Аня выпала из окна третьего этажа. И пережила три клинических смерти

«Мама, это я недосмотрела! Лучше бы я умерла!»

Аня не любит сидеть на подоконнике, как многие дети, и смотреть, что происходит за окном. А еще очень боится ветра. При том, что ей уже 10 лет. Как только чувствует во время прогулки сильный порыв, хватается правой рукой за коляску, а левую крепко прижимает к груди. У нее начинается такая истерика, что мама тут же отвозит ее домой. Поделиться своими страхами Аня не может, потому что перестала говорить.

Три с лишним года назад в Аниной семье готовились встречать 1 мая. Правда, папа был в командировке. А с 6-летней Аней и ее старшей сестрой, 10-летней Мирой, оставалась мама. Они планировали провести день вместе: гулять, встречаться с друзьями. 

Но в последний момент планы изменились. Маму ненадолго вызвали на работу, и никакие возражения — «мне детей не с кем дома оставить», — не сработали. Ключи от квартиры пришлось оставить соседке, которая обещала «проведывать каждый час».

Смотреть мультики вместе с сестрой Ане не хотелось. Ей интересней было то, что происходит за окном. Да и мама вот-вот должна была прийти. Она звонила и обещала купить что-то вкусное.

А потом она вдруг оказалась в воздухе… Еще миг — и ударилась о лежащие рядом с домом кирпичи.

— Мне позвонила соседка: «Аня выпала из окна, ее увезли в больницу». Я оцепенела от ужаса. И тут еще звонок — от Миры: «Мама, это я недосмотрела! Лучше бы я умерла!» Я бросилась в больницу. Аню уже везли на операцию. Я увидела только ее пяточки, — вспоминает Валентина.

Аниной маме врачи в тот день дали понять, что пора собирать деньги… на похороны. А сами стали спасать ребенка.

Удивительная девочка

Первую операцию на головном мозге Ане сделали в Николаевске-на-Амуре, где она тогда жила с родителями, а еще две — в Хабаровске, куда ее отправили санбортом. Девочка долго не приходила в сознание, была подключена к ИВЛ, ей установили трахеостому, кормили через зонд. Что будет с ней дальше, никто сказать не мог. Но врачи продолжали лечение, и однажды Аня открыла глаза, у нее началась положительная динамика.

Перед выпиской из больницы нейрохирург признался Аниной маме: «Эта девочка меня удивляет. Если верить снимку, она должна лежать и ничего не делать, слюни пускать. А я вижу живого ребенка».

Родители Ани не стали возвращаться в Николаевск-на-Амуре — небольшой городок, где живет меньше 20 тысяч человек и возможности медицины ограничены: нет узких специалистов и оборудования, необходимого для лечения тяжелых пациентов. Остались в Хабаровске, сняли квартиру, нашли врачей, готовых продолжить лечение дочери.

Спустя почти год после травмы Аню прооперировали снова, в Москве: установили шунт, чтобы остановить гидроцефалию, и закрыли дефект черепа пластиной. 

Бесплатный курс был пройден, поэтому родители своими силами собрали деньги на платный, в Подмосковье. Аня научилась держать голову, сидеть в коляске, правда, недолго — быстро уставала. Она переворачивалась на бок на кровати. У нее стал восстанавливаться сосательный рефлекс. Сначала она могла проглотить только пюреобразную пищу, а затем научилась разжевывать маленькие кусочки еды. 

На обращенную речь Аня тогда, к сожалению, не реагировала, и было непонятно, узнает ли она родных, видит ли их. Врачи говорили, что во время операции пострадал зрительный нерв.

Первые успехи

Останавливаться на этом этапе лечения было нельзя, поэтому подключились фонды — «Правмир» и «Помощь». С девочкой все это время были мама с папой. Причем папа, учитель физкультуры по профессии, внимательно следил за тем, как работают реабилитологи, а потом закреплял полученные знания дома: разрабатывал Ане суставы, массировал руки-ноги, делал упражнения для укрепления мышц спины, помогал пересаживаться с коляски на кровать, ходить в трехзамковом аппарате, а потом и без него — с туторами на ногах. 

А мама и Мира старались «разбудить» Анино сознание с помощью развивающих игр, музыкальных инструментов. Однажды, слушая аудиосказку, где была фраза «он принес воду», Аня невольно повторила: «Воду». Врачи назвали это эхолалией и сказали, что радоваться, что девочка говорит, пока рано.

— Как-то я решила пройтись по всем детским стишкам, которые Аня учила в садике и дома. Подумала: вдруг что-то всплывет. Сижу, рассказываю: «Наша Таня громко плачет, уронила…» И тут слышу шепот дочки: «В речку мячик». Это была такая радость! — рассказывает Валентина.

Казалось, до полного восстановления рукой подать. Летом этого года Аню отправили в санаторий, а там стали колоть препарат-ноотроп для улучшения мозговой деятельности (несмотря на признаки эпиактивности после травмы и секундные замирания). 

Девочке поставили диагноз «эпилепсия», подобрали противосудорожный препарат и констатировали, что часть приобретенных навыков она, увы, потеряла. Реабилитацию пришлось начинать заново.

Физическое восстановление идет быстрее, чем психоэмоциональное. Аня может стоять с небольшой поддержкой, опираясь на правую ногу. Левую ногу, как и левую руку, не задействует — подгибает. «Как будто жалеет», — говорит ее мама. Правая рука полностью рабочая. Ей девочка легко удерживает предметы и с радостью играет в «бой подушками». Может держать и ложку, но использует ее не по назначению: «то машет ей, как дирижер, то кидает на пол». Очень любит есть макароны, но только в форме ракушек. Врачебная комиссия ставит Ане развитие, как у полугодовалого ребенка.

— Месяц назад Анюта меня укусила, я сделала вид, что обиделась. Она прыгала рядом со мной, пыталась привлечь внимание. А потом — хлоп-хлоп меня по коленке: «Мам!» Потом папа с работы пришел, крадется по коридору, она его увидела: «Па-па-па!» Такое счастье, что речь возвращается, — говорит Валентина.

Пусть она скорее поправится, а мы ей в этом поможем.

Фонд «Правмир» помогает взрослым и детям, нуждающимся в восстановлении нарушенных или утраченных функций после операций, травм, ДТП, несчастных случаев, инсультов и других заболеваний, пройти реабилитацию. Вы можете помочь не только разово, но и подписавшись на регулярное ежемесячное пожертвование в 100, 300, 500 и более рублей.