола Иакова.
Стивс ведет меня по Пиренеям, по равнинам Северной Испании, через горные хребты на северо-западе, в Галисии, и я околдован. Я вижу, как по древнему пути идут сотни пилигримов, и тут мне приходит мысль.
А я смогу так в коляске?
Не один год мы с Патриком искали идеальный «тур для парней». Думали податься в Германию на Октоберфест, проехаться по Восточному побережью или просто потусить где-нибудь на тропическом островке. Но все это было «не то». А теперь, когда Рик открыл мне Камино-де-Сантьяго, я поражен: вот она, наша поездка! Я не был ни в чем так уверен с того дня, как повстречал «ее».
Сказал ей: «Я не знаю, сколько мне осталось…»
С Кирстин мы впервые встретились спустя пару недель после того, как я окончил колледж.
На вопрос «где?» я всегда отвечаю: в винной лавке через дорогу. На самом деле то вроде был дежурный магазинчик, но вывеска на здании гласила «Алкоголь», и, честно говоря, так интереснее.
Тогда я был в шортах, и ортезы на икрах сигналили: у парня плохо с ногами.
— О, я же видел вас в церкви!
Наверное, она подумала, я к ней подкатываю. Но хоть беседа завязалась. Мы пару минут поговорили, я улыбнулся и сказал:
— Ну, увидимся.
На следующей неделе я снова увидел ее — в церкви.
А через несколько дней, когда я доставлял рекламу, которую оформил для лавки тако, она пробежала мимо.
«Третий раз за две недели, — подумал я. — А не пригласить ли ее на свидание?»
Так я и сделал.
И она сказала «да!»
На первом свидании мы пошли в «Каса-де-Пико» в Старом городе Сан-Диего, и вечер я начал со слов:
— У меня прогрессирующее нервно-мышечное заболевание, и не знаю, сколько мне осталось, но подумал, лучше тебе сразу знать.
Вот. Вот так. Посмотрим, что она ответит.
Она на мгновение замолчала:
— Ох.
Я затаил дыхание и напрягся. Явно же выйдет неловко. Но она просто тепло улыбнулась и сказала:
— О’кей.
Вот тогда я и понял.
Это была «она». <…>
«Это же верх по шкале психанутости»
Две недели спустя Патрик, Донна и их дети, Камбрия, Джошуа и Оливия, приезжают к нам на ежегодную встречу.
— Приехали! — кричит моя малышня. Греи заезжают в минивэне на аллею, все обнимаются, багаж уносят в спальни, детишки убегают на задний двор — выплеснуть накопленные силы, — а Донна и Кирстин уходят в столовую поболтать о житейском.
— Пойдем в гостиную, — говорю я Патрику. — Кое-что покажу.
Он улыбается, идет за мной в комнату, садится на стул рядом, берет пульт и кладет его мне на колени.
Я жму кнопку питания и ищу запись шоу Рика Стивса.
Интересно, как это примет Патрик. У нас обоих за эти годы были весьма нелепые идеи, но проехать почти восемьсот километров в инвалидной коляске через чужую страну — это верх по шкале психанутости.
Шоу начинается. Мы смотрим молча. Поглядываю на Патрика, пытаясь понять, что творится у него в голове. Ему явно интересно, вот только он и понятия не имеет, о чем я намерен спросить.
Конец. Гашу телевизор. Время действовать.
— Хочешь со мной по Испании? Восемьсот километров?
Патрик просто смотрит на меня. За долгие годы я почти всегда читал его как открытую книгу. Но сейчас — не могу.
Да или нет?
Я хоть знаю, о чем его прошу?
У нас была масса затей в прошлом, но такой — никогда.
Не знаю, исполнима ли моя просьба, но знаю другое — я не в силах представить, как иду на такое с кем-то еще.
Его ответ, четыре кратких слова, меняет всю нашу жизнь.
— Я буду толкать тебя.