Портал «Правмир» продолжает серию экспертных интервью с ведущими представителями отечественной журналистики, центральная тема — происходящее в обществе и Церкви сегодня. Существует ли информационная война против Церкви? Кто ее ведет? Как ей противостоять? Где искать точки начала диалога? Церковь со властью или с народом? Отвечает Андрей Максимов, писатель, драматург, режиссёр, телеведущий.
— Как вам кажется, что изменилось за последние девять месяцев во взаимоотношениях Церкви и общества?
— Интерес к Церкви в последнее время сильно увеличился. С другой стороны, этот интерес очень часто имеет негативную основу.
Исток этого повышенного интереса является столь же очевидным, сколь и безумным: выступление в Храме Христа Спасителя скандальной женской панк-группы.
— А что вы думаете о ситуации, которая сложилась сегодня в информационном пространстве вокруг Русской Православной Церкви?
— Проблема, на мой взгляд, в том, что в информационном пространстве есть очень жесткие разделения на группы, конкретные издания действуют каким-то выбранным образом, ни на шаг не отступая от него. В основном вокруг Церкви либо глубоко негативная информация, либо, в других изданиях – глубоко позитивная. Такое вот раздвоение без каких либо попыток анализа.
Очень мало, к сожалению, кто размышляет о том, что происходит в Церкви. Такие издания выглядят исключением из общей картины, например, журнал «Фома». Почти всегда наталкиваешься либо — на «да здравствует!» либо – «долой!».
Я знаю, есть такая точка зрения, что сегодня в отношении Церкви идет информационная война. И категорически не согласен с подобными высказываниями. Нельзя некое количество негативного материала, пусть и не маленькое, воспринимать как войну, это неправильно.
— Что общество ждет от Церкви?
— Нужно понять, что мы живем в стране, где отсутствует гражданское общество. У нас нет единого общественного посыла ни по одному вопросу. Потому нельзя формулировать, что общество хочет того или иного.
Проблема заключается в том, что разные представители общества хотят разного. Есть люди, которые желают опорочить Церковь, есть люди, наоборот, мечтающие о том, чтобы Церковь стояла, как оплот государства, есть люди, называющее наше государство православным, что категорически неверно: у нас светское государство. Есть люди, которые верят в Бога, но не верят в Церковь и хотят, чтобы все понимали – вера – это не необходимость ходить в Церковь, а отношение человека к самому себе и к другим людям.
— А есть вопросы, ответы на которые вы бы хотели получить от Церкви?
— У меня вопросы только к Богу или к отдельным священникам, с которыми я общаюсь лично. К Церкви, как к институту, у меня, пожалуй, только один вопрос. Мне очень интересно узнать у Церкви, что для нее сегодня важнее – человек или власть. На что она больше обращает внимание – на людей или на власть?
— Что было самым важным, самым печальным и радостным за прошедшее время относительно обсуждаемой темы?
— У меня ни печали, ни радости тема проблем Церкви не вызывает, потому что эмоционально я к ней не отношусь.
А по поводу важного выскажу пожелание на будущее. Самым важным мне кажется, чтобы как можно больше людей, в том числе в Церкви, поняли, что Церковь и государство, Церковь и власть – это разные вещи. Мы не можем идти к священнику за тем же, за чем идем к политику, к Патриарху Кириллу за тем же, за чем мы идем к Путину. Не потому, что кто-то из них лучше или хуже, а потому, что они представляют совершенно разные институты и у них должен быть разный взгляд на мир.
— Как следует защищать Церковь от кощунств?
— Мне кажется, Церковь нужно защищать только от самой себя, чтобы она и ее представители не теряли ощущения и понимания веры. Потому что когда священник требует отнять у участницы панк-группы детей, у меня возникает к нему вопрос, верит ли он в Бога? Церковь как институт может гораздо хуже влиять на себя, чем окружающее общество.
Читайте также:
Анатолий Степанов: Церковь под либеральной опекой?
Андрей Золотов: Сегодня — как в V веке — на базарах и в кафе спорят о Церкви!
Константин Эггерт: Общественное недовольство предназначалось не Церкви
Владимир Мамонтов: Мистерия-буфф на мосту, который пока не рухнул