Протоиерей Сергий Правдолюбов о владыке Антонии: «Ври больше», цветы матушке и апостольское слово
Бывая в Москве, митрополит Антоний Сурожский с радостью принимал приглашения из разных храмов о служении всенощного бдения и литургии. Весть о том, что владыка будет служить в том или ином храме по «сарафанному радио» передавалась по приходам. На эти службы собирались тысячи людей. И, конечно, память об этих богослужениях, о встрече с этим замечательным пастырем хранится в сердце всю жизнь.
Отцу Сергию Правдолюбову было 33 года, когда он имел счастье в качестве протодиакона сослужить митрополиту Антонию на всенощной и Литургии в храме Николая Чудотворца в Хамовниках.
О том, каков владыка Антоний у Престола, о тайне слова проповеди, о притягательности святых людей, пребывающих в Богообщении, – настоятель храма Живоначальной Троицы в Троицком-Голенищеве, доктор богословия, протоиерей Сергий Правдолюбов.
Голос с неба
Первая встреча с владыкой Антонием у меня произошла в Москве в 1967–68 учебном году. Не личная встреча, а встреча через радио. Но встреча поразительная! Я, если раньше и слышал его беседы, то не обращал внимания, а, может быть, даже и не слышал. В Рязанской области, где я вырос, у нас был хороший приемник. Мы слушали «Би-Би-Си», иногда «Голос Америки», духовные и церковные передачи. Но я не очень прислушивался. И уже в Москве я услышал митрополита Антония!
Каждую субботу пять минут он говорил о Христе. Всего пять минут! В 1967 году я уехал из Рязанской области и поступил в музыкальное училище имени Гнесиных в Москве. Две моих сестры тоже учились в этом училище и институте. Так мы, отстояв всенощную, каждую субботу спешили в общежитие, для того чтобы послушать эти пять минут владыку Антония.
Когда я впервые услышал его, это была действительно встреча! Так, как говорил он, не говорил никто. За пять минут сказать о Господе Иисусе Христе очень трудно, а владыка даже в немногие слова умел вкладывать глубинный смысл отношений с Богом. Эти беседы мы записывали на катушечный магнитофон «Романтик», быть может, где-то у сестер есть эти записи…
Протоиерей Сергий Правдолюбов. Фото Натальи Макаренко
«Во всю землю изыде вещание их»
Когда митрополит Антоний говорил, все отступало, и его звучащее слово я даже будто видел образно. Я же воспитывался в Рязанской области, в глухом селе, и мне представлялось, как из космоса, с высоты птичьего полета видна вся заснеженная Россия, и в разных домах люди включают радиоприемники и слушают проповедь Святителя. И эта проповедь имела такую апостольскую силу, какой я больше в жизни не встречал.
И, слушая радио, мне представлялось, что именно к владыке Антонию относятся такие слова 18 псалма: «Во всю землю изыде вещание их, и в концы вселенныя глаголы их». И даже технические возможности радио позволяли в полном смысле слова исполнить эти псаломские слова. Не желая рекламировать станцию, которая уже прекратила вещание на Россию, вспомню шутку: «Во всю землю изыде радиовещание твое».
Слово владыки Антония было проповедью, звучащей словно с неба! По всей стране, без «глушилки», как в Москве, люди слушали его. Я думаю, очень многие узнали о Боге, стали верующими благодаря подвигу митрополита Антония. Допускаю, что он не каждую субботу произносил слово на пять минут, быть может, его записывали циклами, но то, что он говорил, – проповедь высшего уровня!
Они формировали души
Можно сказать, слово митрополита Антония оказывало и продолжает оказывать подлинное влияние на человека. Такие люди, как архимандрит Иоанн (Крестьянкин), митрополит Антоний Сурожский, равно воздействовали и формировали души человеческие. Думаю, сам владыка Антоний не знал, сколько людей его слушали, и сколько благодаря ему слушателей пришли к Богу. И такая благодарность за это митрополиту Антонию!
Я был тогда совсем молодым человеком, мне было 16–17 лет, но слова владыки, услышанные почти пятьдесят лет назад, – остались со мной на всю жизнь. Я помню их так, будто он говорил вчера. В нем была сила, духовная сила, насыщенная смыслом, словом Божьим. Его слово было, как живая вода, – энергичное, сильное, наполненное благодатью.
А я? Что мог сделать я? Я только складывал это в сердце. У меня в Москве первое время был «деревенский комплекс». Я мало с кем общался, я не знал, что митрополит Антоний мог приехать в Москву, мне никто не говорил, что надо поехать в такой-то храм, где он будет служить. Нет, я тогда был ошеломлен городской цивилизацией – никто нас не знал и мы никого не знали. Поэтому я, к сожалению, в отличие от многих, с владыкой не имел близкого общения в те годы.
Прошло время. Я уже учился в духовной семинарии, там и состоялась наша вторая встреча. Встреча, но опять – ни диалога, или монолога, не произошло. Однажды я шел по коридору семинарии, а навстречу – митрополит Антоний. Он просто шел, а я его увидел, подошел и говорю: «Владыка, благословите». Как и принято, по иерархии, но уже с чувством, которое во мне жило от сознания грандиозности его проповедей. Владыка очень тепло на меня посмотрел, благословил, каких-то несколько слов сказал, но он спешил, и скоро пошел дальше.
Надо сказать, что после этого я получил очень большой выговор от нашего начальства: «Какое вы имели право подойти к иностранцу?! Говорить с ним?!» Это было подобно преступлению. Человек ругался на меня до красноты. Я недоумевал. В моей деревне, где я вырос, у нас таких отношений с людьми никогда не было, и потом, нас не инструктировали, что нельзя подходить за благословением к тому или иному митрополиту. И все равно осталось очень сильное впечатление от той встречи, буквально 10-секундного общения с владыкой!
На заднем плане — протоиерей Сергий Правдолюбов
Как он говорит?!
Много лет спустя, 31 год назад, когда я был уже в сане протодиакона, митрополит Антоний приехал на всенощную и литургию в храм святителя Николая Чудотворца в Хамовниках, где я и служил. Это было сразу после получения им ученой степени доктора богословия, honoris causa Московской Духовной Академии. Владыке там вручили докторский крест, звучали торжественные речи, по рассказам все было очень красиво. Меня там не было, я тогда должен был быть на приходе. И сразу после церемонии первую службу владыка отслужил в Николо-Хамовническом храме.
Мы волновались, осознавая величие этого человека. Конечно, хотели и встретиться с ним, и – самое главное – помолиться вместе.
Мой брат, тогда диакон Михаил, служил в храме Петра и Павла в Лефортове. Я ему позвонил и сказал: «Владыка Антоний будет служить в нашем храме», а он говорит: «Давай смотри внимательно: как он говорит, что он делает, какие у него глаза, какие жесты, как он служит? Это все очень важно и интересно». Я ответил: «Обязательно».
Взгляд проповедника
И вот на всенощную в Хамовники приехал митрополит Антоний. Всенощная вообще легче, чем литургия, совершается, а владыка служил просто, скромно, тихо, спокойно. И мы служили спокойно и тихо. И не было такой помпезности, которая часто бывает на архиерейских службах. И вот после литии владыка обернулся к народу и стал говорить проповедь. Люди записывали его слова на магнитофоны. Он говорил спокойно, опираясь на жезл. В этот момент была сделана замечательная фотография. И я считаю ее одной из самых лучших. Имя фотографа я не знаю, я увидел, что кто-то снимает, попросил: «Пожалуйста, потом сделайте для меня фотографию владыки Антония, я вам денежку дам». И мне сделали, денежку я передал, но имя автора не записал, и нигде потом больше не видел этот снимок.
Даже в фотографиях на сайте электронной библиотеки творений митрополита Антония – я специально просмотрел – есть одна его фотография в Хамовниках у Престола, есть фотография в Лефортовском храме, а вот таких снимков, какие сохранились у меня, нигде нет. Я буду очень рад, что люди увидят эту замечательную фотографию! Митрополит Антоний стоит, смотрит вдохновенно, взгляд его напряжен, взгляд проповедника, Святителя. И то, что он говорит, отражено на его лице.
Надо сказать, я удивлялся, когда слушал тогда его проповедь. Мне она показалась очень простой, ничего особенного, примечательного я не заметил – просто хорошая проповедь. Но потом я пришел домой, стал слушать ее второй, третий, четвертый раз, и глубина смысла открывалась все больше и больше. Он сказал так, что понять, глубоко понять, погрузиться до смысла было не так-то просто. Первое внешнее впечатление от слов владыки, наверное, возникло от утомленности и от переживаний.
Автограф Аверинцева
На следующее утро митрополит Антоний служил литургию. Перед началом службы я, как и полагается диакону, совершал каждение всего храма. Дошел до колокольни, смотрю: Сергей Сергеевич Аверинцев идет. Я так обрадовался! (А я был на его защите, и поддерживал молитвенно. Даже помню, подходил к нему, говорил, что весь наш храм поддерживает его). В тот момент он записку писал «О здравии».
Он меня увидел, поздоровался. Я говорю: «Сергей Сергеевич, Вы записку написали, не надо ее в ящик отдавать, может, я возьму, прочитаю ее в алтаре». И взял «его автограф» для рабочего использования. Потом уже, после службы, я нашел его рукой написанную записку «О упокоении», ведь это – автограф Сергея Сергеевича! Сделал копию для молитвы в алтаре, а подлинники вложил в его книгу «Поэтика ранневизантийской литературы». Открываешь книгу, а там – записка «О здравии», а в конце открываешь – «За упокой».
Как мы ему мешали…
В тот день на литургию собралось очень много людей. Вот даже Сергей Сергеевич пришел молиться и причащаться. И вот приехал митрополит Антоний. Мы его торжественно встретили. Старались. Но было очень сильное ощущение, что… мы ему мешаем. Он сосредоточен, молится перед Богом, перед Престолом, а мы ему – то одно, то другое, то возглас громкий, то кадило… Владыка, видимо, так никогда не служил в Лондоне. Он служил просто, а мы – как полагается по русскому обычаю – и выкличка (это когда протодиакон громким голосом провозглашает имя служащего архиерея и перемещается при этом в алтарь, и потом обратно на амвон), и торжественность… Явно, что это все мешало ему, но ничего не поделаешь. Мешать-то мешало, но он терпел.
Брат меня потом спросил: «Ну, как он служил? Расскажи!» И я ему говорил: сосредоточенно стоял у Престола, никаких лишних движений. Часто или там, где не положено, не крестился. Часто русские батюшки совершают крестное знамение после каждого возгласа, а владыка все делал спокойно. Я в тот момент созерцал старинную традицию прежнего времени, когда многие батюшки так служили. И нам было очень важно это видеть и слышать – все произносимые молитвы продуманы и прочувствованы, каждое слово наполнено смыслом. Я всеми силами старался не мешать, главное – внимать и молиться. Это было замечательно: казалось, владыка весь ушел в молитву.
Благословение двойняшкам и цветы для матушки
Владыка сам причащал народ, потом говорил проповедь. В самом конце службы терпеливо всем давал Крест целовать. Когда уже все приложились, я подвел к нему свою супругу Маргариту. Мы были бездетны шесть лет. Я был, как мне кажется, долго в очень большой скорби от бездетности, но к тому моменту уже дочка родилась, а в утробе жены сидели два мальчика. У меня была такая радость!
Я подвел Маргариту и говорю: «Владыка, благословите мою матушку и моих двух сыновей». Он отвечает: «А где? А как?». Я говорю: «Владыка, очень хочется, чтобы два моих мальчика были священниками». – «Ух, какой ты хитрый». – «У нас такая традиция в семье, уже 300 лет, уж благословите». – «Ну, ладно, если сильно хочешь, благословлю». И благословил моих двойняшек.
Владыке кто-то подарил цветы. Мы с ним шли в колокольню, где для него был приготовлен небольшой обед, а он говорит: «Так, своей матушке передай», и дал немножко цветов для Маргариты. Это было очень трогательно!
Мы поднялись на колокольню, он сел за стол… И тут был такой момент: подойди и спроси, о чем душа наболела, задай свои духовные вопросы. А я на него смотрю и понимаю, что он очень устал. Как ему можно после литургии еще трудиться и о чем-то говорить?! Это невозможно! И я решил, что не надо сейчас владыку тревожить, не буду я у него ничего спрашивать. Это было бы немилосердно.
Счастье для братьев
То есть, я решил никаких серьезных вопросов не задавать, но так, как бы в шутку, я ему говорю: «Владыка, мой брат служит диаконом в храме Петра и Павла в Лефортово. У нас с ним вышел вот такой спор: Лев Толстой жил рядом с Хамовниками. Конечно, он ходил молиться в наш храм, в Николу в Хамовниках. А брат утверждает: «Нет! Жил-то он в Хамовниках, а молиться ходил в Лефортово». А владыка мне ответил: «Отец Сергий, хочу Вас огорчить: сегодня вечером я служу в Лефортово». Он поддержал мою шутливую нотку.
Брат мне потом звонит: «Я внимательно смотрел, как митрополит проповедь говорил: он никаких жестов не делал, говорил просто, глаза очень выразительные, только один раз жезл приподнял и ударил». Мы с братом понимали, что надо улавливать все, что возможно, постараться увидеть и услышать, как он говорил, что он говорил. Это было большим счастьем и для меня, и для брата, что нам довелось служить вместе с митрополитом Антонием.
Помню, я еще спросил: «Владыка! Многие по-разному произносят название Вашего титульного города. Как правильно произносить – Сурожский или Сурожский?» Владыка сказал: «Город, по которому меня именуют, в древности назывался Сурож, поэтому правильнее произносить надо – Сурожский». Я поблагодарил его за важное уточнение.
«Ври» больше!
А еще я сказал митрополиту Антонию: «Владыка, я уже так долго служу диаконом, а в священники меня не рукополагают. Как быть? Что делать? Почему я не могу быть священником?» А он мне ответил: «Ври» больше». «Ври!» – это замечательный термин, понятный посвященным. Это слово употреблял мой отец, мой дед в 20–30-х годах, когда его дочки пели трио в церкви. Он говорил: «Ой, как они там «врут», а у них было слияние голосов в трио, звучала яркая секунда (два тона рядом).
«Ври» больше» – это такая старина! Что значит «ври» больше»? Не попадай в тон, ошибайся, возглашай не очень громким голосом – и тебя быстро рукоположат. Я говорю: «Я, владыка, десять лет хорошо служил, а как я сейчас буду служить плохо? Как я теперь буду «врать»? Так что не пришлось мне использовать его совет. Довольно скоро, правда, только через шесть лет, меня рукоположили в священники.
Благодарность
Вот и все, что я могу рассказать о наших встречах с митрополитом Антонием. Наверное, самое главное, самое сильное впечатление – это его проповеди, услышанные в 67–68 годах. Для настоящей встречи неважно – близко ты или далеко, часто ты общаешься или нет.
Все, что он хотел донести, было в звуках его голоса, в его словах, а потом – в его книгах. И поэтому в этот юбилей надо сказать слова большой благодарности тем, кто сохранил его проповеди, тем, кто транслировал его проповеди, тем, кто переводил его проповеди! Слова благодарности всем тем, кто в свое время понял и осознал, какой он – митрополит Антоний! Потому что он – человек совершенно необычный. Бог посылает таких людей очень редко. Поэтому нам надо благодарить!
Такие люди называются святыми
Митрополит Антоний притягивал к себе людей, как мощнейший магнит. Отчего? От того, что у него было подлинное Богообщение. Он с Богом и общался, и молился, и размышлял о Нем, и созерцал Его. Он всегда был в присутствии Бога, он всегда был напряжен, сосредоточен. Его Богообщение совершалось всегда, без перепадов. А люди неизбежно стремятся туда, где больше этого Богообщения.
Яркий пример – преподобный Сергий Радонежский. Вскоре, после того, как он один поселился и стал жить и молиться на Маковце, вокруг него стали собираться монахи, а потом и первые поселенцы. Лет пять-шесть спустя к нему приехал Симон из Смоленска, тогда он был архимандритом, по почитанию и уважению это было как сейчас – архиерей. Он оставил Смоленск, своих подчиненных, все архимандритские регалии с себя снял и в простой черной одежде, как новоначальный инок, пришел к Сергию, и рядом с ним молился и трудился, много лет подвизался, там и скончался. Вот какой эффект! Настоящие молитвенники – это люди, притягивающие к себе.
Недавно я приехал в один приход, где не так давно служил замечательный батюшка, и стал смотреть, сохранил ли приход прежнюю притягательность после его ухода, вижу: нет, не сохранил. Так почему же, когда там тот батюшка служил, этот храм казался центром вселенной? Потому что этот священник осознавал во всей полноте Божественную литургию, он знал творения святых отцов, он имел и раздавал всем наследие духовное, культурное, музыкальное, литературное.
Заходя в границы его прихода, мы словно попадали в некий не только культурный, но и духовно-молитвенный центр. Все это вокруг него обитало, витало, его личное восприятие передавалось на все окружающее пространство. И, глядя на него, слушая его, не хотелось больше ничего – никаких развлечений, никаких интересов. Полнота жизни переживалась от одного присутствия этого человека. Он притягивал всех к себе тем, что щедро всем вокруг раздавал Небо. Ради него Бог посылал людям совершенно особую благодать. И таких людей очень мало. Они называются святыми.
Право на взгляд
Только когда их прославят, неизвестно. Но есть и ревнители, которые говорят: «Вот это у него не так, вот это он сказал неточно». Простите, а что он – безгрешный? Он не может по-человечески ошибиться? А во-вторых, и у Апостолов тоже были свои недостатки и даже ошибки. И даже один Апостол говорит про другого, что у него в посланиях есть «нечто неудобовразумительное». А Господь щадит всех, кто к нему приходит.
Больше того, были научные попытки создать «сборное» Евангелие из текстов всех четырех евангелистов, чтобы было все четко, а эти особенности евангелистов, якобы, никому не нужны. Для студентов семинарии, может быть, это и полезно, но для людей – нет! Евангелия от Луки, от Матфея, от Иоанна, от Марка – несмотря на разные углы зрения, они вместе дают то, что никак нельзя слить, соединить. И вообще, каждый человек имеет право на свое видение.
Куда налить елей?
Меня резануло одно воспоминание от знавших владыку Антония, что он не любил притчу «О девах» – юродивых и мудрых. Я думаю, это он об этой притче воспитательно говорил. Посмотрев толкования у святых отцов, можно понять, что мудрые девы не могли отдать от себя юродивым, потому что те не могли воспринять. Как было бы легко – взял и отдал. А вот владыка Антоний был рядом с нами, мы же не стали святыми! Мы смотрим на него и просим: «Так дайте от елея вашего». – «Я вам дам, а вы куда его нальете? Во что? У вас есть сосуд?» Это тайна и загадка.
Думаю, в данном случае владыка Антоний все понимал, но в тот или иной момент преследовал какие-то педагогические, врачебные цели. Одним он говорил одно, а другим – другое, кому что полезно.
Мой отец, сельский священник рассказывал, что однажды он стал произносить проповедь и вдруг его занесло в сторону – он начал говорить совершенно о другом, а потом снова вернулся к теме. Через месяц приходит одна женщина и говорит: «Батюшка, в той проповеди вы мне ответили на один важный вопрос. Я все боялась к вам подойти, спросить, а вы вдруг мне все сказали». Вот такова сила взаимосвязи пастыря и прихожан.
Так, наверное, и владыка Антоний: кому-то ответил, кому-то некое слово сказал, кого-то поддержал, это было сказано в определенный день для определенного человека, и это сработало, помогло, а другой человек взял и оскорбился. Нельзя вырывать слова из контекста жизни.
Читайте Евангелие!
Мне запали в душу такие слова владыки Антония: читайте Евангелие, и если вы вдруг почувствуете что-то на каком-то фрагменте, значит, это место – для вас. Берегите это чувство, осознайте, переживайте, ни в коем случае не бросайте, вчитывайтесь. Вот у меня так было с чтением о путешествии в Эммаус Луки и Клеопы. Два года я не мог спокойно этот фрагмент Евангелия читать. Два года меня словно пронизывало, я так скорбел, что не мог с ними путешествовать, но я многое почерпнул за эти два года.
А я читал Священное Писание на службе как диакон. Это была очень большая радость! Если бы все люди знали, что происходит, когда протодиакон читает Евангелие, они бы, как рой пчел, бросались бы вплотную к Евангелию и слушали! Настолько мощно звучат слова Писания, читаемые диаконом на службе. Слово Божие и на него самого воздействует очень сильно, и на слушающих. И у меня даже есть одна беседа про путешествие Луки и Клеопы, где я пытаюсь делать некоторые выводы, но все это – благодаря владыке Антонию.
Доктор Боговидения
Митрополит Антоний был доктором богословия, но других таких докторов у нас нет. Он не был профессиональным богословом. Как нам сказал один профессор Духовной Академии на выпускном акте: «Прошу вас, не делайтесь профессионалами, не надо». Недаром сатана являлся к одному из протестантских деятелей в виде профессора теологии. Владыка Антоний был не столько богослов, сколько имел дар Боговидения. И это удивительно!
Он же к нам пришел не со Святой горы Афон, где он подвизался там много лет подряд, он жил все время в миру с людьми. И как у него получалось – и хранить это Богообщение, Боговидение, и при этом помогать такому множеству людей – это остается тайной! Для любви не нужно никакого профессионального богословия. Слова из Священного Писания и цитаты из творений святых отцов в его устах были живыми и яркими. Они были его жизнью.
Поэтому проповеди и беседы митрополита Антония – для всех нас такая радость! Я о нем всегда молюсь, всегда вспоминаю его с великой благодарностью. Дай Бог, чтобы больше людей узнали о нем, о его творениях. Чтобы сами начали приближаться к Богу, глядя и слушая митрополита Антония.
Тайна проповеди
Заканчивая Духовную академию, я имел тройку по гомилетике, то есть по проповедничеству. Не оттого, что я плохо учился, просто мы с преподавателем не нашли общего языка, но не в этом дело. А вот, когда я сподобился говорить проповедь с того же амвона, что и владыка Антоний, в храме святителя Николая в Хамовниках (будучи в сане протодиакона, я там произнес 14 проповедей), я понял, какая это грандиозная сила – церковная проповедь. И какие были слушатели! Люди, которые приходили на службу в Хамовники, могли слушать тебя всю ночь. Сейчас все совсем иначе, в храмы приходят другие люди.
Однажды одна наша прихожанка сказала: «Отец Сергий, дайте мне несколько проповедей, я хочу их опубликовать в Журнале Московской патриархии». И опубликовала. Правда, она «перевела» их на русский язык, потому что у меня в проповеди было больше междометий и недоговорок, и логическая связь слабая, а она отредактировала и опубликовала. Я получил ЖМП, открыл, посмотрел: «О, мои проповеди!» И стал критически их читать.
И я увидел, что с точки зрения гомилетики они никакой ценности не представляют, казалось, это не то, что можно было печатать в главном церковном журнале. И я задумался, почему же их все-таки опубликовали? И пришел к выводу: в проповеди есть какая-то тайна слова. Даже неважно, что человек говорит, как он говорит, главное то, что внутри. А это никак не формулируется, не передается, этому не обучаешься, это никак нельзя приобрести просто так. Церковная проповедь несет в себе силу, чтобы ее слушать и читать. И я прочитал критически и понял: ну, никуда не годно, а действует! Действует! Кто виноват — отец мой, митрополит Антоний – не знаю. Что-то важное даже в моей проповеди проскочило, так, что их можно читать и слушать.
А у владыки Антония все проповеди насыщены, наполнены, они действуют! Человек слушает и понимает, что так и надо жить! Его слова и сейчас имеют силу воздействовать «на всю землю», куда «изыде вещание их». Нам даже в мыслях невозможно допустить, что мы можем хоть сколько-нибудь близкое говорить и делать. Но механизм проповеди – непознанная тайна, он не поддается анализу. Мне доводилось слушать лучших проповедников ХХ века. Митрополит Антоний вне этого ряда, он выше. И нельзя объяснить, почему, и в чем тайна его слова. Это – благодатные дары свыше, которые он смог воспринять и реализовать.
Счастье и радость, данная нам Богом, что митрополит Антоний жил с нами! И даже я, деревенский, сподобился с ним литургию послужить, и научиться любить и понимать его творения!
Фотографии предоставлены протоиереем Сергием Правдолюбовым, публикуются впервые
Подготовила Алиса Струкова
Видео: Наталья Макаренко