42% россиян считают допустимой цензуру средств массовой информации со стороны Русской Православной Церкви. Чаще это родители двух и более детей, образованные пенсионеры, жители Центрального ФО, и счастливые по самоопределению россияне. Таковы данные опроса, проведенного социологической службой «Среда».
Напротив, не согласны с церковной цензурой – каждый второй из жителей Москвы, а так же наиболее обеспеченные из опрошенных.
Что касается православных, обращает внимание несколько более нетерпимое, чем в среднем по России, отношение к цензуре со стороны Церкви у невоцерковленных россиян; с ростом воцерковленности оценка допустимости церковной цензуры также возрастает.
Результаты опроса комментирует советник председателя правления РИА «Новости», главный редактор журнала «Russia Profile» Андрей Золотов.
На мой взгляд, для оценки этих данных принципиально важно понимать, о какой именно цензуре идет речь в данном опросе. Это не первый раз, когда в опросах разных социологических служб, или, по крайней мере, в поступающих в СМИ отчетах о таких исследованиях, всплывает высокий процент россиян, выступающих «за» цензуру – светскую или, в данном случае, церковную.
Но принципиально важно понимать, идет ли речь о некой морально-нравственной цензуре, которая препятствовала бы распространению того, что принято называть «секс и насилие» в медийном контенте, или о политической цензуре.
Мой опыт как журналиста, не подтвержденный социологическими опросами, говорит о том, что люди прекрасно понимают эту разницу. В обществе, как мне видится, есть запрос на морально-нравственную «цензуру», которая препятствовала бы коммерческому использованию человеческих инстинктов. А в условиях, когда ни руководители СМИ, ни государство не хотят брать на себя функции введения таких ограничений, люди готовы отдать их другим авторам, будь то Русская Православная Церковь, общественные советы при телеканалах или кто-то еще.
И когда людей спрашивают о цензуре со стороны Церкви, они, скорее всего, ожидают именно такой «цензуры», а не выборочного освещения политической, экономической и социальной жизни в стране, так как люди, скорее всего, рассуждают в контексте тех ценностей, которые активно проповедует Церковь. Именно поэтому процент высказывающихся за такую цензуру вообще высок, а особенно высок среди женщин, родителей, людей старшего поколения и воцерковленных — то есть более традиционалистски ориентированных граждан.
То же самое можно сказать и о людях, собирающихся идти на выборы, так как на сегодняшний день приняли решение о том, что пойдут на выборы, главным образом стойкие сторонники партии власти и других парламентских партий, как, например, КПРФ или ЛДПР. У других групп – молодежи, жителей больших городов и пока не определившихся со своим поведением на выборах – то есть, вероятно, людей, для которых важнее либеральные ценности, само слово «цензура» вызывает отторжение. Отсюда более низкий процент.
Иначе говоря, люди готовы прибегнуть к Церкви как институту, являющемуся носителем определенного строя моральных ценностей, даже в ситуации общей негативной установки на слово «цензура», и это говорит об относительно высоком уровне доверия к Церкви.
В то же время, мне никогда не доводилось сталкиваться с примерами социального запроса на ложь или ограничение мнений в СМИ. Даже самые простые наши соотечественники говорят о том, что они хотят, чтобы им показывали «всю правду» по телевизору. И я уверен, что если бы у представителей даже групп «традиционалистов» спросили что-то вроде «Поддержите ли Вы предоставление Русской Православной Церкви права ограничивать политическую и экономическую информацию и свободу мнений в СМИ?», то подавляющее большинство даже православно ориентированных граждан такую гипотетическую меру не поддержали бы.
На мой взгляд, в данном вопросе существует реальное противоречие между интересами правящих элит и интересами различных групп граждан. Значительная часть общества, как представляется, заинтересована в морально-нравственных ограничениях в СМИ и не заинтересована в политических ограничениях, которые сокращают их влияние на власть. Однако и то, и другое часто ассоциируется со словом «цензура».
Именно поэтому, как можно предположить, люди возлагают в этом отношении некоторые надежды на Церковь как институт, обладающий сравнительно высоким морально-нравственным авторитетом в сочетании со сравнительно низкой политической ангажированностью.
Но значительная часть властных групп и связанной с ними бизнес-элиты заинтересованы, наоборот, в политических ограничениях, которые укрепляют их положение во власти, и не заинтересованы в морально-нравственных ограничениях в СМИ, так как последние снизили бы доходность СМИ, их привлекательность для пользователей и ценность в качестве политических инструментов.
В таких условиях случайная или намеренная путаница с понятием «цензура» при проведении социологических опросов служит, на мой взгляд, не прояснению, а дальнейшему затуманиванию подлинной картины общественных настроений в данной области, а сообщения о том, что высокий процент россиян «поддерживает цензуру», лишь играют на руку существующему порядку. В то же время исследование, которое вносило бы ясность в то, какую именно «цензуру» желают, а какую не желают россияне, было бы, на мой взгляд, чрезвычайно полезно.
Читайте также:
Мнения священнослужителей: Нужна ли СМИ нравственная цензура?
Владимир Легойда: Людям нужен незыблемый моральный авторитет
Виктор Коломиец: Людей пугает не Церковь, а цензура
Валентина Трубецкая: Не уверена, что цензура должна быть только церковной