«Надо, иначе ее отчислят» – и делала контрольную за сокурсницу
С Аней мы познакомились в 2004 году на подготовительных курсах, обе хотели поступить на филфак Московского государственного педагогического университета. Мы пришли на второе занятие – по литературе XIX века, сели рядом, не зная друг друга, на первый ряд, познакомились. С тех пор мы так за одной партой и сидели, уже и после того как поступили.
В учебе Аня была всегда первая, всегда отличница. У нее красный диплом без единой четверки. Это не значит, что она была зубрилой или ботаником. Но всегда легкая и открытая в общении, она настолько любила русский язык, что ей не составляло особого труда подготовиться к семинарам, к экзаменам.
Да, на выпускном мы с ней не получили наших красных дипломов в торжественной обстановке. Их «зажевало», то есть распечатать не получилось, так что в руки мы их взяли в деканате.
Чаще мы готовились вместе и по телефону, и долгие часы в библиотеках, и в нашей университетской столовой, хотя нам категорически не разрешали этого делать, но мы все равно сидели, раскладывая конспекты и учебники.
Аня самозабвенно любила то, чем она занимается. Она очень хотела состояться как хороший учитель и потому, без проблем поступив в аспирантуру, она быстро поняла, что ей это не нужно, ей хочется работать именно с детьми.
В институте
Анютка всегда присутствовала на лекциях, никогда не прогуливала, и очень многие этим пользовались – фотографировали, сканировали, распечатывали. Тем более, у нее был необыкновенный почерк, все понятно, буквы прямые, с каллиграфическими завитушками. Я тоже посещала все лекции, но мой почерк могу понять только я.
На первом курсе мы решили всей группой прогулять английский – он стоял в расписании очень поздно. Долго уговаривали Аню, уговорили. Но потом, после того как преподаватель все высказал нам о нашем поступке, Аня твердо сообщила всей группе, что не будет так поступать никогда.
Когда нам задавали сложные практические работы на дом, мы сначала сами на двоих делали эту работу, – ее и мой варианты. А потом созванивались поздно ночью и делали остальные два или четыре.
– Ей же надо, иначе же ее отчислят, – говорила Аня, разбирая вариант одной из однокурсниц.
Правда, она один раз сказала: «Всё, лекции больше никому не дам списывать, мне надоело». Видимо, ее огорчало, что люди не ходят на лекции. Народ тогда испугался, но она только сказала, и – продолжила давать свои лекции. За это девочки ей всегда были очень благодарны. У нас была очень дружная группа. Сейчас вот девочки не могут поверить в произошедшее. Не все смогли приехать проститься с Аней, приезжают сюда, просят рассказать, где ее могилка, или просят съездить с ними.
Пробег по Петербургу
Она очень любила книги, очень любила читать. Любимым произведением было «Преступление и наказание» Достоевского, вообще Достоевский был для нее близким автором.
В той самой университетской столовой мы, пока не видело начальство, готовились и к экзаменам, и к разным концертам, которые мы организовывали, например, Пушкинский вечер, вечер поэзии Серебряного века.
Аня великолепно играла на гитаре, пела – песни на стихи русских поэтов, бардовские песни.
Курсе на втором или третьем мы с преподавателем и небольшой группой студенток ездили в Петербург. Ездили одним днем – ночь в поезде, день там и ночь обратно. Когда основная экскурсия уже закончилась, мы попросили у преподавателя разрешения погулять. Как раз стояли белые ночи, а Аня очень хорошо знала Петербург. Мы поехали на Смоленское кладбище. Время было уже позднее, около девяти вечера, часовня святой блаженной Ксении была закрыта, мы приложились к стенам, а потом, по дороге к метро, немного заблудились: маршрутки уже не ходили.
Мы пошли пешком, вышли на Стрелку Васильевского острова. Видя, что время уже близится к полуночи, побежали до ближайшего моста. Когда подбежали, увидели, что он был уже разведен. Что делать, вообще не представляли: студентки, денег с собой особо нет. Вдалеке виднелся Дворцовый мост, мы побежали до него. Как мы бежали! Сначала до Дворцового моста, потом по мосту, потом в метро… Аня была не очень спортивным человеком, я видела, насколько ей тяжело. Она, наверное, на силе духа добежала.
Еле успели на поезд, прибежав минут за пять. Конечно, досталось от преподавателя, который ждал нас у дверей вагона.
Потом очень долго вспоминали этот случай. Это было одно из ярких воспоминаний за годы учебы.
На конференции
В университете у нас был такой предмет, назывался, кажется, «информационные технологии». Преподаватель дал зачетное задание – снять всем вместе видеоролик про группу. Мы, конечно, все вместе скинули Ане свои фотографии, а снимала и монтировала всё она сама. Получился необыкновенно трогательный ролик, мы его сейчас пересматриваем.
У нее было чистым все – и речь, и мысли
Из увлечений – ей очень нравилось творчество певца Олега Погудина, и до замужества она ходила на его концерты, приглашала нас, своих подруг. Мы с удовольствием с ней потом обсуждали концерты.
Кто-то из девочек ей сказал: «Ты что? Это пенсия какая-то», – и у Ани слезы на глазах выступили, но она сдержалась. Тут уж распереживалась сказавшая эту фразу однокурсница: обидела Аню, а это настолько был светлый человек, что она сразу же попросила прощения: «Аня, прости! Я совершенно не хотела тебя обидеть, просто так вырвалось». Тут же слезы высохли, и Аня опять стала улыбаться. Она никогда не сердилась, но была настолько чувствительной, что ее легко было ранить, она расстраивалась по-детски, в хорошем смысле этого выражения.
Грубое слово, резкое высказывание ее огорчали. Она внутренне сокрушалась и переживала, но никогда не начинала доказывать, что ты не прав.
Аня была уникальным человеком, ни про кого никогда не сплетничала, никогда никого не обсуждала. С нами училась девочка, которая на первом курсе вдруг резко ушла из института. Аня знала ее историю, всегда ее очень жалела. А мы – никто не знал, что с ней, и сейчас не знаем. Ане можно было доверить все, зная, что она сохранит это в себе, никому не расскажет. Я не раз делилась с ней сокровенными переживаниями и знала, что она найдет слово утешения, слово поддержки.
Последнее время нечасто виделись – у обеих свои семьи, но созванивались регулярно. Она не так давно приглашала нас в гости, мы уже и день запланировали, но у нас заболела старшая дочка, и мы остались дома. Обе очень жалели. Ожидая нашего приезда, Аня рассказывала, что она будет готовить, чтобы мне можно было есть: у меня пищевая аллергия. Вот таким внимательным человеком она была. Аня знала все. Если бы она рассказывала про меня, то вспомнила бы огромное количество случаев, связанных со мной – она была необыкновенно внимательной.
На практике в школе
Если я где-то обмолвилась, просто по ходу разговора, что мне нравится или необходима какая-то вещь, она обязательно дарила это на день рождения, именины или по какому-то поводу. Она не забывала про именины и дни рождения мои, моих детей, причем не записывала, а просто знала и всегда находила в поздравлении те слова, которые были нужны.
С ней всегда было интересно разговаривать. Аня была умнейшим человеком. У нее была прекрасно поставлена речь, она могла рассказывать часами, да так, что хотелось слушать. Не могу даже представить, что она могла какое-то разговорное слово или разговорный фразеологизм внести в свою речь. У нее было чистым все – от речи до мыслей.
Мы с Аней ходили и в один храм – храм преподобного Марона, пустынника Сирийского у метро «Октябрьская». Я ее туда привела, и она там осталась. Каждый месяц, я знаю точно, приезжала в этот храм.
Во времена студенчества мы пели там в одном молодежном хоре, каждую пятницу ездили на регулярные спевки. От храма, вместе с молодежным клубом, отправлялись в паломнические поездки, даже скорее в труднические, в которых Аня работала наравне со всеми, хотя физических сил у нее было немного. Она никогда не жаловалась, не ныла, что устала, что все болит.
После института Аня какое-то время проработала в школе, потом ушла. Система, предполагающая классы по 30 человек с совершенно разными детьми, оказалась для Ани сложной. Она – очень мягкий человек для обычной школы, где порой нужно проявлять твердость, строгость.
Ее это очень огорчало, и она решила, что будет заниматься с детками один на один. Она прекрасно готовила детей к экзаменам, давала им отличные знания.
Аня очень тщательно готовилась к своим занятиям с детьми, поднимала даже наши какие-то вузовские тетради, какие-то лекции. Хотя и сама она много знала.
Созванивались, смеялись, сравнивали: «Что твой умеет?»
На нашей с мужем свадьбе Аня вместе с подарком исполнила нам песню «Обручальное кольцо». Исполнила так трогательно и нежно, что мы расплакались.
А еще… Моя свекровь до свадьбы видела меня несколько раз, поскольку живет в другом городе, очень переживала за нашу семью. А Анечку увидела первый раз на свадьбе и сразу прониклась к ней доверием. Именно у нее она спросила: «А Лена хорошая?» Аня нашла в ответ именно те слова, которые навсегда подружили нас с мамой мужа. Я не знаю, что именно она ответила, но моя свекровь поверила ей.
Я – крестная Коленьки, ее старшего сыночка. Ему будет 7 лет 30 сентября, в этом году он пойдет в первый класс.
Она – замечательная мама, очень любила своих детей, занималась ими. Ответственная, по медицинским вопросам, естественно, обращавшаяся к врачам, она всегда доверяла себя и своих детей, свою семью Богу.
Вторые детки у нас родились с разницей в три дня. Аня позвонила 4 февраля 2017 года: «Лена, я родила».
Я сижу, помню, плачу от счастья, говорю: «Анечка, как я рада! А мне еще две недели ходить», – но моя малышка решила появиться через три дня.
Так что у нее два мальчика, у меня две девочки. Созванивались, смеялись, сравнивали: «Что твой умеет?» – «Что твой умеет?» – «Мой вот это умеет». – «А мой вот это умеет».
Она тоже кормила Данечку грудным молоком, и мы шутили по поводу того, кто первый закончит кормить.
Аня была очень глубоко верующим человеком. Она и до института много знала о вере, о Боге, может быть, не столько знала, сколько чувствовала, это у нее было всегда. С приходом в храм эта вера еще более углубилась. Поэтому у нее в глазах всегда было спокойствие. У нее были огромные глаза, ясные, и какие бы эмоции она ни переживала, она всегда светилась изнутри.
Хотя она мне об этом никогда не говорила, но я знаю, что Аня очень много молилась. Не могу всего сказать, но очень много у меня было таких моментов, когда я понимала – это по ее молитвам. Сейчас я просто уверена, что она у Господа за нас за всех, кто ее знает, молится так же, как молилась при жизни – за своих детей, за свою семью, за своих родителей и за тех, кого она знала и любила.
Фонд «Правмир» открыл сбор на материальную помощь детям убиенной матушки Анны. Подробности по ссылке.