Анна Архангельская: Процесс сокращения бюджетных мест в вузах идет уже больше десятка лет
Должна сказать, что с тех пор, как в марте 1989 года я пришла работать в Московский университет, разговоры о сокращении мне доводится слышать постоянно. Разве что в первой половине нулевых они несколько утихли – но, как оказалось (точнее – как и следовало ожидать), ненадолго.
Процесс сокращения бюджетных мест в вузах идёт уже больше десятка лет. Доступная статистика позволяет утверждать, что, например, на филологических факультетах в целом по стране за последние десять лет бюджетные места сократились примерно вполовину. Вузы, которые не затронул (или почти не затронул) этот процесс, можно практически пересчитать по пальцам, Московский университет пока что из их числа, но в нынешних условиях это вовсе не повод смотреть в будущее с оптимизмом.
Это – первое и главное, что надо иметь в виду, когда мы говорим об очередном документе «сверху», предписывающем очередные сокращения. Не следует полагать, что что-то начнётся с 2017 года, – судя по цифрам, всё продолжится примерно в том же духе, который можно было предсказать ещё с конца 2012 года, когда на нас, прямо под новогоднюю ёлочку, одновременно с новым законом об образовании обрушилась памятная «дорожная карта».
Очевидных следствий будет как минимум два. Те вузы, которые выживут, смогут отчитаться улучшением показателей приёма: демографическая яма позади, а число мест уменьшается, так что вырастут и конкурс, и проходной балл.
А дальше: «подсчитали – прослезились». Штатное расписание вуза определяется количеством бюджетных студентов, прямым следствием сокращения приёма будет продолжение сокращения преподавательских ставок, а вовсе не уменьшение преподавательской нагрузки, как доводилось читать в некоторых комментариях. Но, видимо, с точки зрения Минфина, – чистая экономия.
Конечно, надо учитывать, что нынешняя ситуация чуть ли не обязательного высшего образования, отражающаяся как в требованиях работодателей, так и в представлениях родителей о будущем своих детей, вряд ли нормальна. Надо иметь в виду, что способы выхода из этой ситуации, предлагаемые в последнее время Минобром, отнюдь не ограничиваются сокращением контрольных цифр приёма: достаточно вспомнить хотя бы введение прикладного бакалавриата – некоторой относительной замены практически утраченного среднего профессионального образования. Надо понимать, что жить по принципу оставьте всё, как было, и не трогайте, как часто доводится слышать в сетованиях преподавателей и высшей, и средней школы, в нынешних условиях уже не получится: жизнь меняется, вместе с ней меняются ожидания и даже требования как студентов, так и работодателей, не реагировать на эти процессы невозможно, надеяться, что администрация как-нибудь всё сделает так, чтобы ничего не менялось, бессмысленно.
Из того, что проблемы есть, однако же, совершенно не вытекает, что любые методы, предлагаемые для их решения, должны быть бесспорно одобрены. Гильотина, конечно, эффективное средство от головной боли, но трудно ожидать от объекта применения этого лекарства восторгов по поводу его эффективности. Стоит ли удивляться, что в научно-образовательной среде новости, подобные обсуждаемой, не встречаются с оптимизмом.
А поскольку в последнее время у нас не любят называть вещи своими именами (вот уж, поистине, невозможно не вспомнить Дж.Оруэлла с его гениальным «Война – это мир. Свобода – это рабство. Незнание — сила»), так что сливания называются «модернизацией», сокращения – «оптимизацией», а перекладывание заботы о росте заработной платы с плеч государственных на плечи самих преподавателей – «эффективным контрактом», остаётся только подивиться прямолинейности Минфина, обозначившего этот процесс словами «снижение численности». Да и «развитие образования» в обсуждаемом документе трогательно взято в кавычки. Вот и думаешь, может за здравоохранение – без кавычек – порадоваться? Хотя цифры у нас с ними примерно одинаковые. И очевидно не покрывающие даже прогнозируемой инфляции…