Архимандрит Александр (Вишняков)

Сотник же, видев происходившее, прославил Бога
и сказал: истинно человек этот был праведник.

Лк 23:47

Практически неизвестной для современного читателя остается тема массовых репрессий против духовенства и мирян Украинской Православной Церкви Московского Патриархата со стороны адептов украинского автокефалистского раскола. Во время Великой Отечественной войны сотни православных священников, в том числе митрополит Киевский Алексий (Громадский), были зверски замучены и убиты террористами из ОУН-УПА с непосредственного благословения лидеров так называемой Украинской автокефальной церкви. Мы приводим здесь жизнеописание архимандрита Александра (Вишнякова), пострадавшего за верность Церкви даже до смерти. Вся его жизнь по сути была исповедничеством; кажется, все личины зла, так разгулявшегося в ХХ веке, обратились против него…

Яко Ты благословиши праведника, Господи,
яко оружием благоволения венчал еси нас.

Пс 6:13

В благовестии Евангелия рождался в сердцах голос веры Христовой. За две тысячи лет христианства этот голос могучим аккордом поднялся над Землей, над всем в ней сущим, ликуя и благовествуя, скорбя и призывая, рождая Свет и побеждая тьму. Благодарная память поколений запечатлела имена святых подвижников Православной веры, высокими идеалами которых созидался храм Православия. От их духовного огня вся Русь зажигала свои лампады.

10 мая 1890 г. Господь воззвал к жизни маленькую звездочку из светильника Своей Божественной славы. В селе Подголье Лужского уезда под Санкт-Петербургом появился на свет мальчик. Крестили его именем Александр в честь святого благоверного князя Александра Невского. Сколько раз в своей жизни он будет оправдывать значение своего имени: ‘мужественный, защитник людей’.

Воспитывался Александр в благочестивой семье священника отца Василия. В роду Вишняковых насчитывалось 300 лет преемственного священства. Один из предков будущего архимандрита Александра служил полковым священником в войске Иоанна Грозного в его походе на Казань. Посему выбор духовной стези для Александра был предопределен. Юношей он поступает в Санкт-Петербургскую Духовную семинарию. Прекрасный про­фес­сорско-преподавательский состав, весь уклад семинарской жизни пробуждают в нем любовь к наукам и изучению языков. Будучи уже учащимся Академии, Александр Вишняков защищает диссертацию на степень магистра богословия (тема диссертации — “Епископ Никанор Херсонский”).

Блестящий дар красноречия, глубокие философские и богословские познания, знания языков сулили молодому священнику столичную кафедру. Однако Господь уготовал ему другой путь. Мечты отца Александра о мирном благочестивом служении разбиваются шквалом нагрянувшего на Отчизну бедствия: начинается Первая мировая война.

Среди грозных событий того времени судил Господь отцу Александру ступить на стезю служения военного священника. Его направляют в армию полковым священником Ставропольской дивизии. Во всякое благопотребное время он усердно ведет духовные беседы с солдатами, ранеными в госпиталях, воодушевляя их всех верой в победу. За истовое и бескорыстное служение, чуткость и сострадание молодой священник снискал любовь и уважение среди солдат и офицеров. Знаменателен и уникален такой факт из военной биографии отца Александра: под селом Вишневым немецкие войска вступили в бой с частями русской армии. Силы были неравны. Наши войска терпели поражение. Был убит командир роты, войска дрогнули. И тогда отец Александр в рясе, с крестом в высоко поднятой руке поднимает солдат в атаку. Бой был выигран. За личное мужество и героизм отец Александр был награжден солдатским Георгиевским крестом.

Однако на фронте начитаются шатания; внутри страны дух разложения усугубляется страшным военным поражением на фронтах. Можно только представить себе тяжелейшую пастырскую работу отца Александра, когда война перерастала уже в гражданскую. В стране царит хаос; Государь подписывает отречение от престола. Вся Россия охвачена бунтами, армия расколота. К власти приходят большевики.

Отец Александр переправляется на юг Украины, где в то время формировалось ядро Добровольческой армии под руководством генералов Корнилова и Деникина. После кратковременных побед Добровольческая армия терпит поражение. Моральные и физические тяготы суровой военной жизни подрывают здоровье отца Александра. Он заболевает сыпным тифом. Сострадательные люди вывозят его в степи, где три месяца он находится между жизнью и смертью. Господь дарует ему жизнь и готовит к новым испытаниям.

После выздоровления отец Александр переезжает в Киев, где живут родственники его жены, и здесь получает приход в церкви Святой Троицы. Обстановка в городе накалена. Власть меняется не по дням, а по часам: поляки, красные, белые, махновцы, петлюровцы и т. д.

Во время установления власти Украинской Народной Республики (УНР) в Киеве начинаются еврейские погромы. В доме, где жил отец Александр, проживало несколько еврейских семей. Однажды, когда вооруженная толпа после разгрома синагоги Бродского ворвалась во двор дома, где жил отец Александр, он вышел к ним навстречу с крестом и уверил, что евреев в этом доме нет. Смелость этого поступка воплотила высокий смысл христианства: “Христианство есть не только откровение истины, но и откровение любви. И фанатически преданный своей конфессиональной системе нередко грешит против любви. Он не верен Христу, Который есть не только Истина, но также Любовь, как Путь и Жизнь. Только соединение истины и любви может раскрыть путь христианского единения”¹.

5 февраля 1918 г. победой красной армии в Киеве устанавливается большевистская власть. Начинается красный террор. Исступленная ненависть выплескивается на лучших представителей русской интеллигенции и народа. Начинаются четко организованные массовые репрессии. Один из видных чекистов говорил: “Если можно обвинить в чем-нибудь ЧК, то не в излишней ревности к расстрелам, а в недостаточности применения высшей меры наказания <…> мы все время были чересчур мягки, великодушны к побежденному врагу”².

В Киеве среди десятков тысяч убитых в 1918 г. было свыше 6000 русских офицеров и около тысячи офицерских детей. Еще более зверская волна террора захлестнула Киев с февраля по август 1919 г. Это была целенаправленная физическая ликвидация национальной интеллигенции. Большевики убили по разным оценкам от 40 до 100 тыс. человек. Чекистская газета писала: “Не ищите в деле обвинительных улик: восстали они против Советов с оружием или на словах. Первым делом вы должны его спросить, к какому классу он принадлежит, какого он происхождения, какое у него образование и какова его профессия. Вот эти вопросы и должны решить судьбу обвиняемого”³. С особой изощренностью издевались над священством.

В числе первых 3000 арестованных под лозунгом красного террора оказывается и отец Александр. Обреченных людей свозили в Октябрьский дворец культуры, где в мрачных подвалах зверски пытали, а затем расстреливали тысячами как “врагов советской власти”.

После ареста отца Александра семья не имела о нем никаких сведений. Взволнованные родственники, пытаясь его разыскать, отправляются в печально известный Октябрьский дворец, с трудом добиваются к “главному”. Им оказывается большевистский комиссар Варейкис. По промыслу Господню семью Варейкиса отец Александр спас во время еврейских погромов. В знак благодарности Варейкис приказывает освободить батюшку. Избитый до неузнаваемости, в изорванной одежде возвращается он домой.

Что может чувствовать человек, побывавший в аду, вкусивший горечь подлости, надругательств, физических мук и душевных страданий? Поношение чаяше душа моя и страсть; и ждах соскорбящаго, и не бе, и утешающих, и не обретох (Пс 68:21). Сколько мужества и любви нужно было иметь этому человеку, чтобы вновь одеть наперсный крест, и выйти к людям на проповедь, молясь за ненавидящих и обидящих, ибо не ведают, что творят.

Кто хочет идти за Мною, отвергнись себя,
и возьми крест свой, и следуй за Мною.

Мк 8:34

Отец Александр понимает, что в это страшное время людям особенно дорога и необходима вера Христова, — вера, которая утешает в скорбях, помогает в болезнях, укрепляет в испытаниях и, главное, дает правильные жизненные ориентиры. Произнося свои проповеди, батюшка рискует вновь оказаться в подвалах НКВД. Слава о мужественном священнике быстро распространяется по городу. Послушать его идут люди с разных концов Киева. Осознавая мощное влияние отца Александра на прихожан, власти запрещают ему читать проповеди.

В стране идет активная антирелигиозная кампания. Модными становятся атеистические лекции, целью которых было “про­­свещение” народа в духе нигилизма, навязывание утопических форм социальной жизни. Киев в те годы часто посещали “светила” атеистической мысли. Чувствуя личную ответственность за чистоту христианской нравственности народа, отец Александр принимает участие в религиозных диспутах. При первых же попытках дискуссий с ним большевистские агитаторы прекращали полемику.

Примечателен в связи с этим приезд в Киев наркома просвещения Луначарского. С большой помпой по городу было объявлено об атеистической дискуссии наркома со священником Александром Вишняковым. Послушать признанно лучшего оратора советской власти собрался полный зал. В интеллектуальном бою сошлись две непримиримые силы. Но Бог поругаем не бывает. Мощная эрудиция отца Александра, его глубокая вера, блестящий талант красноречия наголову разбивают бесовскую доктрину глашатая безбожной власти. Нарком остается посрамленным.

И призва глад на землю, всяко утвержение хлебное сотры.

Пс 104:16

Упоение большевиков от успехов победившей диктатуры советской власти омрачается постигшим страну бедствием: в 1921–1922 гг. в России разразился голод. Патриарх Тихон издает воззвание, в котором призывает церковно-приходские советы жертвовать драгоценные церковные украшения в помощь голодающим. Церковь всячески старается помочь бедствующему народу, однако власть демагогически обвиняет ее в глухоте к народным страданиям, а 19 марта 1922 г. Ленин пишет секретное письмо: “…мы должны именно теперь дать самое решительное и беспощадное сражение черносотенному духовенству и подавить его сопротивление с такой жестокостью, чтобы они не забыли это в течение нескольких десятилетий <…> Чем большее число представителей реакционного духовенства и реакционной буржуазии удастся нам по этому поводу расстрелять, тем лучше”⁴.

Гонения на Церковь, на ее служителей приобретают тотальный характер. Арестовываются тысячи священников и православных мирян. В Киеве закрываются церкви. В Троицком храме сократили время служб. Отца Александра с семьей (женой и двумя детьми, младшему из которых не было и года) выгоняют из церковного дома на улицу. В паспорте ставят штамп: “служитель культа”. Это было равносильно предупреждению: Осторожно, прокаженный. Как “внеклассовый элемент” ни батюшка, ни его жена не имеют права на работу.

На квартире, которую снял отец Александр, производятся бесконечные обыски. По ночам врывается милиция, ищут непонятно что, вымогают деньги, грабят, глумятся над семьей, а напоследок забирают отца Александра с собой и держат в подвалах НКВД по 10–15 дней. Там он подвергается издевательствам и побоям не только со стороны садистов-следователей, но и со стороны уголовников.

Неожиданно его настигает страшный удар: от воспаления легких умирает его старший сын, 16-летний Георгий, талантливый пианист, гордость и надежда консерватории. На похороны пришли почти все киевские священники.

Воистину, вынести все скорби, выпавшие на долю отца Александра, и не сломаться можно было лишь силою Духа Святаго, в нем пребывающего; продолжать пастырское служение в сложившихся условиях мог лишь человек, который имел крепкое желание и решимость исполнить свой долг до конца, как бы ни был труден путь.

К тому времени и внутри Церкви складывается сложнейшая обстановка. После прихода к власти большевиков ее положение год от года становится все более трагичным. Возникают церковные расколы на национальной почве. Уже в 1920 г. на Украине создается Всеукраинская церковная рада, которая отвергает всех епископов как ставленников Москвы. Провозглашается автокефалия, “посвящается” в митрополиты всея Украины лишенный сана Василий Липковский. Возникает множество группировок, призывающих к “революции” в Церкви, к “всестороннему обновлению”. В 1922 г. арестовывают Патриарха Тихона.

Отец Александр проводит серьезную пастырскую работу, бесстрашно защищая Церковь от нападок обновленцев и автокефалов. И хотя особой комиссией при НКВД запрещалось поминовение на службах патриарха Тихона, отец Александр честно выполняет свой иерейский долг, поминая Первоиерарха Церкви. По воле Божией и благодаря самоотверженному служению таких верных Православию пастырей натиск обновленцев и самосвятов-липковцев оказался бессильным оторвать Украинскую Церковь от законного главы Церкви Русской — Патриарха Тихона.

Однако беспредел большевистской власти в Киеве продолжается. Вспоминает сын отца Александра Гавриил Вишняков: «Мои детские воспоминания и впечатления начали складываться с 1927 г., когда мне исполнилось пять лет. Помню, как в день Пасхи моя мама подносила меня к окну с видом на церковный двор, где хулиганствовали большевистские молодчики.

Подъезжали на грузовиках, нарядившись в церковные одежды. Кривляясь и вопя непристойные песни, приплясывая, вырывали из рук людей, выходивших из церкви, освященные куличи и пасхальные яйца. Мать, крестясь, шептала мне: “Это ироды делают, Господь их покарает. Запоминай, сынок!”. Я запомнил, и не только это. В 1929 г. мой отец был назначен настоятелем храма Святой Троицы. Мы с ним часто ходили пешком в Лавру. Однажды весной отец повел меня утром в это святое место. В то время священники надевали на улицу гражданскую одежду, так как было крайне рискованно ходить в рясе; это расценивалось как пропаганда против советской власти. Во дворе Лавры стояла большая толпа людей — ожидался еще один акт большевистской злобы и бесчинства. И вот, разбив одну из колонн верхнего яруса колокольни, красноармейцы (вероятно, чекисты) сбросили вниз самый большой колокол, подаренный еще императрицей Екатериной Второй. Все присутствующие верующие пали на колени и так пробыли несколько минут под прощальный стон разбитого колокола.

В церкви Святой Троицы были запрещены церковные требы: крещение, отпевание покойников как в храме, так и на кладбище, венчания. Приказом властей было сокращено время служб (с 8 утра до 13). Церковь то закрывали вовсе, то снова открывали.

В 1934 г. гибнущие от голода, разразившегося на Украине, сползались (именно сползались, иначе не назовешь) во дворы церквей и там умирали. Власти отреагировали оперативно: были закрыты церкви в центре города, открытыми остались церкви только на окраинах: Байковом кладбище, Димеевке, Соломенке, Куреневке. Отец остался без прихода».

В 1935 г. после убийства Кирова в стране проводится очередная кампания арестов и расправ. И вновь массовые аресты священнослужителей. Одним из первых в городе арестовывают отца Александра. Его заключают в скользкие от крови подвалы НКВД в том же Октябрьском дворце.

С огромным трудом добиваются родные свидания с ним. Следователь по фамилии Черноморец “милостиво” разрешает им свидание на 3 минуты. Сын вспоминает: “Отец был неузнаваем. Лицо — сплошная синяя маска, зубы выбиты, поседевшие волосы. А ведь ему было всего 47 лет”.

Решением пресловутой “тройки” отец Александр приговаривается к тюремному заключению с последующей ссылкой. Ему выдвигается обвинение по ст. 109 Уголовного кодекса УССР. Формулировка приговора гласит: “обвиняется в раскрытии сведений, которые не подлежат разглашению. Решением особой комиссии при НКВД УССР от 13 июня 1937 г. на основании ст. 109 криминального кодекса УССР, Вишняков Александр Васильевич осужден на три года исправительно-трудовых лагерей. Для отбытия наказания направляется в бухту Ногаево Северо-восточного лага”.

Такая бредовая формулировка обвинения была в те годы предъявлена многим священнослужителям. Так, епископу Ветлужскому Неофиту (Коробову) было предъявлено обвинение “в создании церковно-фашистской диверсионно-террористичес­кой, шпионско-повстанческой организации с общим числом свыше 60 участников”.

Мы уже никогда не узнаем подробностей жизни отца Александра в лагере и ссылке, но по многочисленным свидетельствам знаем, что это был рукотворный ад, созданный “гением” Сталина. Тяжелее всего в лагерях приходилось священнослужителям. Помимо изнурительной работы и полуголодного пайка, издевательств охранников, побоев и болезней, постоянным бичом для них были уголовники.

«Сила начальника, который бьет меня, — это закон, и суд, и трибунал, и охрана, и войска. Нетрудно ему быть сильней меня. Сила блатных — в их множестве, в их “коллективе”, в том, чтобы со второго слова зарезать (и сколько раз я это видел)»⁵.

Три страшных года лагерей, работа на грани человеческих возможностей, голод, цинга, отмороженные руки и ноги, карцеры (месяц по кружке воды и 300 г хлеба) окончательно подрывают здоровье отца Александра.

Трудно приходится и его семье в Киеве. Жена и сын голодают; на работу жену не берут, а сына исключают из нескольких школ, — как родственников “врага народа”. За квартиру платить нечем. Не выдержав испытаний, жена отца Александра оформляет с ним развод. Батюшка узнает об этом, вернувшись из ссылки в 1940 г. Куда идти? Дома нет, церковь закрыта, в паспорте отметка об отбытии заключения. Вокруг — зловещий быт тех лет: предательство близких и друзей, недоверие, подозрительность, злоба.

Пятидесятилетний священник осмысляет весь пройденный жизненный путь, подводит итог сделанного, пережитого и принимает решение. Он едет в Москву, где местоблюститель Патриаршего престола Митрополит Сергий (Страгородский) постригает его в монашество в чин архимандрита. После возвращения в Киев архимандрит Александр получает приход в Соломенской церкви и назначается ее настоятелем.

В последние предвоенные годы волна антицерковных репрессий несколько утихла. Вздохнув, наконец, посвободней, в церковь потянулись верующие. Чувство пустоты, образовавшейся в душах людей, взывало к Богу; извечная тяга человека к высшему, к свету истины влекла его в Дом Божий — Церковь.

Очень скоро отец Александр сумел завоевать любовь и доверие прихожан. Зная о бытовой неустроенности батюшки, они в складчину покупают ему маленький глинобитный домик на окраине Киева — Димеевке. А городские власти принимают решение сократить время служб до 12 часов дня. Отец Александр переходит в церковь Святого Николая Доброго на Подоле, однако с его больными ногами добираться до храма через весь город оказывается затруднительным. Он открывает домовую церковь в честь равноапостольной Марии Магдалины.

Грядет 1941 год. В день Всех святых в Земле Российской просиявших начинается великая Отечественная война. Для достижения своих целей, спекулируя на трагических событиях советской истории, гитлеровцы включили в свой арсенал идеологической борьбы и религию, представляя себя ее защитниками. Но уже в первый день войны Местоблюститель Патриаршего престола митрополит Сергий обращается с “Посланием” к русскому народу, в котором призывает православных к защите Отечества. В Киев “Послание” привозит митрополит Николай, и вместе с отцом Александром они развозят обращение по всем церквям Киева. Ежедневно батюшка читает прихожанам на службах “Послание” Местоблюстителя, где говорится: “Церковь благословляет всех православных на защиту священных границ нашей Родины. Господь нам дарует победу”.

В тяжелые первые месяцы войны, когда красная армия трагически отступала и люди были охвачены паникой, мужественный пастырь архимандрит Александр не изменил своему долгу священника и патриота. Любовью к людям и силой духа наполнены его проповеди и дела.

Вскоре после начала войны до Киева стали доходить известия об уничтожении евреев в Житомире и Виннице. Киевские евреи стали обращаться к отцу Александру с просьбой окрестить их в православную веру. Движимый чувством христианской любви, батюшка крестит евреев и выдает им свидетельства о крещении на сохранившихся у него церковных бланках. Таким образом ему удалось спасти от расстрела много еврейских семей.

19 сентября 1941 г. немцы вошли в Киев. Вместе с ними пришли униаты и автокефалы-самостийники. Начался жестокий период оккупационной власти. С огромным риском для жизни отец Александр читает на службах “Послание” митрополита Сергия. Находятся предатели, которые доносят на батюшку. Его вызывают в управление гестапо. Сила личности отца Александра, его отличное владение немецким языком вызывают у немцев уважение к священнику, а его биография репрессированного советским режимом дает им основание надеяться на помощь отца Александра в работе с населением. Его отпускают с запретом читать “Послание” и обязуют служить в церкви молебен о здравии фюрера.

Верный сын своего Отечества, Георгиевский кавалер, в крови которого жила вера и патриотизм многовекового православного священства, — мог ли он покориться врагам своего народа? Он, испытавший боль утрат, познавший в лагерях цену человеческой трусости, подлости, предательств, поучавший свою паству честности перед Богом и своей совестью, — мог ли он сломаться? Напротив, через перенесенные страдания он обретает чувство внутренней свободы, сила которой бывает пропорциональна той, с которой давит стеснение внешнее. Этого прагматичные немцы не смогли учесть.

Отец Александр продолжает служить в домашней церкви Марии Магдалины. Однако он уже находится под негласным надзором гестапо. Исполнителями этого надзора стали националисты. Они доносят в гестапо каждое патриотическое слово батюшки, его неповиновение приказу служить молебен о здравии фюрера. Отца Александра снова вызывают в гестапо. Разговор уже более жесткий, с угрозами. Под строгим предупреждением его отпускают и на этот раз. С первого шага по выходе из управления гестапо начинается шествие архимандрита Александра на Голгофу.

28 сентября 1941 г. по Киеву были развешаны афиши с приказом новой власти: “Все жиды города Киева и его окрестностей должны явиться в понедельник 29 сентября 1941 г. к 8 часам утра на угол Мельниковской и Дохтуровской (возле кладбищ). Взять с собой документы, деньги, ценные вещи, а также теплую одежду, белье и проч. Кто из жидов не выполнит этого распоряжения и будет найден в другом месте, будет расстрелян”⁶.

В указанный день начались расстрелы в Бабьем Яру. К отцу Александру прибежал запыхавшийся сосед по ул. Казачей Ян (фамилия забыта). Это был мадьярский еврей, который проживал на этой улице с женой Симой и тремя детьми. Еще в первые дни войны отец Александр крестил всю его семью. Теперь немцы отправили их всех в Бабий Яр. Яну удалось убежать. Он просил батюшку, чтобы он засвидетельствовал перед немцами, что семья его крещена в Православии.

Надев рясу с крестом и орденом Георгиевского кавалера, отправляется отец Александр в Бабий Яр. Уже издали слышны отчетливые выстрелы из пулеметов. Чем ближе, тем слышнее гул толпы, крики, визг. Батюшка с Яном пробирается к немецкому офицеру, показывает свидетельства о крещении семьи. На немца производит впечатление чистая немецкая речь священника, его спокойствие и убедительность. Он разрешает отыскать в огромной толпе обреченную семью Яна. До ночи ходит отец Александр среди обезумевших от страха людей, утешая и ободряя их. Среди евреев находится много военнопленных. Батюшка поддерживает их дух, благословляет. Наконец, находятся жена и двое детей Яна. Третьего ребенка найти не удалось. Немцы приказывают уйти.

Долго молился отец Александр в ту ночь. И наутро в церкви вновь зазвучала его гневная проповедь — обличение врагам Отечества. А доносчики не дремали. С ненавистью выслеживали они каждый шаг и каждое слово архимандрита. Следует очередной донос в гестапо.

В тот день после литургии отец Александр намеревался исповедовать на дому больную женщину. Сын Гавриил прибежал в церковь предупредить отца, что домой уже дважды приходили гестаповцы, разыскивая его. Сын просит отца укрыться где-нибудь на время. Но батюшка решает выполнить свой долг и отправляется к больной прихожанке. У дома его с сыном останавливают гестаповцы на мотоцикле. Удостоверившись, что перед ними отец Александр (Вишняков), они приказывают ему садиться в коляску мотоцикла. Архимандрит вынимает свои карманные часы, отдает их сыну и говорит: “Возьми, сынок. Больше мы не увидимся”.

Два дня сын надеялся, что отец вернется. На третий день, 4 ноября пошел в управление гестапо. Оттуда его выгнали. Тревожась за судьбу отца, он отправляется в Андреевскую церковь, в нижнем этаже которой размещалась резиденция недавно созданной на Украине Церковной рады.

Церковная рада была образована в октябре 1941 г. группой самосвятских священников. Во главе Рады был поставлен викарный епископ Волынской епархии Поликарп Сикорский. Идеологическая позиция этой организации отражена в деятельности ее руководителя: в 1942 г. Поликарп нанес визит в Ровно заместителю рейхкомиссара фон Вендельштодту и передал ему приветствие, адресованное рейсхкомиссару Коху. Заканчивалось оно словами: “Прошу принять для великого вождя немецкого народа Адольфа Гитлера пожелание полноты сил духовных и телесных, а также неизменного успеха для окончательной победы над врагом Востока и Запада. За эту победу вместе со своими верующими, опекать духовенство которых я призван, я буду возносить молитвы Всемогущему Господу”⁷. Будучи националистической организацией, Церковная рада в интересах автокефалии развязала настоящий террор против канонических православных священников. Откуда было знать юноше, что пришел он в логово яростных врагов истинного Православия?

Войдя в канцелярию Рады, Гавриил Вишняков обратился к находившемуся там священнику с просьбой разузнать о судьбе отца. Тот яростно обрушился на него: “Вон отсюда! Ты, сын москальского попа! Вон, а то будет тебе то же, что твоему отцу!”. Юноша спросил у секретаря, кто с ним разговаривал, ему ответили: “Это архимандрит Мстислав”. Да, это был тот самый Мсти­слав, который уже в наше время стал “знамением” самостийности и преемственности в движение за автокефалию и в 1989 г. был провозглашен “первоиерархом” УАПЦ.

Правду о гибели отца Гавриил Вишняков узнал от владыки Пантелеймона в декабре 1941 г. Со слезами на глазах Владыка сказал: “Ваш отец, архимандрит Александр (Вишняков), расстрелян немцами в Бабьем Яру 6 ноября 1941 г.”.

Честна пред Господом смерть преподобных Его.

Пс 115:6

6 ноября 1941 г. Угрюмый осенний день. Скорбной дорогой смерти под конвоем немецких солдат и украинских полицаев шла в Бабий Яр колонна измученных, избитых, голодных людей. Это были военнопленные красноармейцы, евреи, подпольщики. Были в этой колонне и православные священники, приговоренные к смерти по доносам националистов, бандеровцев, которых “благословили” на их предательскую деятельность автокефалы-самостийники.

Среди смертников был и архимандрит Александр. Рассказ о его трагической смерти записан по свидетельству очевидцев, чудом избежавших смерти.

“Колонну разделили. Священников отвели вперед по краю обрыва. Архимандрита Александра вытолкали из общей группы и отвели метров за 30. Несколько автоматчиков бесстрастно и четко расстреляли группу священников. Затем украинские полицаи в вышитых сорочках и повязках на рукавах подошли к отцу Александру. Его заставили раздеться донага. В это время он спрятал в рот свой нательный крестик. Пытались распять батюшку на кресте, но у них не получилось. Тогда вывернули ему ноги, и, привязав колючей проволокой за руки и за ноги, все же распяли, затем облили бензином и подожгли. Так, горящим на кресте, его сбросили с обрыва. Немцы в это время расстреливали евреев и военнопленных”.

Так мученически окончил свой земной путь верный друг Христов архимандрит Александр. Через физические мучения, душевные страдания и испытания пронес он свой крест, и, будучи на кресте распят, вознес его, как символ победы Православия.

Вехами жизни архимандрита Александра были храм Святой Троицы и церковь равноапостольной Марии Магдалины. Из этих церквей забирали его в тюрьмы и лагеря НКВД и гестапо. В этих церквях звучали пламенные судьбоносные слова сына своего народа и Отечества; за нас, за наше благополучие и спасение возносились молитвы к Богу.

Сегодня, на месте разрушенной церкви Святой Троицы построили кафе-бар. Еще выглядывали из земли фундаменты старой церкви, еще бережно извлекались из руин предметы церковной утвари, но уже безжалостно работали экскаваторы, сокрушая намоленные старинные камни… Ни просьбы, ни слезы верующих, ни взывание к властям не смогли растопить окаменелые сердца. В бывшей домовой церкви святой равноапостольной Марии Магдалины размещается фирма по продаже алкоголя.

На месте расстрела священников в Бабьем Яру 6 ноября 1941 г. благочестивыми христианами установлены кресты и памятная плита. В дни памяти страшных событий, свершившихся здесь в годы Великой Отечественной войны, дни поминовения усопших и двунадесятые праздники у крестов служатся панихиды, верующие приносят цветы. Однако кресты эти систематически оскверняются сектой сатанистов при практически полном невмешательстве властей.

Видится особо уместным сегодня воскресить память о человеке, жизнь и подвиг которого могут осветить нам, заблудшим, Путь, Истину и Жизнь. В сложившейся религиозной ситуации на Украине, среди межконфессиональных расколов и расколов в душах человеческих, необходимо пробудить в сознании смысл и значение подвига архимандрита Александра, чтобы научиться, что “за чистоту нашей православной веры можно жить крестной жизнью и умирать смертью мученика. Мы можем научиться от него, что любить Бога — это значит ценой своей жизни, а порой своей смерти, изливать Божию любовь на всех тех, которых создал, восхотел и возлюбил Господь <…> Научимся от него жить, и если нужно, умирать, и будем оглядываться вокруг себя на тех людей среди нас, близких и дальних, которые умеют жить так, как он, забыв все, кроме Божией правды, кроме своей веры к Богу и людям. И почитая их, изумляясь им, постараемся быть подобными им — великодушными, смелыми, Божиими”⁸.