О противоречиях, который таил и продолжает таить в себе образ Александра Исаевича Солженицына – прежде всего для других, посторонних, для друзей, недругов, коллег, властей, читателей – написано так много, что отдельно оговаривать их, наверно, довольно бессмысленно. Он был большим (но способным на слабости) писателем и неординарным человеком (иногда кажется даже, что сверхчеловеком), который смог рассказать стране и миру о ГУЛАГе; казался глыбой, стоявшей на своем вопреки всему, смотрелся осколком какого-то прежнего мира. И все же… Варлам Шаламов имел свои причины, чтобы упрекнуть Солженицына в том, что тот стал “орудием холодной войны”.
А самому Солженицыну как будто было мало видеть себя только литератором и мыслителем. Ему хватало модернистского замаха, который и в шестидесятых-то уже была не в чести (время уже требовало определенной самоиронии), чтобы идти к чему-то большему, нежели просто быть автором. И он шел, время же не поспевало за ним, выворачивая дышло, каждый раз видя в нем кого-то нового, того, кого удобно было видеть: 1970-е видели жертву режима, 1980-е — спасителя России (пусть даже в карикатурной интерпретации, как у Войновича в “Москве 2042”), вожди Перестройки и Ельцин считали монархистом и последовательным антикоммунистом, путинская эпоха привечала как патриота-государственника. Но сам Солженицын всегда был кем-то не вполне уловимым, обнаженной амбицией, слишком крупным для краткой характеристики животным. Вроде слона из притчи про слепых мудрецов.
Неслучайно кинематограф – искусство медленного зрения – Солженицына так толком и не уловил. Кино просто не поспевало за ним, хотя всегда жаждало быть предельно актуальным медиумом: всплеск экранизаций пришелся на начало 1970-х, совпал с вручением писателю Нобелевской премии. В 1970-м году выходят: шведская телевизионная версия “Случая на станции Кречетовка” (в СССР рассказ поставлен молодым Глебом Панфиловым как учебная работа) и шведско-британский “Один день Ивана Денисовича” (в главной роли – Том Кортни), зрелище хоть и трогательное в своей попытке описать кинематографическим языком день Шухова, но беззащитное перед критикой.
В 1972 году следует датская экранизация “В круге первом”, режиссером фильма выступает польский классик Александр Форд, покинувший Польскую Народную республику в ходе антисемитской компании конца 1960-х. В 1973 году британский телепроект Play Of the Month берется за пьесу Солженицына “Олень и шалашовка”, а французское телевидение ставит пьесу “Свеча на ветру”. Следующая волна интереса к произведениям Солженицына и самому автору поднимается уже в начале 1990-х. Наконец появляется версия “В круге первом”, задуманная еще в начале 1970-х (тогда предполагалось, что режиссером выступит автор великого вестерна “Ровно в полдень” Фред Циннеман), но теперь снятая для французского телеканала Antenne 2, а к самому писателю приезжает в Америке Станислав Говорухин (его двухсерийная телеработа называется просто “Александр Солженицын”, 1992), а затем в России — Александр Сокуров (“Узел”, 1998).
Главные фильмы
“Один день из Ивана Денисовича”, 1963
Первая зарубежная постановка прогремевшей в СССР дебютной повести Солженицына была сделана в рамках популярнейшего телевизионного формата “Боб Хоуп представляет” (телешоу спонсировал Chrysler). Сегодня эту программу, сделанную в сверхмодном формате для цветного телевидения, можно посмотреть в YouTube. По телевизионным меркам этот 45-минутный фильм сделан можно сказать даже с размахом: костюмы, бараки, сосульки и поземка из папье-маше. Зрители и сегодня отмечают, что мороз в шоу Боба Хоупа ощущается намного острее, чем в следующей, куда более известной экранизации 1970 года. Возможно, секрет в том, что режиссером телефильма выступил уроженец Канады Дэниэл Петри, который позднее прославится очередной, самой душещипательной из существующих, версией “Лесси”.
“Один день Ивана Денисовича”, 1970
Возможно, самая известгная из экранизаций произведений Александра Солженицына. И все благодаря блистательному британскому актеру — исполнителю главной роли Шухова – Тому Кортни. Сам автор, посмотревший этот фильм, уже после выдворения из СССР, будет говорить о картине сдержанно и предельно корректно, поблагодарит постановщиков за искреннее желание понять содержание книги и передать его западному зрителю, который не может адекватно понять описанные в его повести перипетии. К производству фильма действительно отнеслись со всем возможным тщанием. Отличный британский драматург Рональд Харвуд – позже с ним будут работать Роман Поланский и Иштван Сабо — постарался точно перенести на экран суть произведения (подчас, впрочем, пренебрегая героями второго плана), а продюсеры перенесли съемки в снежную Норвегию, чтобы добиться определенного реализма и нашли консультанта, бывшего военнопленного, работавшего на советском лесоповале.
“Олень и шалашовка”, 1973
Еще один интересный случай постановки Солженицына на телевидении. На сей раз в рамках традиционного для британского ТВ формата “Пьеса месяца” была экранизирована его пьеса “Олень и шалашовка”, которую после успеха “Одного дня Ивана Денисовича” едва не поставил московский “Современник”. В рамках “Пьесы месяца” работали очень крепкие британские кинорежиссеры 1960-80-х, но даже среди этих профессионалов Алан Кларк, выcтупивший режиссером фильма по Солженицыну, занимает особое положение. Недооцененный, но чрезвычайно сильно повлиявший на кино (без него не было бы Гаса Ван Сента и Пола Гринграсса) Кларк съел собаку, изучая британские государственные практики угнетения – он снимал кино про трудных подростков и спецшколы, про бездушные казармы и ирландских боевиков, про ежедневный ужас и несправедливость системы. Его темперамент анонимного моралиста, понимавшего лексику каждодневного насилия, поразительно точно подходил, если не духу, то букве пьесы, к которой Солженицын в свое время даже приложил “краткий словарь лагерного языка”.
“Александр Солженицын”, 1992
Большой документальный фильм Станислава Говорухина, который приехал к Александру Солженицыну в Вермонт – уже живому классику, почти пророку. Говорухин, кажется, стремится развеять окутывающие писателя мифы (о “вермонтском завторнике” не говорил только ленивый) – показать его дом, работу и семью (жену, тещу, детей) в повседневной рутине – но на деле едва ли не усугубляет их. Для Говорухина Солженицын фигура планетарного масштаба, и кино о нем хорошо ложится в публицистическую трилогию, начатую фильмом “Так жить нельзя” и завершенную “Россией, которую мы потеряли”.
“Узел”, 1998
“Узловая” элегия Александра Сокурова невольно напоминает фильм Говорухина, но не интонацией, конечно, а обстоятельствами. Александр Исаевич Солженицын, уже не-вермонтский, здесь тоже ведет своего гостя-режиссера по лесу. Какой-то своей собственной тропинкой. Перед зрителем, еще недавно ежедневно наблюдавшим в теленовостях, как поезд Солженицына неумолимо приближается к Москве, и видевшим гневные митиги особо радикальных коммунистов, предстает не публицист и общественный мыслитель, а скорее отшельник, вчерашний изгнанник, которому было суждено еще при жизни вернуться на родину. Фильм снимался к юбилею – восьмидесятилетию писателя – но эта тема в диалогах Сокурова и Солженицына особо не поднимается. Разве что один раз режиссер спрашивает, кто старше: сам Солженицын или его душа, — и в замешательстве классика находит самый достойный ответ на свой вопрос.
https://youtu.be/m6SOEo92eTA
“В круге первом”, 2006
Самая масштабная на данный момент и снова телевизионная попытка переложения прозы Солженицына. (Но не первый случай, когда взялись за “В круге первом”). Важных особенностей тут две. Во-первых, режиссером-постановщиком стал Глеб Панфилов , один из первых, еще коротометражных, фильмов которого был постален по “Случаю на станции Кречетовка”. Сейчас Панфилов завершает новую киноверсию “Одного дня Ивана Денисовича”, которая превратит его в главного экранизатора Солженицына. Во-вторых, текст от автора в картине озвучен самим писателем, который принимал весьма активное участие в создании фильма, писал сценарий и фактически утвердил на главную роль Евгения Миронова.