Небольшой городок Зеленокумск в Ставропольском крае уже месяц жил по «закону пандемии». Многие жители сидели дома на самоизоляции. На улицах появлялись редкие прохожие в масках. А врачи отделения скорой помощи с тревогой ждали новых вызовов от тех, кто подхватил страшный вирус.
29 апреля около часа дня на пульт диспетчера поступил звонок из частного дома на окраине города. Правда, взволнованный мужчина говорил совсем не про ковид: «Ребенок, три года, упал с дивана! Его рвет!»
Когда врачи прибыли на место, они увидели малыша с заплаканными глазами, прижавшегося к маме. Из угла в угол ходил растерянный папа.
А в дверях соседней комнаты замерла молодая девушка 20 лет, старшая сестра малыша. Домашние ласково называли его «Артемчик».
«Всего лишь упал с дивана! Что тут такого?»
У Дмитрия и Ирины Верменских Артем — младший из троих детей, «последыш». Он появился на свет, когда супругам было за 40. Две старшие дочери — Кристина и Ангелина — выросли. Одна окончила школу и уехала учиться в другой город, вторая тоже вот-вот должна была получить аттестат о среднем образовании.
Артема родители оберегали, как могли. Когда он только начал ползать, расчистили двор частного дома (не своего — съемного, своего у них нет до сих пор). Спрятали все потенциально опасные предметы: лестницы, дрова, садовый инвентарь, — чтобы, не дай Бог, не произошло несчастного случая. А вот привычка Артема прыгать на диване настороженности не вызывала.
Артем Верменский с сестрами
— В тот день с утра мы вместе работали в огороде. Потом обедать пошли. Пока жена допивала чай за столом, я прилег на диван на кухне. Тут же крутился и Артемчик. Забирался на спинку дивана, прыгал на меня, смеялся. Снова карабкался вверх… И вдруг оступился, потерял равновесие, упал головой на кафельный пол и заплакал, — рассказывает Дмитрий.
Этот страшный миг, после которого у всей семьи началась совсем другая жизнь, Дмитрий будет вспоминать снова и снова. Его будет грызть чувство вины: как все это могло случиться? Почему не предусмотрели и это?
Они с женой тут же подбежали к плачущему ребенку, ощупали. Цел! Никаких видимых повреждений на теле Артема не было.
Дмитрий, ветеринар по образованию, прекрасно понимал, что может происходить при подобных травмах. Он пытался успокоить плачущего сына, просил показать, где больно. Но из-за задержки речевого развития Артем не мог объяснить, что с ним происходит. Он просто взял папину руку и поднес к правому виску. «Только бы не вырвало! Только бы не сотрясение мозга!» — стучало в голове у Дмитрия. От тревоги и страха за сына он не мог найти себе места.
— Когда мы приехали в больницу, внутри немного отпустило. Артемчик живой! В сознании! Сейчас врачи сделают все, что надо, помогут! Но к нему долго никто не подходил. Ребенок же всего лишь упал с дивана! Что тут такого?! Бывает, люди из окон выпадают и — ничего. Только ушибы.
Пока Дмитрий ездил домой за вещами сына, у мальчика начались судороги. Позвонила жена: «Артему плохо!»
— Я открываю дверь отделения травматологии и вижу, как врач с Артемом на руках бежит в реанимацию со словами: «Он уходит!» — Дмитрий пытается держаться, с трудом выговаривает слова.
Пока Артем лежал в реанимации и был между жизнью и смертью — в коме, — его родители в шоковом состоянии давали объяснения приехавшим сотрудникам полиции. О случившемся им сообщили из больницы.
«От любых прикосновений сын кричал»
Дмитрий был уверен, что за ребенком вот-вот прилетит вертолет и его оперативно перевезут в Ставрополь. Он же сам слышал: вызвали санавиацию! Но вертолета все не было.
Нейрохирург районной больницы сказал, что у него «нет допуска к детям, только ко взрослым», поэтому самостоятельно оперировать Артема не стал.
— Я хорошо знал про два «золотых» часа после травмы и понимал, какая катастрофа случается прямо на моих глазах.
Кома — это состояние, вызванное нарушением кровообращения головного мозга. Если при ударе происходит разрыв сосудов и кровь не идет наружу, она идет вовнутрь, скапливается. Гематома сдавливает мозг. Отмирают нервные клетки. А врачи в тот момент интересовались, есть ли у нас еще дети. Ну, если Артема не станет… — Дмитрий замолкает, чтобы не заплакать.
Вместо обещанной санавиации спустя десять часов на машине из краевого центра приехал нейрохирург. Он сразу предупредил, что без снимков КТ и МРТ (таких аппаратов просто не оказалось в районной больнице) оперировать ему будет сложно. Придется «сверлить несколько дырок в черепе и смотреть, где что». Но, к счастью, он сразу попал в нужное место и удалил из головного мозга ребенка огромную гематому объемом 150 (!) миллилитров.
Дефект черепа Артему закрыли титановой пластиной спустя 1,5 месяца уже в Ставрополе — после того, как он вышел из комы.
— До трагедии у нас пацан был такой звонкий. Мог как Витас: «А-а-а-а!» А в больнице пытался плакать, а звука нет. Кряхтел только. При выписке — состояние скрюченного эмбриона. От любых прикосновений сын кричал и плакал — от боли. Улыбнулся, только когда мы приехали домой и он услышал, как загавкала наша собака Рада, — рассказывает Дмитрий.
«Пока говорит только “мама”»
Брать на реабилитацию тяжелого ребенка в вегетативном состоянии с единственным открытым глазом, левым, с пищевым зондом в ближайших крупных городах никто не хотел. А в маленьком Зеленокумске таких специалистов просто не было.
Восстановлением Артема занимались родные. Сами.
Папа сам делал сыну массаж рук и ног, пытаясь расслабить сжатые спастикой мышцы. Мама носила заниматься в бассейн.
Там малыш впервые зашевелил ногами. Сестры читали Артему книжки, пели песни из любимого мультфильма «Три кота». И он отвечал сначала улыбкой, а потом тихим звуком, похожим на «мяу». А овчарка Рада то и дело пристраивалась рядом, облизывая Артема, как своего детеныша.
Заметив прогресс, реабилитологи уже не смотрели на ребенка как на безнадежного. Дали ему шанс. Сначала в одном центре, потом во втором, третьем.
Сейчас у Артема полностью восстановились левая нога и левая рука. Правую руку он продолжает поджимать — из-за повышенного тонуса мышц. Из пяти пальцев «оторвать» от ладошки может только два. Левую ногу не может согнуть в колене и приподнять. Но если его поддержат сзади за спинку, пытается немного постоять на ножках.
Из-за частичной атрофии зрительного нерва Артему не удается сфокусировать взгляд на предмете. Большую часть пищи и лекарства он до сих пор получает через гастростому. Пытается есть и сам, но глотательный рефлекс полностью не восстановился.
— Господь оставил Артему разум. Это главное. Он понимает обращенную речь.
Но пока говорит только слово «мама». Спросишь, как собачка лает — открывает рот и беззвучно шевелит губами. Сказать «ав-ав» не получается. Но мы будем стараться, заниматься дальше. Если бы в тот страшный день Артема прооперировали сразу, все могло быть иначе. Недавно во дворе нашей районной больницы приземлился желтый вертолет. Теперь у нас настоящая санавиация! Я чуть не расплакался: почему не раньше?! — спрашивает Дмитрий.
Фонд «Правмир» помогает взрослым и детям, нуждающимся в восстановлении нарушенных или утраченных функций после операций, травм, ДТП, несчастных случаев, инсультов и других заболеваний, пройти реабилитацию. Вы можете помочь не только разово, но и подписавшись на регулярное ежемесячное пожертвование в 100, 300, 500 и более рублей.