Андрей Суздальцев: Деление «до и после 2001» сегодня уже не кажется очевидным

11 сентября 2001 года произошел самый крупный в мировой истории террористический акт.

Два из захваченных террористами самолета были направлены на башни Всемирного торгового центра, расположенные в южной части Манхэттена в Нью-Йорке. В результате обе башни обрушились, вызвав серьёзные разрушения прилегающих строений. Еще один самолет был направлен в здание Пентагона, расположенного недалеко от Вашингтона. Пассажиры и команда четвёртого авиалайнера попытались перехватить управление самолётом у террористов, самолёт упал в поле в штате Пенсильвания.

Помимо террористов-смертников, погибли 2974 человека, ещё 24 пропали без вести. Большинство погибших были гражданскими лицами.

Теракт IX/11 имел колоссальные экономические, экологические и психологические последствия.

Изменилась сегодня, через 10 лет после того страшного дня, оценка этого события? До сих пор ли мировая экономика чувствует последствия? Об этом рассказывает заместитель декана факультета мировой экономики Высшей школы экономики Андрей Иванович Суздальцев.

– После теракта в Нью-Йорке часто говорили, что XXI век начался 11 сентября. Как можно оценить это утверждение сейчас, спустя 10 лет после трагедии?

– Заявление, что это событие открыло новую эпоху, что с него началось новое тысячелетие, является спекуляцией. Международный терроризм является составной частью мира XXI века, в том числе он влияет и на международные отношения и процессы, то консолидируя государства, то разъединяя их, но нельзя сказать, что весь мир целиком сосредоточился на проблеме борьбы с терроризмом.

Есть еще более кардинальные процессы. Например, изменение центров влияния, которые уходят постепенно с Запада в страны Азии, появление все более разносторонне развитых государств, объединенных – пока чисто условно – в рамках сотрудничества. Есть процессы, связанные с изменениями в мировой экономике, которая все более глобализуется и кризисы которой вызывают все более серьезные эффекты во всем мире. Есть очень серьезные региональные проблемы — в некоторых уголках земного шара следует опасаться тяжелых конфликтов, включая военные. Такими опасными узлами являются Афганистан, Пакистан, Иран, район Корейского полуострова, регионы на постсоветском пространстве — т. е. продолжается развитие тех конфликтов, которые начались еще во второй половине XX века и которые не разрешены до сих пор.

Мир очень бурно развивается, и деление «до 2001 года» и «после 2001», которое казалось очевидным в начале века, сейчас уже таковым не кажется. Так, экономисты говорят, что мировой кризис 2008 года явился новым этапом, с которым мы вошли в XXI век. Есть и другие точки зрения.

Осмысляя XX век, мы понимаем, что исторически он начался с 1905 и 1914 годов — годов тяжелых военных конфликтов. XXI век мы пока так оценивать не можем. Прошло всего десять лет.

– За последние десять лет внешняя политика Соединенных Штатов стала более агрессивной. Связано ли это с актом неприкрытой агрессии, которым представляется теракт 11 сентября 2001 года?

– Подобная жесткость была предусмотрена политической программой администрации господина Буша. Сверх того наложилась реакция на внешнюю агрессию.

Можно обратить внимание, что политика, которую проводит Барак Обама, несколько отличается. Однако сейчас и возможности Америки несколько сузились. Воевать в трех местах одновременно — это фактически вести три войны. Перед Бараком Обамой стоит вопрос о выводе войск из Афганистана, из Ирака, он пытается сократить военное влияние, военное вмешательство в дела других государств по объективным, в том числе чисто экономическим причинам. В то же время Америка не отказывается от доминирования в мире и продолжает оставаться сверхдержавой.

– Теракт 11 сентября породил большое количество конспирологических теорий, в том числе, что он был организован самими спецслужбами США. То, что эта тема всерьез обсуждается большим количеством людей — это страх перед сильным соседом или отказ верить в разрушение мифа о неуязвимости Америки?

– Это эхо холодной войны. Очень просто рассуждать в рамках «враг — друг». А когда оказывается, что есть еще и третий враг — у людей возникает раздвоение сознания. Возникает желание вернуть ситуацию в русло стабильной биполярной системы: ты мне враг — и я тебе враг.

Я много читал и слушал о попытках представить дело, будто этот теракт организован спецслужбами — они ничем не обоснованы.

Конспирология как «наука» о заговорах и спецслужбах вообще очень субъективна. Спецслужбы не в силах сформировать политику государства в международном масштабе. Они могут работать в рамках парадигм, уже выдвинутых властью, но не более того. Такие теории просто не имеют ничего общего с реальностью.

Читайте также:

Юрий Крупнов: Сравним количество жертв терроризма и героина…