Закон «Об образовании», принятый в первом чтении, вызывает много возражений в педагогическом сообществе.
Согласованный митинг в защиту образования как общедоступного права, и в поддержку поправок в закон “Об образовании” пройдет в Москве на площади Революции 10 ноября.
О своих претензиях к закону рассказывает сопредседатель профсоюза «Учитель» Андрей Демидов.
Андрей Демидов. Фото: expert.ru
Андрей Демидов родился в 1972 году в селе Новоегорьевское Алтайского края. В 1994 году окончил исторический факультет Алтайского государственного университета. Работал в школе, преподавал в вузе. С 2002 года живет в Москве, преподает в школе историю и обществознание, занимается общественными науками. В 2011 году вместе с коллегами организовал профсоюз «Учитель», который возглавляет. Женат, сыну 6 лет, дочери 2 года.
— Андрей, что вас больше всего не устраивает в предлагаемом законе?
— Поскольку я возглавляю профсоюз работников образования, меня в первую очередь интересует положение учителя. Ничего конкретного об оплате труда педагога в законе не написано. Президент высказал пожелание, чтобы повысили зарплату до среднего уровня. Я не считаю, что учитель должен получать среднюю зарплату между дворником и работником Сбербанка, но хотя бы это четко прописали в законе.
Нам же предлагают закон, в котором нет прямых обязательств, а все оставляется на волю правительства. Воля эта прихотлива: есть деньги — Минфин выделяет, нет — начинает экономить. Это хорошо видно на примере науки. Президент написал в указе, что надо повысить финансирование основных научных фондов, а Минфин сказал, что денег нет, и президентский указ повис в воздухе.
Как любой закон, закон об образовании имеет большую юридическую силу, чем указ, и нас не может не беспокоить, что в нем ничего конкретного не сказано. Все осталось на уровне Минфина, то есть бухгалтер будет решать, сколько денег выделить на образование, руководствуясь, скорее всего, только количеством учеников.
Уже сейчас образование переводят на подушевое финансирование, о котором, на мой взгляд, даже говорить безнравственно. Как можно просчитать стоимость обучения и воспитания отдельного ребенка? Дети все разные. Раньше был принцип финансирования по смете. Исходя из количества учеников, директор знал, сколько ему нужно учителей, сколько часов будет преподаваться каждый предмет и сколько денег необходимо для достижения результата.
А сейчас у тебя двадцать детей — получи на каждого ребенка двадцать тысяч. А если всего десять — значит, ты нерентабелен. Слово «рентабельность» не подходит к образованию, потому что образование — не оказание услуг в коммерческом смысле. Оно неотделимо от воспитания, а воспитание не измеришь ни в часах, ни в бухгалтерии.
Подушевое финансирование провоцирует директоров школ на снижение уровня обучения. Любой директор при такой системе заинтересован в том, чтобы детей у него в школе было как можно больше, а учителей как можно меньше. Потому что каждый ребенок приносит ему доход, а каждый, кому надо платить зарплату, — убыток.
Я уж не говорю о психологах, дефектологах — хотя они штатом предусмотрены, во многих школах их нет — экономит директор. И в предлагаемом законе никак не зафиксировано, что эти специалисты школе необходимы.
Также ничего там не сказано о лицеях и гимназиях. Думаю, большинство специалистов согласится со мной, что специализированные школы с углубленной программой по тем или иным предметам нужны. В России немало таких школ, но все они могут закрыться, поскольку не прописаны в законе об образовании.
Во-первых, им требуется дополнительное финансирование за более углубленное изучение предметов и более высокую квалификацию преподавателей — они его не получают, так как по закону все школы равны. Во-вторых, там проводится конкурсный отбор — естественно, надо предварительно понять, сможет ли тот или иной ребенок обучаться по углубленной программе. Это сейчас запрещено.
— Но ведь даже в Советском Союзе существовали такие школы: математические, языковые.
— Существовали, но тогда я еще сам в школе учился, поэтому не знаю, было ли это закреплено в советском законодательстве. Сегодня по закону какие-либо экзамены при переходе из основной школы в профильную разрешены только после девятого класса. Раньше — запрещено. Исключение делается только для спортивных и музыкальных школ.
Действующий закон об образовании принят в 1992 году, тогда, как я понимаю, эта проблема никого не беспокоила, потому что на уровне подзаконных актов все шло нормально — школы получали дополнительное финансирование, никто не мешал им проводить конкурсный отбор. А сейчас переходят к политике уравнивания, и по факту эти школы оказываются беззащитны перед прихотью чиновников.
В Москве математической школе «Интеллектуал» то разрешают набирать первый класс, то запрещают, то можно им проводить экзамены, то нельзя. В подвешенном состоянии находится школа. А знаменитой новосибирской математической школе вменили в вину, что там преподают профессора, не имеющие учительского сертификата. Специфика у них такая, что учатся там дети, которые больше нуждаются в профессорах, а не в учителях.
— Разве диплом университета не дает права преподавать в школе?
— Я заканчивал Алтайский государственный университет в 1994 году, и у меня в дипломе написано: «историк, преподаватель истории, обществоведения». Видимо, у кого-то из профессоров, преподававших в школе, нет в дипломе записи «учитель» или «преподаватель», а прокуратуру в первую очередь интересуют именно такие формальности.
Вопрос урегулировали, потому что вмешался министр — эта школа известна еще с советских времен. А для менее известной школы подобная история могла закончиться закрытием или принудительным реформированием.
Ненормален сам факт, что образованием начинают рулить люди, бесконечно далекие от него. Признано и объявлено, что директором школы может быть человек, никак с образованием не связанный. Это прямой намек на то, что образование рассматривается теперь как коммерческая сфера. Если школа — предприятие для зарабатывания денег, то, конечно, там нужен финансист, но если храм знаний, то возглавлять ее должен человек, имеющий опыт работы в школе.
— Это новый закон предусматривает, что директором может быть человек без педагогического опыта?
— В том числе. Проблема в том, что таких законов уже несколько — они образуют систему. Кроме того, по трудовому кодексу директора можно уволить без объяснения причин. Закон об образовании директора не защищает. Если бы он хотя бы предусматривал, что директора выбирает педагогический коллектив, была бы какая-то страховка. Но нет в законе пункта об обязательном избрании директора. Естественно, чиновник предпочтет назначить сам.
— Вам известны случаи, когда директорами школ назначали непрофессионалов?
— Многие московские учителя жалуются на непрофессионализм директоров. Не знаю, совсем ли они без педагогического образования, но есть пример, когда при объединении детского сада и школы в одно образовательное учреждение директором учреждения стал директор детского сада.
Дошкольное образование не менее важно, чем любое другое, но у него своя специфика, сильно отличающаяся от школьной, поэтому не думаю, что человеку с опытом работы только в детском саду по плечу директорство в школе. А формально все по закону.
Не определяя жестких требований к образованию и наличию стажа, закон оставляет лазейку. Чиновник может назначить директором любого человека с высшим образованием и опытом руководящей работы. Подразумевается, что любой работы — необязательно в сфере образования. По крайней мере, если нет уточнений, ничего не помешает чиновнику прочитать закон именно так.
— Больше всего у вас претензий не к тому, что написано в законопроекте, а к тому, что там не написано?
— Да, но и к тому, что написано, есть претензии. Прежде всего, к обязательной аттестации раз в пять лет. Инженера же никто не заставляет каждые пять лет подтверждать свой диплом перед комиссией. Он подтверждает его своей деятельностью. Проходят твои конструкции испытания — работай дальше. Работаешь хорошо — будет заказчик.
А к учителю относятся так, словно он купил свой диплом либо получил его, не приходя в сознание. Можно посмотреть на зарубежный опыт. Во Франции учитель первые три года проходит много аттестаций, за ним внимательно наблюдают, за это время четверо из пяти понимают, что не хотят работать в школе, и уходят, а те, кто остается, в дальнейшем только добровольно участвуют в каких-то конкурсах.
То есть если ты не хочешь собирать бумажки и зависеть от начальства — не надо. Оставайся на том же уровне, за стаж тебе будет надбавка, а если ты новатор и вообще любишь участвовать в конкурсах — пожалуйста. Но это твой выбор. Вот и мы предлагаем поправку, чтобы после первых трех лет работы учителя проходили аттестацию только добровольно.
Много вопросов вызывает 91 статья предлагаемого закона — «Особенности духовно-нравственной культуры в России и особенности получения религиозного и теологического образования». Нам кажется, что эта статья вызовет раздражение у тех, кто исповедует принцип светской школы, и непонятно, что она дает Церкви.
Уже есть опыт по введению «Основ православной культуры», но там дети и родители имеют возможность выбрать одну из традиционных религий или светскую этику. Здесь же все прописано нечетко и непонятно, с какой целью. Все желающие сегодня могут получить религиозное образование в довольно стройной системе религиозных учреждений, начиная с воскресных школ и кончая семинариями и академиями. Мы предлагаем урегулировать эту статью так, чтобы не нарушалась конституция.
Одновременно есть статья, грозящая учителю увольнением за пропаганду политических, религиозных и иных убеждений. В действующем законе запрещены любые формы агитации за политические организации и создание таких организаций. Эта разумная формулировка, а предлагают нам в замен абсурд, который любого преподавателя-гуманитария ставит под удар.
Я историк. Допустим, будем мы изучать Куликовскую битву, я скажу детям о Сергии Радонежском, Димитрии Донском, еще попрошу их записать информацию. Это проще простого подвести под навязывание убеждений и уволить неугодного учителя.
Фото: novayagazeta.ru
Точно так же учитель литературы при разборе любого произведения оперирует идеями, но это же не значит, что он все их разделяет и кому-то навязывает. А если примут закон с такой формулировкой, то очень легко будет любого историка и литератора обвинить в нарушении закона.
Не может не беспокоить и пункт о дистанционном образовании. Оно допускается как альтернатива школьному обучению, что, на мой взгляд, недопустимо. Студент в вузе может часть знаний получать дистанционно, но для школьника чрезвычайно важен живой контакт с учителем. И ведь если это примут, пострадают в первую очередь сельские школы — их позакрывают.
Я после университета работал в школе в поселке под Барнаулом. Лихие девяностые, деревня спивалась, гибла (и этот процесс продолжается), и школа хоть как-то стабилизировала этот социум. Если ребенок не приходил в школу, я шел к нему домой, выяснял, что случилось, и даже пьющие родители к приходу учителя старались привести себя в более-менее приличный вид.
Кто будет дистанционно отслеживать, учится ли сельский ребенок, что у него происходит на самом деле? А ведь сейчас есть тенденция закрытия сельских школ. Например, в ближнем Подмосковье (юридически это даже Москва) по дороге в аэропорт Шереметьево есть поселок Молжаниново. Фактически это деревня — маленькие домики.
Недавно власти округа известили жителей, что будут закрывать школу, так как она требует ремонта, а денег нет. Родители и дети говорят чиновникам: «А у нас больше ничего нет. Клуб закрыли, библиотеку закрыли. В школе еще проходят какие-то вечера, дискотеки, если ее закроют, ничего не останется».
Это недалеко от кольцевой дороги. А представьте, что в глубинке. Сельская школа — зачастую единственный местный островок культуры. И жители не имеют права голоса — депутаты за них решают, быть этому островку или не быть.
— Но что делать, если на всю деревню два-три ребенка школьного возраста?
— Надо как-то решать проблему. Даже в городе среди родителей с высшим образованием немногие способны справиться с надомным обучением. Надомное обучение ребенка в современной деревне я вообще не могу представить. Если детей школьного возраста можно сосчитать по пальцам, надо организовывать им транспорт и возить в школу в райцентр. Других вариантов нет.
Пока же все это в законе не прописано, некоторые чиновники нагло говорят в лицо родителям: «Мы не будем решать вопрос о доставке». В Кемеровской области они так сказали, и родители сами скооперировались и возили своих детей.
Не могу не сказать о детских садах. Предлагается вывести проблему детских садов из-под регулирования государства на региональный уровень. Мы понимаем это так, что теперь чиновник может сказать: зачем строить новые детские сады, если можно поднять плату? То есть малоимущим детские сады станут не по карману. Детских садов и сейчас не хватает, но нам предлагают узаконить очереди, превратить проблему в норму.
Я много общался с преподавателями начальной школы, все говорят, что между детьми, которые посещали детские сады, и теми, кто не посещал, огромная разница. Первые гораздо легче адаптируются в коллективе.
— А некоторые считают, что не от хорошей жизни родители отдают ребенка в детсад, а просто потому, что оба родителя вынуждены работать. И ведь до революции действительно не было детских садов.
— Я только ссылаюсь на мнение коллег из начальной школы. Знаю, что на Западе большинство детей тоже посещает детские сады. Там же сейчас и обучение идет. Несомненно, есть родители, которые могут подготовить ребенка к школе не хуже, чем воспитатели в детском саду. Но у людей должен быть выбор.
Хочет мать воспитывать ребенка дома — надо дать ей такую возможность. А ставить перед фактом, что придется воспитывать дома, потому что мест в детском саду нет, недопустимо.
— Как вы думаете: учтут ли законодатели ваши замечания?
— Мы на это надеемся. Хороший знак, что второе чтение перенесено с 16 ноября на 8 декабря в связи с большим количеством обращений. Вот это пример гражданской активности. От нее многое зависит. Мы можем и должны влиять на законодателей, быть ответственными за наше будущее.
Беседовал Леонид Виноградов
Читайте также:
Новый закон об образовании: совершенствование или развал? (+Опрос экспертов)
83 Федеральный закон: экономическая свобода или смерть школы?