Архимандрит Петр (Кондратьев) родился в 1958 году. Его отец служил в храме святого великомученика Георгия Победоносца в Ивантеевке. Мама, домохозяйка, была чтецом в храме. В России служил в церкви под Шатурой, а затем в храме Петра и Павла у Яузских ворот. Монашеский постриг принял в Канаде. Может вести богослужение на церковнославянском, английском, французском и греческом языках.
Лучший вид обороны
Архимандрит Петр (Кондратьев)
Я родился в семье священника, протоиерея Георгия Кондратьева. Рос недалеко от столицы, в Щелковском районе, где отец служил. В детстве у меня была наставница монахиня Наталья, она сшила мне церковное облачение, и в три года я служил дома, а мать Наталья пела. Мои брат и сестра до сих пор вспоминают, как я крестил игрушки.
В школе было тяжело учиться из-за того, что меня били, обзывая попенком. А учителя и завуч на это закрывали глаза. Это довольно долго продолжалось, но однажды я решил положить конец издевательствам, и как только ко мне подходила очередная компания подраться, то я первым шел в атаку, чтобы знали: не все остается безнаказанным. И постепенно от меня отстали.
Учителя возмущались моим поведением, что вот, мол, поповский сын драчун, но директор меня спасала, каждый раз пытаясь замять очередной скандал и не выносить его за стены школы. Я потом узнал, что она была верующей.
Пример отцовского служения был для меня настолько значительным, что после школы я решил идти по папиному пути. Но чтобы поступить в семинарию, надо было пройти армию. Я отслужил в авиации в группе советских войск в Германии. Вернувшись, стал прислуживать в храме и готовиться к поступлению в семинарию.
Помню, когда я собрался первый раз после армии пойти в храм, мама вручила мне часослов и сказала: «Иди, читай шестопсалмие». Я и раньше его читал и дома, и гуляя возле пруда в нашем ближайшем лесу. Но когда я начал это делать в храме, то было ощущение, что я читаю часа два, а ведь это всего шесть псалмов. Такое сильное напряжение я тогда пережил и трепет. Было чувство, что ты лично предстоишь Богу. Полностью то состояние у меня больше никогда не повторялось, а как бы хотелось.
Как понять другого?
Перед экзаменами в семинарию поехал в Троице-Сергиеву лавру, подошел к мощам преподобного Сергия Радонежского и попросил его: прими меня, отче Сергий, под свой покров. Хотя я был полностью уверен, что в этот год у меня не получится поступить. Но мои ожидания оказались неверными, я успешно сдал экзамены и стал семинаристом. После ее окончания отправился служить на приходе.
Помню, однажды ко мне, молодому священнику, подошла женщина, у которой погиб двадцатилетний сын, ей было очень больно, страшно. Она хотела излить душу, посоветоваться. И выслушав ее, я ответил фразой, которую мы очень часто произносим, – я вас понимаю. Услышав ее, она обрушилась на меня с возмущением, мол, как ты, мальчишка, сопляк, можешь меня понять, у тебя, что ребенок помер?!
Я тогда пережил глубочайший стресс, но на всю жизнь остался благодарен этой женщине за то, что она колоссальным образом изменила мое мировоззрение. Мне тогда стало ясно, что человек другого человека понять до конца в принципе не может. И эту женщину я понять не мог, как бы я ни хотел это сделать, даже если бы я тоже потерял бы сына. Что все происходящее в жизни твоей или других людей надо воспринимать через призму молитвы, и с помощью ее искать ответы на вопросы, а не с помощью головы. Иначе невозможно быть христианином.
Паспорт государства, которого нет
Однажды я познакомился в Москве с одним монахом, который служил в Монреале, в Канаде. Удивительно светлый человек, излучающий доброту, любовь. Притом, что он страдал болезнью Паркинсона. Нам ведь тогда внушали отрицательный образ людей, живущих за границей, что нас они недолюбливают. А тут все наоборот. И мне стало любопытно посмотреть, как живут наши братья по вере на Западе.
Мой новый знакомый сказал мне: «Если сможешь, приезжай». Это была середина 80-х годов. Выехать за границу тогда было очень сложно. И брать приглашение бесполезное дело.
Но мне помогла одна прихожанка из нашего храма, которая работала в дипломатическом корпусе и обслуживала посольство одного южноамериканского государства. Она поставила в мой паспорт визу. А когда у тебя в паспорте стоит одна виза, то получить следующую визу, транзитную, было гораздо проще. Причем я подавал прошение о транзитной визе, а мне поставили гостевую, по которой я мог находиться в другом государстве почти месяц. И я вылетел в Канаду.
Там я познакомился с одним из архиереев Православной Церкви в Америке – владыкой Серафимом, он был управляющим канадской епархии. Владыка Серафим предложил мне: «Подумай, мне не хватает священников, я был бы рад тебя у нас видеть». Я вернулся домой и служил в Москве до 1990 года, а затем подал прошение об увольнении меня за штат с правом перехода в другую епархию. И я получил положительный ответ.
Сначала я отправился в Святую Землю, помолиться и получить благословение, а затем полетел в Канаду, где владыка Серафим меня принял. Это было накануне развала Советского Союза. Когда это вскоре произошло, непонятно было, что делать: ехать – не ехать? Неясно было, что происходит в стране.
Канадские власти обратили внимание, что страны СССР уже нет, а паспорт у меня по-прежнему советский, и что мне надо решать: или уезжать на родину или делать запрос на канадское гражданство. И я подал документы на канадское гражданство и через некоторое время я его получил. Так уезжая на месяц, я здесь задержался на десятилетия.
«Зарплату мне платили фермеры»
Владыке Серафиму было легко со мной: я монах, без семьи, меня можно было отправить служить в любое место. Один священник из его епархии подал прошение, что он прекращает свое служение и уходит из прихода, поскольку ему не на что содержать семью и он будет работать по своей гражданской специальности – журналистом. Дело в том, что за границей священники очень часто не получают деньги от прихода или сумма их так невелика, что они вынуждены подрабатывать, а это не просто. Поэтому случается, что батюшки оставляют служение.
И владыка попросил меня заменить этого священника. Приход представлял из себя семь отдельных церквей в разных фермерских хозяйствах. В этом приходе за каждую службу батюшке платили по 200 долларов, и за месяц выходило долларов 800. Этого было не достаточно, чтобы снимать квартиру (священнику никто жилье не предоставлял), завести машину (на автобусах по тем расстояниям не наездишься) и еще питаться надо и что-то покупать из одежды.
И я обратился к фермерам, как они считают, сколько в их провинции нужно в месяц денег, чтобы достойно существовать?». Они назвали – от полутора до двух тысяч долларов. «Я вас за язык не тянул, – сказал я им. – Теперь вы между собой определите, какую сумму каждый из семи приходов сможет мне выплачивать в месяц, чтобы я смог сносно жить». В результате получилось около трех тысяч долларов.
Я прослужил здесь год. Затем владыка перевел меня в другой приход. Так я и жил в Канаде: приду, уравновешу жизнь в приходе и меня переводят служить в другой. Не всегда было все гладко. Как-то мне пришлось несколько месяцев прожить на надувном коврике в крошечной комнатушке в складском помещении, так как предыдущий священник отказывался освобождать церковную квартиру.
«Владыка, покиньте собрание»
Мы привыкли, что в России есть общий устав для всей Русской Православной Церкви, а на Западе в каждом храме – свой устав, который принимает церковный совет. И у этого церковного совета бывают неограниченные полномочия, иногда недопустимые в церковной жизни.
Я был свидетелем, как однажды владыка Серафим приехал на церковный совет одного прихода и его не пустили на заседание. Один из прихожан встал и сказал: «Владыка, вы членские взносы у нас не платите, так что покиньте собрание. Будем решать вопросы без вас». И владыка встал и ушел. Возможно ли, чтобы в России простой мирянин мог такое сказать своему архипастырю? Думаю, что вряд ли.
Как-то владыка Серафим направил меня в один приход, где в церковном совете оказались нецерковные люди и они по своему уставу были чуть ли ни царями у себя в приходе. И владыка меня попросил что-то сделать, чтобы они ушли. Я прочел их устав, и в одном из пунктов говорилось, что все члены прихода должны исповедоваться и причащаться. А эти люди за то время, которое я прослужил в этом храме (а это почти целый год), ни разу не исповедовались и не причащались. Значит, они не могут быть членами этого прихода. О чем я сказал на собрании церковного совета. Возражений не последовало.
Святое слово – «прости»
Предстоятель РПЦЗ митрополит Восточно-Американский и Нью-Йоркский Иларион
Был период, когда я служил в Греции с одним из греческих митрополитов. К тому времени я мог служить на греческом. И как-то мы с митрополитом отправились в Новую Зеландию, и туда же приехал митрополит Иларион (Капрал), первоиерарх Русской Зарубежной Церкви. Меня ему представили, что я русский и могу служить на славянском, английском и греческом. И он мне сказал, что хотел бы меня видеть своим священником. И пригласил вместе с ним полететь в Нью-Йорк. Я согласился и рад быть под его омофором.
Владыка Иларион – удивительный пастырь, милостивый, заботливый. К нему можно подойти с любым вопросом. Я могу ему позвонить по мобильному телефону, и он всегда снимает трубку и если не может говорить, то сам всегда перезванивает. Он умеет находить удивительные примеры из Евангелия, чтобы сгладить углы в трудных ситуациях. Бывает и требователен, но если к нему подойти со словом «прости», ты тут же становишься для него братом и другом. Это слово для него свято.
Сегодня я живу в Америке, в Бостоне, где владыка Иларион хочет сейчас создать приход, в котором проходили бы службы на славянском, английском и греческом. И если Господь сподобит, меня назначат возглавить этот приход.
Подготовила Елена Алексеева