Абхазские зарисовки
– Верующие? – Нельзя сказать, чтобы наш внешний вид выдавал наше вероисповедание… Соседка в автобусе настойчиво кормит нас мандаринами и говорит: – Я верующих сразу узнаю. Когда росла, их много вокруг меня было…
Заставив нас наполнить карманы оранжевыми фруктами, она прощается и выходит в Гудауте, предварительно сообщив, что если мы приедем летом, то она нас бесплатно поселит у себя:
– Деньги берите только на еду… – А потом, немного подумав, добавляет. – Да и за еду не переживайте, прокормимся. – Как-то здесь все вот так: если понравился человек, то он уже как родной, все для него.
Автобус Псоу-Сухум едет дальше. На месте нашей соседки тут же появляется новый собеседник. Он много спрашивает про Россию, говорит про необходимость объединения. На замечание, что один из российских чиновников обманывает, «кидает» рабочих, он вздыхает:
— О, это очень тяжелый грех…
Абхазия — маленькая живописная страна на берегу Черного моря. Ей пришлось претерпеть многое: зависимость от Турции и статус всесоюзной здравницы, которую так любили посещать чиновники НКВД, настоящую братоубийственную войну и ее до сих пор неисчерпанные последствия. И, тем не менее, абхазский народ один, может быть, из немногих, смог сохранить древние традиции и по-настоящему христианское восприятие окружающей действительности.
Восьмидесятилетняя тетя Валя, приютившая нас в Новом Афоне, приняла крещение всего несколько лет назад:
— Ну, женщина такая у меня тут несколько лет приезжала отдыхать, хорошая, мы с ней дружим. И она сказала: «Надо креститься».
Тетя Валя из мусульманской среды – следы турецкой власти на этих территориях. Она не очень уверена, что есть жизнь после смерти, но зато точно знает, что нельзя обманывать и желать зла другим. С восхищением она рассказывает о том, как как-то летом у нее останавливалась семья из Кисловодска:
— Верующие такие… Хорошие… И так им понравились мои внучатые племянницы – а они же хорошие девочки, студентки, – что эти муж с женой одну повели в наш монастырь и покрестили. А потом прислали письмо, позвали обеих в гости к себе на каникулы, и сестренку ее покрестили уже там, у себя. Теперь они вот тоже нам родственники.
Немного странным кажется то, что люди, живущие на той же земле, где проповедовали апостолы Андрей Первозванный и Симон Кананит, нуждаются в каких-то внешних стимулах для того, чтобы прийти в Церковь. Но зато у этих людей есть какая-то своя, «внутренняя церковь» – то есть понимание, что есть добро, что зло, стремление не обидеть ближнего, кем бы он ни был, и по возможности помочь, готовность отдать последнее, лишь бы другому было хорошо. А ведь это тоже уже немало… А потребность в церковной жизни придет. Со временем…
Новоафонский мужской монастырь святого апостола Симона Кананита в Абхазии появился в конце 19 века, и в его строительстве непосредственное участие принимали российские монархи. Кстати, небольшая приморская страна незадолго до этого вошла в состав России.
Каждый час в тишине небольшого городка раздается бой часов. Он доносится с самой высокой башни монастыря. Когда-то музыкальные куранты были подарком императора Александра III . Сегодня этот ежечасный звук особо значим – он как бы символизирует возрождение здесь христианства, монастырской жизни. В советское время в зданиях монастыря размещалась турбаза, в годы последней войны здесь был госпиталь, и вот теперь все возвращается на круги своя – пусть на территории обители чаще встретишь рабочих (сейчас идет ремонт), чем монахов, и прихожан среди местных жителей не так много, но зато уже есть своя духовная школа.
В келье, где почти две тысячи лет назад молился Симон Кананит, сумрачно и сыро, отовсюду капает вода. На стенах мозаики, росписи, иконы. На столике лежит Акафист апостолу. Кто-то приходит сюда помолиться, следит за порядком.
На Иверской горе, где останки старинной крепости и развалины храма, в маленькой часовенке лежит Акафист Божьей Матери. На нем приписка: «Напечатан и заламинирован на средства, оставленные паломниками». Пока мы долго в тумане поднимались на гору – путь по петляющей дороге занимает много времени – нам встретился всего лишь один человек. На вершине – рабочие, и трое «туристов», приехавших сюда на машине. Последние не очень трезвы, по всей видимости, один из них местный, двое других – его гости. Он с гордостью рассказывает о том, что здесь такое: «вот тут источник, вот здесь был храм». Местные жители вообще с удовольствием рассказывают о достопримечательностях своего родного Нового Афона, хотя и сами о них знают не так много. Но гордятся – ведь, если сюда приезжает столько верующих и просто любопытных, то значит, здесь и правда чудеса.
Пятнадцать лет Абхазия не имеет определенного статуса, пятнадцать лет на ее территории настоящий музей войны, экспонаты которого – руины многоэтажек, клочки чьих-то жизней, разбросанные на полу в когда-то светлом гостеприимном доме, – привычная картина для местных. Но люди продолжают жить, улыбаться и радоваться… Может быть, только благодаря тому, что у них есть четкие представления о зле и добре, страх греха и уверенность в том, что все люди – братья.
