Пьянство, алкоголизм. Эти слова болью врезаются в жизнь многих людей, и зависимых, и их ближних. Здоровые, крепкие, красивые люди вдруг превращаются в подобие человека, который отдаст многое за стакан горячительной жидкости.
Что нужно алкоголику, чтобы перестать им быть? Желание и правильный подход, считает Игумен Иона (Займовский), духовный руководитель программ психологической и социальной реабилитации алко- и наркозависимых при Даниловом монастыре, руководитель направления по работе с наркозависимыми и алкоголиками православного центра по реабилитации зависимых «Метанойя».
Игумен Иона (Займовский)
— Отец Иона, на протяжении многих лет Вы занимаетесь реабилитацией людей с химической зависимостью. Как много людей в России, на Ваш взгляд, подвержены недугу алкоголизма?
— Не хочу оперировать цифрами статистики. Я не очень люблю эту сложную дисциплину, потому что с ней можно играть по-разному. Но алкоголизм у нас развит гораздо больше, чем думает каждый из нас. Да, мы можем утром ехать на работу и видеть людей, от которых не пахнет спиртным. Мы смотрим на вполне адекватное окружение и думаем, что у большинства таких проблем нет. Ничего подобного. Алкоголизм имеет разные формы. Есть традиционная для русского человека форма, когда зависимый пьет запоями и все теряет: работу, семью, при этом дебоширит и даже совершает преступления. Но очень много алкоголиков не таких явных. К примеру, довольно часто, особенно среди вполне благополучных домохозяек, встречается женский алкоголизм. Случается и так, что многие годы алкоголик мастерски скрывает, что он пьет. У меня был знакомый прихожанин, вдруг пришла его жена и сказала, что он умер. Оказалось, что он от алкоголизма и умер. Вот так, не до сильного алкогольного опьянения мужчина выпивал каждый день в течение многих лет. И в один из дней этот мир сказал ему «до свиданья».
— Но многие алкоголики не признаются даже себе в том, что у них есть эта проблема, между тем, их близкие продолжают страдать…
— Могу сказать, что некоторым зависимым для «пробуждения» нужно достичь своего дна. Причем у каждого свое дно. Один священник был на Пасху выпивший, ему прихожанин сделал замечание. Это было его дно. И он стал прилагать усилия к выздоровлению. Для кого-то дно – три вокзала. Там он сидит весь черный, пьяный, пьет паленую водку. А для кого-то и это не дно. Человек превращается в бомжа, перестает в принципе быть трезвым и искренне оскорбляется, что его называют пьяницей: «Кто, я? Да нет, это вот он алкоголик». Но, действительно, алкоголизм — это болезнь, которой сопутствует анозогнозия, то есть отрицание болезни. Он не понимает, что он алкоголик, что он разрушает себя и все, что вокруг себя. Все губит, а многое уже разрушено, и все равно не признается, что это происходит из-за его тяги к водке. Личность деградирует. Чем больше он пьет, тем больше деградирует.
— Вы упомянули о выпивающем священнике. Как часто такой недуг встречается среди духовенства и почему, на Ваш взгляд?
— В интернет-пространстве существует группа взаимопомощи «Меридиан», в которой участвуют люди из разных точек земного шара, стран и даже континентов. Например, из США, Якутска, Иркутска, Москвы, Донецка и других мест. Членами этой группы являются страдающие алкоголизмом священники, диаконы и монахи. Вообще, по статистике священники и врачи — это очень проблемные категории. Почему это происходит со священнослужителями? Наверное, потому что священнику очень трудно перестроить взаимоотношения с Богом и сделать их более живыми, настоящими, горящими. Многие из духовенства в семинарии, на приходе, из литературы почерпнули много мыслей о Боге, о Церкви, о духовном мире, которые они сочли своими. Они оперируют этими мыслями, искренне считая их личными. Но нет своего открытия, собственных переживаний о Боге. И такой формализм может привести к унынию и, к сожалению, совсем не безобидному прикладыванию к бутылке. Священники не всегда быстро выздоравливают.
— А вообще верующие пьют меньше?
— Все-таки, конечно, меньше. Потому что есть, так называемые, бытовые или проблемные любители выпить, которые не являются алкоголиками, но они люди распущенные и пьют, может быть, не только из-за распущенности, но из-за отсутствия каких-либо высших идеалов, отсутствия точки опоры, то есть Христа. Пустота на месте духовной жизни заполняется суррогатом. Таинства дают нам благодать, дополнительные силы в борьбе с любыми немощами. Мы обретаем силы жить по-другому. Многие бросают пить, просто становясь чадами Церкви и обретя духовную опору, то есть, отыскав смысл жизни. Высший смысл.
— Вы один из немногих людей, которые знают эту проблему изнутри. На Ваш взгляд, что может помочь обрести людям свободу от пагубной страсти?
— Для начала нужно понять, что алкоголизм – смертельное, прогрессирующее заболевание. Это то, что убивает. Это не только физическая, социальная, и не конкретно психологическая или духовная проблема. В некоторых социальных центрах считают, что человека достаточно социализировать: одеть, причесать, устроить на работу – и он перестанет пить. Ничего он не перестает, он не может перестать. В нем болезнь сидит, это как рак, как диабет. Давайте диабетика сводим в великолепный вегетарианский ресторан – он перестанет быть диабетиком? Алкоголизм — мультидисциплинарная, многоуровневая патология. Как говорил апостол Павел о духе, душе и теле, добавьте сюда еще и социальную составляющую, получается болезнь в целом – био-психо-социодуховная. То есть совокупность повреждения всех сфер существования. Даже если зависимый человек не употребляет алкоголь длительное время и пытается вернуться к нормальной обстановке, вдруг в определенный момент опять начинает снова спиваться и оказывается в той же луже. Такие случаи известны. Люди срываются иногда даже сильнее именно на больших сроках воздержания. Бывает, люди выздоравливают, но в целом мы имеем дело с тяжелой болезнью, с кризисом личности.
Цель тех, кто занимается реабилитацией зависимых людей, — не разобщаться, руководствуясь исключительно собственными методиками, а взаимодействовать. Я готов взаимодействовать и даже направлять людей, которым бы был полезен тот или иной подход, в разные группы, наиболее качественно себя зарекомендовавшие. На мой взгляд, «Анонимные алкоголики» – одна из самых действенных, эффективных программ выздоровления.
— Как работает эта методика, чем она Вам интересна?
— Там люди помогают друг другу. У них есть 12 шагов. Двенадцатый шаг – это шаг апостольский, когда один алкоголик помогает безвозмездно другому. Он везет его в наркологическую больницу, навещает его, приходит в самые критические ситуации. Так начинались анонимные алкоголики.
Иногда, когда смотришь со стороны на собрание «Анонимных алкоголиков», кажется, что это просто общество сумасшедших. Но на самом деле с ними проводится очень качественная работа. Это сообщество миллионам людей дает жизнь. Благодаря «Анонимным алкоголикам» были созданы и параллельные профессиональные сообщества, такие как «анонимные наркоманы», «группы созависимых родственников», «взрослые дети алкоголиков», «анонимные игроки» и другие содружества, где действительно люди находят поддержку, вместе выходят из беды.
Если мы имеем дело с прогрессирующим хроническим заболеванием, то оно повторяется. Это означает, что больному человеку нужна постоянная подпитка, он должен выбрать: регулярно пить или регулярно посещать группы. На ранних сроках происходят довольно частые срывы, на поздних – редкие, позже этот человек может опекать новичков. Такие группы можно создавать везде. А вот создать общество трезвости или иную ячейку реабилитационной модели или православной программы не так просто. Подразумевается, что предводителем там должен быть священник или человек подготовленный. В «Анонимных алкоголиках» же два алкоголика и чайник – уже группа. Чайник – потому что они пьют чай. И эта группа интересна тем, что она легко тиражируется. Они могут быть где угодно, в любой точке мира.
Процесс выздоровления в этой системе очень интересный. Это не просто скучное куда-то хождение, какие-то безумные давания зароков, клятвы. Какие тут зароки? Это болезнь. Разве кто-то может себе сказать: «Я два года не буду болеть»? Можно просто каждый день осторожно ставить плюсик: «Сегодня я не пил». По ступенечке, шаг за шагом освобождаться от этой напасти.
Даниловский монастырь более 11 лет сотрудничает с анонимными алкоголиками. Причем сотрудничает активно, творчески, неформально.
— Какие есть православные формы помощи зависимым? Расскажите подробней о группах помощи, которые Вы окормляете. Чем они интересны?
— На территории Даниловского монастыря существуют две группы Анонимных алкоголиков: «Утро» и «Лоза». На территории молодежного патриаршего центра находится группа АА «Преображение». Участники группы молодежного центра включают сотрудничество с другими группами.
Много сил мы потратили на то, чтобы наши группы при монастыре были качественные. Профессиональные группы играют крайне важную роль в выздоровлении алкоголика. Монастырь и группы сотрудничают плодотворно.
Также при Даниловом монастыре есть своя православная программа «Метанойя» (в пер. с греческого означает «покаяние»). Мы щедро делимся с другими группами своим опытом выздоровления. В основе «Метанойи» лежит православное окормление выздоравливающих алкоголиков, наркоманов, а также их родственников.
Очень важен элемент точной направленности зависимого и определения того, что именно ему нужно. Есть зависимые, которые продолжают пить, колоться и погибать, при этом причащаясь, посещая паломнические места и будучи довольно воцерковленными. Они приходят к нам. И мы этих людей направляем в сообщество «Анонимные алкоголики» или в «Анонимные наркоманы», чтобы человек в этих местах получал главное – трезвость. А люди, которые приходят, допустим, в «Анонимные алкоголики», как правило, уже получили трезвость, но не обрели еще средство высшей силы — Христа, у них не четкое представление о Боге, мы им открываем сокровищницу Церкви Христовой: Евангельское учение, таинства. Помимо этого, мы стараемся каждого профессионально направить. Я работаю вместе с профессиональными психологами, специалистами в области зависимости.
Причем мы занимаемся не только конкретно зависимыми. В своей работе мы рассматриваем и такую проблему как созависимость. Потому что созависимость – это ад, проблемы родственников, которые живут с алкоголиками тоже нужно решать. 90 % созависимых – это женщины: матери, жены, взрослые дочери. Иногда они понимают, что все, конец, их психическое состояние становится хуже, чем у самих алкоголиков. И им без помощи не обойтись.
Рассматриваем и такую нетрадиционную проблему, как «сухое пьянство», когда зависимый человек на короткий период перестает пить – он начинает пить эмоционально, это еще хуже. Мы видим, что одни люди активно занимаются служением, делятся помощью с другими алкоголиками, имеют наставника, окормителя, активно читают литературу. А есть люди, которые остаются трезвыми, но ничего не делают, или делают что-либо одно. Их больше называют сухими, чем трезвыми. Он во всем остался таким же безответственным, распущенным, лживым, инфантильным, эгоистичным. А что происходит с людьми, которые активно работают? Они преображаются. Много есть среди них глубоко церковных, скромных, но без демагогической психопатии. Но есть и те, кто бьет себя в грудь и говорит: «Я православный, наша Русь — святая», а потом лезет тебе в карман и крадет кошелек. И при этом крестится.
— Какие существуют еще, не только в России, но и в мировом сообществе, методики по борьбе с зависимостью наиболее удачно зарекомендовавшие себя?
— Мне интересны те модели, которые сподвигли наших наркологов сдаться и признать, что реабилитация не может быть только медикаментозной. Качественная реабилитация предполагает изменение личности с помощью научения. Это как учеба другой жизни. В Польше есть национальная модель, так называемая «Монары». В Америке родилась модель «Дейтоп», великолепная, на мой взгляд, методика. Мне больше всего нравится Миннесотская модель, которая ориентирует страждущего на выздоровление в группах самопомощи и работе по 12 шагам, включение в полное активное выздоровление.
Сначала человека информируют о том, с чем, вообще, он имеет дело. Его учат, ему показывают, что это за болезнь. Чтобы алкоголик понял, что он болен более серьезно, чем он предполагал, что нужно потратить много усилий и времени, чтобы исцелиться. И что исцелиться – это значит измениться. Это не просто перестать пить и все, как мечтает каждый алкоголик: «Не трогайте меня, я лишь хочу не пить». Но в жизни нет стерильных условий, всякое бывает, и он продолжает пьянствовать. Он должен измениться.
В идеале реабилитация должна быть долгосрочной, хотя бы два — полтора года. Такие реабилитационные центры существуют в Польше. И директорами некоторых из них являются священники, ксендзы. Это важное слияние, синергия между церковью и медициной. У них это называется «эдиктология», от слова «adiction» (англ.) — «зависимость».
У нас же, в основном, – жесткая, мертвая, советская наркология. Но тем ни менее даже у нас главный врач наркологического диспансера № 11 Сергей Васильевич Долгий обратился с предложением помочь ему создать православную реабилитационную программу, подобную нашей «Метанойи». Радует, что сами врачи понимают, что само по себе медикаментозное лечение мало эффективно, и что любая химическая зависимость лечится в групповой работе, а не индивидуально. И психотерапия в основном не имеет отношения к Богу, к христианской жизни.
Хочу обратить внимание еще на один важный момент: в книге американского адиктолога А.Спиккарда «Страсть к спиртному» говорится то, с чем я полностью согласен: если есть достойное сопротивление человеку со стороны его окружения, его можно вырвать из лап алкоголизма. За рубежом практикуется так называемая интервенция, когда родные, близкие, с помощью профессионалов просто, образно говоря, припирают алкоголика к стене и настаивают на реабилитации. Но интервенция может быть сделана профессионально – и в то же время не дать результата, потому что нужно учитывать и то, что болезнь эта «сладкая» и расстаться с ней крайне болезненно. С одной стороны, больной понимает, что спивается, а с другой, пьянство сделалось неотъемлемой частью его жизни.
Интересен опыт Бетти Форд, жены экс-президента США. У нее была двойная зависимость: алкоголь и наркотики. В книге «Бетти: счастливое пробуждение» она рассказывает, как стала выздоравливать с помощью именно интервенции. Причем интервенция проводилась с участием всех членов семьи: взрослых детей, мужа, других близких родственников. Собрались родственники, консультант по химической зависимости, домашний врач, просто крепкие мужики, потому что когда человек ищет, где бы ему опохмелиться, он начинает себя агрессивно вести. С таким участием можно и выздороветь.
— Допустим, человек осознал свое состояние и всей душой захотел избавиться от зависимости, с чего ему начать?
— Вообще выздоровление, мне кажется, очень важно начать с молитвы. Например, в Даниловском монастыре есть икона «Неупиваемая чаша», точная копия чудотворной иконы Серпуховского Высоцкого монастыря. Ее написал тот же иконописец Александр Соколов размер в размер. Или же можно съездить в сам Серпухов. Это очень важно.
Есть у нас и новая икона, которую создали выздоравливающие алкоголики, наркоманы и их родственники. Икона называется «Иисус Христос – Лоза Истинная». На ней изображен традиционный образ Спасителя, но у Него в деснице вместо Евангелия виноградная лоза, которая символизирует всех этих несчастных, которых, конечно, огромное количество. Данилов монастырь заботится о прославлении этого образа.
— Если человек все-таки не излечивается, чья в этом вина?
— Не скажу насчет вины, скажу о заслуге, о том, что вызывает уважение. Вы знаете, почему я начал интересоваться этой темой? Мой близкий друг, я назову его неким отцом Павлом, священник живой и реальный, только с другим именем, пришел в «Анонимные алкоголики». Он был первый из священников, кто пошел по непроторенной тропе. Но он мне говорил: «Я выбрал жизнь». Началось у него все, примерно с того, что утром он служил литургию, а вечером его куда-то приглашали, где он напивался. Утром он просыпался и говорил себе: «Я священник, я напился, я вошел в запой, я могу сделать все, что угодно: изменить жене, украсть деньги, я не вменяем, не имею права служить». Для любого человека это кошмар, для него – вдвойне.
Священник должен быть примером, но если он пьет, он является соблазном. К нему приходят люди и говорят: «Батюшка, помоги!», — а он сам себе помочь не может. Для священника, дьякона или монаха — это позор, стыд и вина в кубе. Но он не захотел спиваться, как его отец, который умер от белой горячки. Он не захотел умирать под забором, не захотел слез своей жены, не захотел запрета на служение. Сейчас, после многих лет активного лечения, он практически решил эту непростую проблему. То есть важно само желание, воля. У каждого есть выбор: бороться с недугом или погибать.
— А когда можно расслабиться и сказать: «Все это было, но в прошлом, теперь я здоров»?
— Как диабет, как рак, алкоголизм не может быть излечим навсегда. Человек находится в группе риска и ему надо это постоянно осознавать. Он не может выпить, к примеру, вместе с сослуживцами после работы по бутылочке пива или по бокалу вина. Ему даже смотреть опасно на эти напитки. Кого-то это расстраивает или даже унижает, но нужно раз и навсегда понять, что ему нельзя, иначе болезнь вернется. Это заболевание можно только приостановить, но не полностью излечить. Со временем, с годами, когда все давно прошло, больной и его окружение могут забыть, что он пил, и пил ужасно. Даже жена может сказать: «Дорогой, ты уже не пьешь 20 лет, выпей рюмочку!». И все. Это гильотина, которая приводит хроническое заболевание стадии ремиссии – в острое. В содружестве «Анонимных алкоголиков» это видно. И на протяжении долгих лет, хотя бы раз в год, люди ходят туда уже на профилактические посещения, которые так же необходимы. Алкоголик хочет пить, даже алкоголик в состоянии ремиссии. Но кто-то имеет желание с этим бороться. А вообще, каждый случай рассматривается отдельно. Под общий итог трудно все привести.
— Что дает силы не возвращаться к выпивке?
— Если я, к примеру, будучи алкоголиком, просто живу и не пью — жизнь становится невыносимой. Необходим постоянный духовный рост. К примеру, делиться опытом выздоровления с другими. Нужно видеть, как люди отчаявшиеся и потерянные возвращаются к нормальной жизни. Это дает силы и желание дальше расти. Нужен бесконечный рост, как в Церкви, с Христом. Человеку нужно развиваться и видеть результаты, окрыляющие результаты.
— Над чем Вы сейчас трудитесь, что хотели бы воплотить?
— Учитывая, что в Москве нет ни одного толкового реабилитационного центра, вместе с Синодальным отделом по Церковной благотворительности и социальному служению в подмосковном селе Долматово, где находится подворье Даниловского монастыря, мы пытаемся открыть реабилитационный центр. Года четыре назад там открылись первые, пока еще разобщенные группы реабилитации зависимых. С годами туда стали приезжать как алкоголики, так и специалисты по борьбе с алкогольной зависимостью, постепенно появилось реабилитационное пространство, группа АА. Совместно с фондом «НАН» (нет алкоголизму и наркомании) стала создаваться и политическая платформа, благодаря которой можно привлечь финансы.
А еще моя старая мечта — создать клуб трезвости с группами взаимопомощи. Такие клубы я видел в Польше. Хочется создать подобный православный клуб или братство. Чтобы там могли получить помощь люди любой зависимости: алкоголики, наркоманы, созависимые родственники, игроки, вплоть до каких-нибудь анонимных эмоционалов и сексоголиков. Хочется, чтобы у людей, помимо выздоровления от зависимости, была возможность и в паломнические поездки съездить, и поучаствовать в интересных мероприятиях. Надеюсь, это когда-нибудь с Божьей помощью осуществится.
— Помоги Господи, отец Иона, в Ваших трудах, в Вашем благом деле.
Читайте также:
Алкоголь в России – из доклада ВОЗ
Алкоголизм: достигнуть дна, чтобы исцелиться
Игумен Иона (Займовский): Алкоголик должен понять, что он омерзителен