Сюжет: Алексей Кондрашов «Почему я не православный»
Портал «Правмир» предлагает вашему вниманию новый отклик на статью «Почему я не православный» кандидата биологических наук, профессора Института биологических наук и кафедры экологии и эволюционной биологии Мичиганского университета США Алексея Кондрашова.
Представляем вниманию читателей размышления в связи с письмом профессора Кондрашова — священника Феодора Людоговского, постоянного автора нашего портала, кандидата филологических наук, преподавателя МДАиС.
Священник Феодор Людоговский
Письмо Алексея Симоновича Кондрашова, важное и интересное и само по себе, неожиданно стало проверкой на прочность и качественность наших (православных христиан, чад Русской Православной Церкви) способностей к уважительной, корректной и продуктивной дискуссии.
Обсуждаемый текст, надо это признать, написан местами довольно зло. Некоторые положения выказывают недостаточное знакомство автора с предметом. Аргументы в большинстве своем не новы. Всё это так. Но христианин, встретившись с этой исповедью (или пасквилем?), неизбежно оказывается перед выбором.
Основных варианта два.
Либо поднять брошенную перчатку и, априори предполагая в сопернике благородство и порядочность (просто в силу собственной порядочности и благородства), вступить в поединок по всем правилам дуэльного искусства, сражаясь за честь прекрасной дамы – Истины.
Либо, вспомнив опыт уличных потасовок, засветить супостату хорошенько в глаз, не забыв подложить в рукавицу медный пятак. (В переводе на православный язык это называется «заградить уста хулителю Церкви».)
Впрочем, есть и третья возможность: брезгливо отодвинув перчатку ногой, высокомерно-равнодушно похлопать нарушителя спокойствия по плечу и отправить «отдыхать». Тут уж кому что. У каждого свое христианство и свой выбор.
Но всё же: чем мы должны руководствоваться, выбирая стратегию полемики? Если мы чувствуем себя оскорбленными, то мы вправе защищаться. (И не надо здесь вспоминать о правой и левой щеке – это Христос имел право так говорить, а мы этого Его повеления всё равно не исполняем.) Да, мы вправе защищаться – вот только надо осознавать, что защищаем мы именно себя. Свою веру – такую уютную, такую домашнюю, с образами и колоколами. Своё мировоззрение – ибо мы боимся в чем-либо усомниться, ведь тогда вся картина мира может рассыпаться в прах. Свою Церковь – ибо кому и где мы еще нужны?
Но не стоит думать, что мы защищаем Бога. Он не нуждается в нашей защите, не нуждается Он и в нашей страстной горячности. Он сам держит в Своей руке весь этот мир, и нас, и наших обидчиков. А защитить Он Себя может, и было время, когда это казалось в высшей степени уместным. Но Он предпочел взойти на крест и пролить кровь, чтобы спасти всех нас.
И раз Христос, наш Учитель, поступил так, то не следует ли и нам, христианам, Его ученикам, хотя бы в малой степени уподобиться Ему? Каждая встреча с каждым человеком – это важнейшее событие в нашей жизни. И если один из тех, за кого умер Христос, требует от нас отчета в нашем уповании, – то неужто мы оттолкнем его лишь потому, что его вопрошания кажутся нам неискренними? Может быть, лучше на минутку забыть о себе, о своём, и стать апостолом для взыскующего истины? Если же он лжив и не ищет истины, то на Страшном Суде он окажется безответен – пусть это утешит тех, кто ревнует о славе Божией более самого Господа.
По некоторым развернутым ответам на письмо А. С. Кондрашова, по репликам на форуме видно, что многие сильно раздражены этим письмом. Еще древние говорили: «Юпитер, ты сердишься – значит, ты неправ». И неправота эта кроется, как кажется, вот в чем. Нам действительно не так просто ответить на поставленные вопросы. Т. е. не так уж сложно, разумеется, выставить привычные контраргументы, вычитанные из катехизиса, и на этом успокоиться. Еще проще обрушиться на оппонента с гневными обличениями его в многоразличных грехах. Но гораздо проблематичнее дать такие ответы, которые вполне – до самых глубин моей личности, моего существа, моего духа – удовлетворили бы меня самого.
Вот только пара таких вопросов, не связанных друг с другом напрямую, да и не самых важных, пожалуй.
Жгли в России еретиков на кострах? Да, жгли. Мы считаем, что это хорошо и правильно? Да, есть православные христиане, которые именно так и считают. Но с ними, боюсь, у Алексея Симоновича диалог не состоится. А если мы считаем, что такое поведение церковных иерархов и отрекшихся от мира монахов находится в вопиющем противоречии с Христовым учением, с самой жизнью Спасителя? Что тогда нам на это ответить? И – не менее важно! – как нам с этим жить?
Можно, конечно, отмахнуться: мол, дело прошлое, каждый отвечает за себя, не мне-де судить святых. Можно сказать: у нас всё еще не так плохо, а вот в Европе, там – да! А можно, с болью и со стыдом, признать, что даже лучшие из нас, христиан, вели себя подчас чудовищно. Признать, что мы тоже отчасти несем ответственность за то зло, которое совершили наши предки, наши единоверцы, члены той же Церкви, к которой принадлежим и мы. Признать, осознать – и гласно, внятно для «внешних», назвать зло злом. Потому что не из-за них, «нехристей», а из-за нас, христиан – живших раньше и ныне живущих – хулится имя Божие.
Второй вопрос – происхождение человека. То, что я сейчас скажу, отнюдь не истина в последней инстанции, да и ни в коей мере не претендует на этот статус. Но это личный опыт, который, быть может, кому-то будет интересен и полезен.
Я крестился в 14 лет. К этому времени моё представление о материальном мире в целом уже сформировалось. Конечно, я не был и не являюсь специалистом в области космологии или же эволюционной биологии, но научно-популярной литературы в те годы было много, так что жажду познания я вполне мог удовлетворить.
Итак, я крестился. Так получилось, что я сразу же попал в весьма консервативный приход, для членов которого рассуждения о возможной истинности теории биологической эволюции были не более чем сомнительной шуткой. Я всеми силами пытался убедить себя, что не было никаких миллиардов лет, и миллионов тоже не было, а просто Господь сотворил весь мир за шесть земных суток. Я покупал и читал разные брошюрки с карикатурами на Дарвина, содержавшие окончательное и бесповоротное опровержение его нечестивого учения.
Но все попытки отключить ум оказались бесплодны. Блеклые рассказы, списанные из протестантских книжек, бесконечно проигрывали и колориту книги Бытия, и современным теориям естествознания. Я не смог отказаться от красоты и гармонии, которые видел и вижу в эволюционирующей Вселенной. Большой взрыв, кварк-глюонная плазма, рождение адронов, первые звезды, первые галактики… Взрывы старых звезд, образование на их месте новых звезд, новых планет… (Только вдуматься: всё золото Земли возникло в недрах миллиарды лет назад взорвавшихся светил!) Далее – процессы химической эволюции, затем – биологической, социальной…
И при всём при этом у меня нет готового, удовлетворяющего меня способа гармонизировать библейскую и научную картину мира. Тем не менее, на сегодняшний день я придерживаюсь следующих постулатов (они, конечно, не являются моим изобретением; подобные взгляды высказывал проф.-прот. Г. Каледа):
1) Библия – не учебник по естествознанию; ее не обязательно, а подчас и невозможно читать буквально.
2) В вероучительном отношении в происхождении мира и человека важно: а) Бог сотворил мир из ничего (Большой взрыв и всё прочее этому не противоречит), б) творение человека как человека – по образу Божию – было особым Творческим актом; т. е. тело и душа могли возникнуть «естественным» путем, а дальше в подходящий момент Бог вдунул в «проточеловека» дыхание жизни. (Строго говоря, здесь тоже нет явных противоречий с наукой.)
3) Теория биологической эволюции – неотъемлемая часть современного естествознания. Нельзя, условно говоря, признавать большой взрыв, соглашаться с разбеганием галактик, но отрицать при этом изменчивость видов.
4) Теория эволюции (в частности, биологической эволюции) – не истина в последней инстанции. Я вполне допускаю, что могут быть получены некие новые данные, которые перевернут наши представления о мире, дав совершенно новую интерпретацию известным фактам.
И всё же, повторяю, целостного, органичного, гармоничного представления о происхождении мира и человека у меня всё еще не сложилось. Таким образом, налицо некий изъян, некий пробел в моей картине мира. И это доставляет мне немалый интеллектуальный дискомфорт; это, попросту говоря, подчас довольно мучительно. Однако я считаю, что это лучше, чем мои прежние попытки убедить себя в том, во что я поверить не в силах. Это честнее, чем насилие над разумом и совестью.
Но если человек не лишен совести и разума, то подобных «проклятых вопросов» у него немало. И не на все эти вопросы есть готовые ответы – такие ответы, повторяю, которые удовлетворяли бы нас целиком и полностью до самых глубин, которые были бы самоочевидной истиной.
Поэтому, мне кажется, даже и независимо от этической стороны ведения дискуссии, мы сами должны быть заинтересованы в том, чтобы перед нами ставили вновь и вновь эти вопросы – которых, конечно, гораздо больше, чем то, что перечислено у А. С. Кондрашова. Если же любого оппонента (да, не всегда добросовестного, не всегда умного и даже не всегда порядочного) мы будем стремиться уничтожить – интеллектуально, административно, физически – то грош цена нашей «вере» и нашему «православию».
Но если всё же мы проявим благоразумие, терпение и любовь, если собеседование превратится во встречу – сначала человека с человеком, а потом, быть может, и человека с Богом; если мы отбросим ханжество и лицемерие и мужественно вооружимся честностью и искренностью, – вот тогда наши слова и действия послужат не к хуле на Бога, но к прославлению Его имени, к вящей славе Божией – ad maiorem Dei gloriam.
Читайте также:
Письмо в редакцию: Почему я не православный?
Почему приличный человек может быть христианином?
Письмо первое: об Истинном Свете и евангельских предостережениях
Американская мечта о русском православии
О православном антисемитизме – ответ проф. Кондрашову