Все статьи

Все началось просто и банально: мне 19, ему 17. Встречались, была большая любовь, страсти кипели, и вот когда все угасло и он ко мне охладел, я узнала, что беременна. Я не помню я спросила я у него или нет, что делать.

У нас со свекром постоянно перепалки. Ну не приглянулась я ему как невеста и жена сына. Бывает… И все ему во мне не нравится. И то, что я творческая личность, и идеальный блеск кухни ставлю ниже написания очередной сказки или очерка. Ну не идеальная я хозяйка. И то, что не могу подержать в разговоре тему магазинов…

Cвятая Нина была отдана на воспитание одной благочестивой старице. Частые рассказы этой старицы об Иверии (нынешней Грузии), тогда еще языческой стране, возбудили в Нине сильное желание посетить эту страну и просветить ее жителей светом Евангелия.

На первый взгляд это учебное заведение чем – то напоминает Вальцдель из знаменитого романа Германа Гессе «Игра в бисер» – город – университет, чьи обитатели пытаются постичь невероятные для непосвященных вещи.

С чего начать? Как описать глаза брошенных детей, для которых родная мама, потерявшая человеческий облик в беспробудных пьянках, стала чужой, а кусок хлеба стал сладкой конфетой? Как донести боль от увиденного, когда протягиваешь к маленькому ребенку руку, а он пугается и плачет, думая, что его хотят обидеть?

Она навсегда осталась в его памяти, какой предстала перед ним впервые: одухотворенное маленькое лицо, коричневые маленькие ботинки, которые едва касались носками земли, и маленькие руки в золотисто-коричневых лайковых перчатках, сложенные на коленях. Он не знал, что заметил ее, — просто одетая, маленькая, похожая на ребенка девушка, одна на скамейке между ним и заходящим солнцем.

Фарисей не был просто осужден: до часа смертного можно надеяться на прощение, и он был праведен, он был труженик, он вкладывал усилие души и тела в праведность свою. Она была бесплодна, из нее не высекалась даже и искра сострадания и любви – и, однако, это была праведность... А неправедность получила прощение.

Пока мы еще богаты тем, что Отец дал, нас окружают такие же, как мы, которым до нас никакого нет дела, лишь бы поживиться: любовью ли нашей, беспечностью нашей, человеческим нашим теплом, умом, сердечностью, тем, что у нас есть, что бы это ни было.