О пенсии и старости
– Фу-у! Теперь Матрене и умирать не надо! – уже начинали завидовать некоторые из соседок. – Больше денег ей, старой, и девать некуда.
– А что – пенсия? – возражали другие. – Государство – оно минутное. Сегодня, вишь, дало, а завтра отымет.
«Матренин двор», 1968 год
Дар удлиненной человеческой жизни, в одном из последствий, сделал тягостным старшее поколение для среднего и обрек стариков на долгое одиночество, оставленность близкими в старости, и непоправимо оторвал его от счастья передачи душевного опыта самым младшеньким.
Но разрываются между людьми – и горизонтальные душевные связи. При всем как будто кипении политической и социальной жизни – растет асоциальная разгороженность, разъединенность и несочувствие между людьми, занятыми своими материальными интересами, потом – и свистящее одиночество.
Речь в Международной академии философии, 1993 год
О насилии в обществе
Скажут нам: что ж может литература против безжалостного натиска открытого насилия? А: не забудем, что насилие не живет одно и не способно жить одно: оно непременно сплетено с ложью. Между ними самая родственная, самая природная глубокая связь: насилию нечем прикрыться, кроме лжи, а лжи нечем удержаться, кроме как насилием. Всякий, кто однажды провозгласил насилие своим методом, неумолимо должен избрать ложь своим принципом. Рождаясь, насилие действует открыто и даже гордится собой. Но едва оно укрепится, утвердится, – оно ощущает разрежение воздуха вокруг себя и не может существовать дальше иначе, как затуманиваясь в ложь, прикрываясь ее сладкоречием. Оно уже не всегда, не обязательно прямо душит глотку, чаще оно требует от подданных только присяги лжи, только соучастия во лжи.
И простой шаг простого мужественного человека: не участвовать во лжи, не поддерживать ложных действий! Пусть это приходит в мир и даже царит в мире, – но не через меня.
Нобелевская лекция, 1972 год
О тюрьме и пытках
Такая простая здесь связь: раз надо обвинить во что бы то ни стало – значит, неизбежны угрозы, насилия и пытки, и чем фантастичнее обвинение, тем жесточе должно быть следствие, чтобы вынудить признание. И раз дутые дела были всегда – то насилия и пытки тоже были всегда.
«Архипелаг ГУЛАГ», 1973 год
О школе и учителях
…Школа наша плохо учит и дурно воспитывает, а лишь разменивает и мельчит юные годы и души. Все поставлено так, что ученикам не за что уважать свой педсовет. Школа будет истинной тогда, когда в учителя пойдут люди отборные и к тому призванные. Но для этого – сколько средств и усилий надо потратить! – не так оплачивать их труд и не так унизительно держать их. А сейчас пединститут – в ряду институтов последний по своему авторитету, и взрослый мужчина стыдится быть школьным учителем.
Письмо вождям Советского Союза, 1973 год
Школьные учителя настолько задерганные, заспешенные, униженные люди, да еще и в бытовой нужде, что не оставлено им времени, простора и свободы формулировать собственное мнение о чем бы то ни было, даже находить и поглощать неповрежденную духовную пищу. И не от природы и не от слабости образования вся эта бедствующая провинциальная масса так проигрывает в «одушевленности» по сравнению с привилегированной столично-научной, а именно от нужды и бесправия.
«Образованщина», 1974 год
При нынешнем упадке нашем – никак не дать сейчас уверенного прогноза, что у нас хватит настояния создать столь необходимую школу. Однако если не создадим, если не выведем наших детей из опасностей бессвязного, темного сознания, пронизанного жгучими искрами языческой жестокости и наживной страсти любой ценой, – это и будет конец русского народа и русской истории.
«Россия в обвале», 1998 год
О профессиональном спорте
Уже всё известно, писалось не раз: что гибнут книжные богатства наших библиотек, полупустуют читальни, в забросе музеи. Они-то все нуждаются в государственной помощи, они не могут жить за счет кассовых сборов, как театры, кино и художественные выставки. (А вот спорт, да в расчете на всемирную славу, никак не должен финансироваться государством, но – сколько сами соберут; а рядовое гимнастико-атлетическое развитие дается в школе.)
«Как нам обустроить Россию», 1990 год
Об Украине и России
От грубого мгновенного разруба между перемешанными славянскими народами – разорвались границами миллионы семейных и дружеских связей. Разве можно так? Последние выборы на Украине явно показывают, например, направление симпатий к России у крымского и донецкого населения – и демократия должна их уважать!
Сам я почти наполовину украинец, вырос в звуках украинской речи, люблю ее культуру, сердечно желаю всяких успехов Украине – но в ее реальных этнических границах, без захвата русских областей. И – не в виде «великой державы», на что украинские националисты поставили ставку: они возглашают и проявляют культ силы, настойчиво выдувают из России образ «врага», то и дело раздаются воинственные выклики, и в украинской армии ведется пропаганда о неизбежности войны с Россией. Великодержавное состояние всякой страны искажает народный облик, вредит ему. Я никогда не желал великодержавности для России (и не желаю Соединенным Штатам) – не пожелаю и Украине.
Интервью журналу Forbes, 1994 год
О Церкви и православии
Но тем сложней положение думающих, ищущих епископов, священников: церковные формы не могут костенеть вторую тысячу лет, они сами просятся к развитию, к утончению в подвижной, бурной эпохе. А круги, пребывающие в застылой недвижности, то и дело «смиряют» их, осаживают. И – что делать? Открытый спор, распрямление встречают оценку «духовного бунта», а главное – вносят в Церковь дух раскола, десятижды нежеланный при этой внешней яростной атаке. Но как тревожно, как угнетает опасная возможность, что ответом станет – самозакрытие, цепенение Церкви.
«Россия в обвале», 1998 год
Именно православность, а не имперская державность создала русский культурный тип. Православие, сохраняемое в наших сердцах, обычаях и поступках, укрепит тот духовный смысл, который объединяет русских выше соображений племенных. Если в предстоящие десятилетия мы будем еще, еще терять и объем населения, и территории, и даже государственность – то одно нетленное и останется у нас: православная вера и источаемое из нее высокое мирочувствие.
«Россия в обвале», 1998 год