28 мая в «Царской башне» Казанского вокзала Фонд Андрея Первозванного провел круглый стол на тему «Византийское наследие в европейском мире: Италия и Россия». Своими впечатлениями делится его ведущий Алексей Михайлович Лидов, директор Научного центра восточнохристианской культуры, заведующий отделом Института мировой культуры МГУ, академик Российской академии художеств.
— Давайте подведем итоги этой конференции. Что наиболее интересного прозвучало из докладов?
— Мне кажется, что сегодня произошло очень важное событие, которое даст начало большой и важной программе. Сейчас в России огромное количество людей осознало — и кто-то еще осознает — значение темы византийского наследия для нашей страны и, в первую очередь, для нашей духовной культуры.
Фоном для этого процесса служит тотальное невежество. Подавляющее большинство людей о Византии не знает просто ничего. Давайте подумаем, что знает о Византии средний школьник, выпускник даже хорошей московской школы? В лучшем случае он слышал, что Византию захватили крестоносцы во время четвертого крестового похода — и все.
Все основы нашей цивилизации восходят именно к Византии — и при этом мы унаследовали от Западной Европы антивизантийский миф. Если мы обратим внимание на то, в каком контексте употребляется слово «Византия» и «византийский» в телевизионных программах, в радиопередачах, в масс-медиа, то у нас, как правило, возникнут ассоциации сугубо отрицательные.
Говорят о византийских интригах, о византийском коварстве. Это слово наполнено какими-то негативными смыслами. При этом большинство людей смысла не понимает, но у них возникает ощущение, что Византия – это что-то нехорошее.
Такая традиция была замечательно оформлена в эпоху просвещения в абсолютно конкретном политическом контексте – и это ложная традиция. Ложная в том смысле, что за этим утверждением не было никакой исторической правды.
Был некий миф, сочиненный Монтескье и Вольтером, который называл Византию ужасной и отвратительной — и, в общем, на века создал в западной традиции клише Византии как какой-то странной недоевропейской, восточной деспотии, которая противоположна всем истинным европейским ценностям: демократии, открытому обществу и чему хотите еще. Но в целом это фальшивый миф.
Алексей Лидов
— Вы в своих работах и интервью говорите о такой форме культуры или жизни, как иконичность. Можно об этом коротко?
— Когда мы говорим о Византии, мы пытаемся понять, чем же, собственно, эта христианская цивилизация отличалась от западной христианской цивилизации. Если обобщить, первое, что приходит в голову, это понятие иконического.
Я считаю это самым важным аспектом проблемы. В Византии был совершенно другой способ восприятия мира: не как окончательной реальности, а как образа-посредника. Мы смотрим на мир, и при этом своим сознанием, созерцанием переходим в другую реальность. В таком восприятии мир обращен к Богу, если говорить совсем просто.
Эта разница в восприятии очень существенна. Это та же разница, что и между нашей иконой и западной религиозной картиной. Мы не всегда осознаем эту разницу. Многие думают: ну вот икона, вот религиозная картина — в принципе, это одно и то же. На самом деле это не так. Между ними существует глобальная, принципиальная разница.
Религиозная картина – это иллюстрация некоего сюжета, это наставление, это нечто с благочестивыми смыслами. Но это не образ-посредник. Это не тот образ, который переводит нас в другую реальность. И это очень хорошо понимали даже в советское время.
Замечательный пример русской религиозной картины – «Явление Христа народу» Александра Иванова. И мы понимаем, что это не икона, хотя изображено Крещение, явление Христа. Это прекрасно понимали и советские идеологи, которые оставляли эту картину в Третьяковской галерее все годы советской власти — тогда же, когда иконы было увидеть нельзя.
Иконическое восприятие мира – это некая основа и суть нашей с вами цивилизации, если хотите, и нашего способа мировидения, который мы до конца не осознаем, потому что понимание этой культуры, ее язык в значительной степени утрачены. Мы просто об этом ничего не знаем. Но без восстановления нашей, как сейчас говорят, идентичности и наших основ в восприятии мира мы не сможем развиваться дальше.
— Эта же тема звучала и в выступлении Сергея Сергеевича Хоружего. Для современного человека очень необычно: иконичность, исихазм, устремленность к чему-то горнему. Как современному человеку, воспитанному совершенно на других принципах, обращаться ко всему этому?
— Сергей Сергеевич Хоружий замечательно говорил о традиции воспитания духовного человека и о духовных практиках, которые составляют основу исихазма.
Что такое исихазм? Это ведь не богословие, в первую очередь, хотя у него есть некая богословская составляющая. В основе своей исихазм — это духовная практика, это способ жизни и творчества, принципиально важный для любого православного человека.
Отнюдь не каждый православный может быть исихастом. Но этот путь общения с Богом лежит в основе нашей религиозности так же, как категория иконического. Отнюдь не каждый может писать иконы как Андрей Рублев. Но в нас даже на уровне подсознания заложено такое восприятие мира.
Оно проявляется и в русской литературе. Толстой и Достоевский отличаются от Бальзака или Диккенса, от своих западных современников именно этим. Русские писатели все время переводят нас в другую реальность, описывая эту повседневную окружающую их реальность не как нечто окончательное, не как сюжет для препарирования и анатомического анализа, а как образ-посредник. Как образ, который в конце концов должен нас перевести в другой мир.
Как учить такому восприятию мира? Этого никто не знает. Мы должны искать путь к нему сами, но это может стать и некой формой образования. Эта проблема требует в первую очередь осознания, а дальше – направленных усилий. Очень важно понять, что у нас есть своя порождающая матрица, которую мы должны восстановить. Это важная часть нашего образования и основа нашей духовной культуры.
С помощью иконического подхода можно решить очень многие проблемы, в том числе проблемы кризиса современного православного искусства. Это искусство пока не способно предложить нам каких-то новых, современных, вдохновляющих форм и идей. Оно сводится к воспроизведению чего-то уже найденного, к стилизациям и к тому, что некоторые, пусть немножко жестко, но справедливо называют мулежание.
Мы видим подражание, а не развитие. Но Православие – это живая религия, живая традиция, которая нуждается в развитии: в осознании своих приоритетов с одной стороны и корней — с другой.
Необходимо осознание этого византийского способа восприятия мира, который у нас в душе, если хотите. Мы даже можем этого не понимать, но мы как бы воспринимаем мир по-другому. Мы с этим сталкиваемся, когда оказываемся, например, в Германии, где-то на Западе, в Америке.
Мы понимаем, что у нас какой-то другой способ восприятия мира, что вопрос не в частностях, не в каких-то мелких привычках или особенностях поведения, а в том, что мы мир видим немножко по-другому. Но мы не понимаем, мы не можем сформулировать, в чем это наше другое.
И в том числе для того, чтобы общаться с тем миром нормально, в состоянии равнонаправленного диалога, мы должны понимать наше высокое происхождение. Мы из Византии, мы наследники этой великой европейской культуры, которая в течение нескольких столетий была оболгана и представлена миру — и в том числе русской традиции с 18 века — как что-то недоевропейское, недостойное и подозрительно восточное.
Византия — это отдельная, самостоятельная, очень важная, уходящая корнями в древнюю Грецию европейская культура, породившая высочайшие произведения человеческого духа. Достаточно вспомнить Софию Константинопольскую в современном Стамбуле — просто как величайший храм не только христианства, но и, возможно, всех когда-либо созданных традиций. Это то, из чего мы вышли, это то, чем мы можем и должны гордиться. А мы об этом просто не знаем.
Смысл круглого стола, который прошел сегодня, именно в том, чтобы восстановить значение византийского наследия. Наследие Византии не предполагает отрицание, отвержение западной культуры в целом или католицизма в частности, а может стать способом единения, способом европейской интеграции, способом установления нормального, полноценного, равноправного диалога с теми же католиками.
Знаменательно, что круглый стол посвящен России и Италии. Италия – это западная страна, где Византия сохранила свой авторитет, где византийская культура всегда была известна и почитаема. Достаточно вспомнить венецианский Сан-Марко, и не только.
Мы — и Россия, и Италия — в разных формах, в разных традициях разделяем это общее византийское наследие. И итальянцы способны стать тем мостом, через который мы передадим на Запад наше понимание мира и наше представление о византийском наследии.
Читайте также:
Могут ли миряне быть исихастами?