Заповеди Христовы — основа богопознания
— Ваше Высокопреосвященство, человек может встретить Бога в разных обстоятельствах — в радости и печали, в дни испытаний. Каким для вас было начало этого пути?
— Непростой вопрос о том, что мы подразумеваем под встречей человека с Богом и о его пути к Богу. Скорее всего, этот путь у каждого из нас свой. Для меня этот путь начался с мысли: «Вера без дел мертва». Конечно, вера в сердце у меня была всегда, и какая-то молитва была. Но вот процесс осознания того, что есть жизнь по вере, что есть путь, ведущий к Богу, признание необходимости следования этим путем пришло где-то в 18 лет. Позже мне стало понятным, что человеку нужна помощь в этом пути от Самого Бога и он должен научиться воспринимать эту помощь. Но более осмысленное отношение пришло после того, когда услышал евангельские слова: Елицы во Христа крестистеся, во Христа облекостеся (Гал. 3, 27). В этих словах открывается основное содержание жизни для всех людей. Они изменили логику и характер и моей религиозной мысли. Размышляя о пути человека к Богу, я понял, что обретение Христа — это главнейшая задача для человека, без которой он не войдет в жизнь вечную.
В храм на богослужения я начал ходить в 18–20 лет. Мне хотелось научиться молитве, узнать о духовном опыте святых отцов. В те далекие 1960–1970-е атеистические годы мы искали духовную литературу. Многие книги религиозного содержания были под запретом, и мы пользовались самиздатовскими источниками, перепечатанными под копирку на печатной машинке. У меня по сей день хранится библиотечка тех лет. И это тоже начало пути. Но реальный шаг в движении к духовной жизни произошел в моем первом причастии святых Христовых таин. Оно для меня было не спонтанным, а осмысленным и осознанным. Мой духовник осторожно подвел меня к нему. Для меня это стало событием, которое явилось поворотным моментом жизни.
Святые отцы раскрывают нам свой великий опыт следования за Христом в духовном пути. Все они свидетельствуют, что старались обрести в своей душе во всей полноте образ Христа, и все они были Ему верны, даже до смерти. В этом наполнении очень важна литургическая жизнь. Святой праведный Иоанн Кронштадтский говорит о том, что нужно стремиться к тому, чтобы каждое твое слово молитвы на Литургии было живым и обращенным к Богу. И чтобы ты понимал, что предстоишь на Литургии перед любящим Богом и Создателем твоим. И тогда слова молитвы, заключенные в богослужебной жизни нашей Церкви, понемногу приоткроют свой смысл душе и наполнят ее духовным содержанием.
Для того чтобы душа уподоблялась Христу, святые отцы рекомендуют поучаться в исполнении слов Христа, а также держать перед своим мысленным взором и стараться осуществлять заповеди Христовы, потому что именно исполнение заповедей Христовых меняет и преображает человека.
Заповеди Христовы помогают человеку понять и немощи свои, и нищету духовную и могут привести человека к покаянному состоянию. Заповеди и плач покаянный во Христе по-настоящему приносят человеческой душе утешение. Так, заповедь блаженны плачущие, ибо они утешатся (Мф. 5, 4) говорит о том, что тот, кто сокрушается о своей духовной несостоятельности, обретает и утешение от Самого Христа. Или заповедь «блаженни чистые сердцем, яко тии Бога узрят» говорит нам о том, что только чистое сердце начинает прозревать Христа, жизнь во Христе.
Поэтому нужно стараться побеждать своими усилиями и с помощью Божией всякие страстные проявления: появляющиеся издали нечистые помыслы или чувства, внимательно их отслеживать и сознательно подавлять. И тогда человек становится способным вместить то, что Христос ему подает как дары благодати. Без милости Божией, без этих даров человеку не под силу взойти в Царство Небесное. Но без нашей воли Христос нас насильно никуда не влечет.
Мы должны повернуться к Богу и открыть свое сердце Христу.
Духовные наставники
— Вашими духовными наставниками были замечательные подвижники ХХ века — митрополиты Зиновий (Мажуга), Ювеналий (Тарасов), схиархимандриты Григорий (Давыдов), Серафим (Мирчук). Чему вы у них научились, что вы считаете главным в их духовном облике?
— Оказаться с великим человеком рядом — это и великая милость Божия, и великая ответственность. Духовные люди, посвятившие себя всецело служению Богу и воспринявшие эстафету святых отцов в духовном опыте Церкви, старцы — это живые святые. Общение с ними всегда тайна и таинство. Любовь, что живет в их сердце, делает их учителями, друзьями, наставниками и опорой в жизни. И мой приход к ним не был исключением. Влияние на мою жизнь оказало каждое слово, услышанное из их уст. Одной из характерных черт в общении с ними является то, что все встречи и все слова важны. Разговор о старцах — это не тема в рамках одного интервью, здесь уместно лишь упоминание отдельных эпизодов, отдельных слов, отдельных имен без обобщений. Еще есть одна предостерегающая особенность: всё, что мы слышали, что считали главным у них, чему учились у них, — это лишь малое и жалкое искаженное отражение того, что было в действительности.
Имена, перечисленные в вашем вопросе, принадлежат действительно моим духовным наставникам, но мне хотелось бы назвать еще тех, с кем мне, недостойному, было даровано Господом встретиться. В период моего духовного становления были живы отцы Глинской пустыни. Мне довелось общаться и проводить в последний путь последнего настоятеля этой удивительной обители архимандрита Модеста (Гамова; †1978). По его благословению мне пришлось посетить Рижскую пустынь, где жил и подвизался глинский архимандрит Таврион (Батозский; †1978). Общение с ним оставило неизгладимый след в моей душе. Личность всероссийского старца архимандрита Иоанна (Крестьянкина †2006) произвела на меня впечатление излучения любви Христовой. В одной из бесед, которая длилась около трех часов в его келье, он помог мне понять многие проблемы моей жизни. Особенным подвижником в духовной жизни 1980-х годов был схиархимандрит Макарий (Болотов). Он сумел собрать многих монашествующих на изломе советского периода и духовно укрепить. Он вместе с глинским схиархимандритом Андроником (Лукаш) постриг митрополита Зиновия (Мажугу; †1985) в схиму. О нем особый разговор. Довелось пообщаться с архимандритом Ипполитом (Халиным) и проводить его в последний путь. Афонский дух смирения, простоты и глубокой духовной мудрости отличал этого подвижника благочестия. Митрополит Зиновий (Мажуга) духовно окормлял всех ищущих духовной жизни. Схиархимандрит Серафим (Мирчук; †2005) из Ожоги был любящим отцом монашествующим. К слову, жизнь отца Серафима (Мирчука) описана в книге «120 великих старцев XX века». Схиархимандрит Григорий (Давыдов; †1987), духовник архимандрита Серафима (Тяпочкина* †1982).
Схимитрополит Ювеналий (Тарасов; †2013) был моим правящим архиереем около 20 лет.
Для владыки Ювеналия очень значимым было строгое соблюдение канонов. Это был человек твердых принципов. Если он давал кому-то слово, оно было как стержень, он всегда старался его выполнить. Мы с ним часто ездили к отцу Серафиму в село Ожогу, в Покровку к отцу Григорию (Давыдову). Для меня все эти встречи были очень важны и остались в памяти.
Отцы помогали преодолевать косность и учили практическими советами, как достигать какого-либо качества. Например, одного послушника очень занимал вопрос, как научиться сострадать другому человеку. Он обратился к отцу Григорию с вопросом, что ему делать, если он в этом бесчувственный, как деревянная колода. Старец сказал: «А ты и помышляй, что ты стал колодой, а хочешь быть человеком. Это достойно плача. Учись оплакивать свои грехи, и пока ты не научишься оплакивать свою безблагодатную жизнь перед Христом, не омоешь себя крещением покаяния, плачем о грехах своих, то не получится у тебя сострадать подвигу Христа, страдающему за нас. И не научишься сострадать другому».
Схиархимандрит Григорий (Давыдов) одиннадцать лет провел в колымских лагерях. В живых остался по милости Божией. Он рассказывал, как в их лагерь приводили осужденных священников, среди которых были и архиереи, и гнали на лесоповал. И они оттуда не возвращались.
Схиархимандрит Серафим (Мирчук) также говорил о том, что, если человек учится скорбеть о своих грехах, просит об этом, Господь дает ему разумение и чувство такого внутреннего плача. Но это происходит не сразу. И тогда человеку становится понятен тот глубокий священный плач Христов на кресте и приоткрывается уже истинное чувство сострадания к другим. Он жалеет других, когда те живут в неведении, забывая и не чувствуя Бога, не стремятся к Нему, хотя внешне всё хорошо. Жалеет, когда они начинают болеть, скорбеть, когда у них возникают трудности и душа впадает в смятение. И опыт этого жаления многообразен. Когда он охватывает душу пастыря, то такой пастырь становится не только молитвенником, но и печальником о своем народе. Таким был, как мы помним, Преподобный Сергий Радонежский. И каждый пастырь должен такое жаление и сострадание взращивать в своем сердце. Такая сострадательная любовь исцеляет души его паствы. Настоящая любовь всегда сострадательна. Она не может быть спокойной, это не нирвана, не отвлеченная категория чувств, это состояние глубоко потрясенной души.
Отец Серафим приводил примеры из жизни и ссылался на различных богословов и подвижников. Он говорил, что сострадающая любовь Христа вдохновляет человека и вливает в наши сердца Его Божественную любовь. Но это очень болезненно и возможно, только если человек сострадает другому во Христе.
Господь сподобил меня общаться с людьми, которые сами прошли через жестокие страдания и, сохранив верность Христу, обрели этот дар подлинного сострадания к другим.
Архимандрит Таврион (Батозский)… Я спросил его однажды, как он научился так мало спать? И он ответил, что в камере «смертников», откуда ночью уводили на расстрел, он боялся, что если заснет, то окажется не готовым перед Богом принять смерть. Поэтому ночью он не ложился (а нары давали только на шесть часов) и всю ночь оставался в сознательном молитвенном состоянии, читал наизусть Псалтырь. И когда он спал, непонятно. Это великие святые, кто прошли горнила таких испытаний. Не случайно Святейший Патриарх Кирилл всё время напоминает: черпайте духовный опыт у новомучеников, это близкие нам люди, наши учителя.
Я вспоминаю об этом сейчас, потому что это было настоящее мученичество, через которое прошел наш народ в годы советской власти. Верю, что это мученичество покрыло множество грехов и вдохнуло в будущие поколения ту духовную силу, которой мы сейчас пользуемся. Новомученики дали нам большой аванс. И время после них — хрущевское и брежневское — покрыто их подвигом, но теперь уже и от нас требуются не меньшие духовные труды.
— Пришлось ли вам на себе испытать давление со стороны советской власти?
— Мне костей не ломали. Но смолоду я всегда испытывал внутреннее напряжение и готов был это встретить, что вот сейчас поведут и начнут пытать или что-то еще. Я немного побаивался, но вместе с тем чувствовал, что Господь не оставит и даст силы всё это преодолеть. Во время моего служения в Курской области (160 км от Курска) меня несколько раз забирали в милицию. Народ бежал за мной и кричал: «Не отдадим батюшку!» А я не знал, вернусь ли. И начальник милиции, поговорив со мной часик-другой, отпускал меня. Что-то подвигало к этому его сердце.
Эти люди на местах выполняли работу по борьбе с православием. Мы не были в списке их друзей, мы были для них непокоренными идеологическими противниками. Всё вокруг было подавлено идеологически, а Церковь — нет.
— Вы в священном сане уже 35 лет, двенадцать из них преподавали в семинарии пастырское богословие. Какие основные проблемы связаны с пастырским служением молодых священников?
— Я считаю, во-первых, будущий священник должен готовиться к принятию этого служения, а потом на протяжении всей своей жизни быть взыскательным к себе и заниматься самообразованием, чтобы быть достойным пастырем. Оценивать себя через призму евангельских заповедей, а руководствоваться можно, например, восьмым томом «Настольной книги священнослужителя». Там дано очень много характеристик священнического служения и различные советы и наставления для пастырей. Действия в смысле внутреннего отношения священника к своему служению. Только стремление постоянно учиться, стараясь повысить качество своего служения, позволит пастырю расти как священнослужителю каждый день.
Молитвенная деятельность, изучение Священного Писания, поучение в богословии, возрастание в своих духовных позициях и духовной жизни — всё это будет помогать ему видеть пастырские обязанности и ставить внутренние пастырские задачи.
И, придя домой, такой батюшка должен обдумать, что он сегодня делал, с кем встретился и какие у него были удачные или неудачные разговоры и дела. В трудах святых отцов изложена вся полнота служения. И я думаю, что всякое отступление от этой полноты и есть ошибка. Здесь нужно стремиться к полноте и целостности. Поэтому восьмой том «Настольной книги священнослужителя» — это очень хорошая книга, я даже думаю, ее надо каждому священнику вручать при рукоположении.
— В начале разговора вы говорили, что очень важно каждому человеку облечься во Христа. Что эти слова означают для пастыря?
— Святые отцы говорят, что облечение во Христа — это обличение в истинную любовь — жертвенную, не превозносящуюся. Если мы живем, красуясь своими добродетелями, своей любовью, то мы уподобляемся фарисеям. И пастырю важно помнить, что ему вверено стадо Христово и за этих овец он отвечает перед Богом, что он должен напитать их духом благодати. И он сам должен стать носителем этой благодати, а без смирения и без исполнения заповедей, без нищеты духовной, без покаянного сокрушенного сердца его душа будет окаменевшей. Он не сможет вчувствоваться в эти страдания Христовы и в жертвенность Христа. И так и останется вне Христа и без Него.
На Калмыцкой земле
— Какими были ваши первые впечатления, когда вы приняли Элистинскую епархию?
— С того момента, когда меня Святейший Патриарх Кирилл благословил на епископство, а Священный Синод определил местом служения Калмыкию, у меня появилось ощущение — и оно не исчезло до сих пор — апостольского служения: Итак, идите, научите все народы, крестя их во имя Отца и Сына и Святого Духа (Мф. 28, 19). И еще в моей памяти всегда слова: «Будь добрым пастырем». Это основное мое внутреннее желание. А всё остальное — конкретные задачи, которые этому способствуют. Стараемся и храмы строить, и народ крестить, и веру нашу проповедовать. Силы епархии не большие. У меня всего 13 священников. Четыре служат в Элисте, и девять — на всю Калмыкию. Люди там живут в небольших населенных пунктах, и на несколько населенных пунктов, расположенных в радиусе 80–100 км, приходится один священник. Батюшки там настоящие подвижники, служат не покладая рук. В этих поселках живут и русские, и калмыки, сейчас стали из Дагестана приезжать. В основном занимаются скотоводством.
У меня с калмыками очень добрые отношения, я этот народ полюбил. И испытываю к ним самые теплые чувства. Когда я узнал, что калмыки вместе с русскими шли в бой (в Северной войне, в русско-турецкой и др.), жертвовали своей жизнью, я понял, какая взаимная братская любовь была и сохраняется у нас с ними. И хотя кто-то сейчас, как в разных национальных республиках, пытается это расшатывать, вспоминая непростые исторические периоды, большинством людей они воспринимаются всё же как досадные и неправильные.
Калмыки и до меня приходили в наши храмы. Мой предшественник архиепископ Зосима (ныне архиепископ Владикавказский и Аланский. — Ред.) заложил основу для приобщения представителей калмыцкого народа к православной вере. Мое дело только поддерживать этот процесс и развивать. Насколько я помню, в прошлом году калмыков крестилось у нас на 10% больше, чем в предыдущие годы. Но если их всего было 10%, то теперь уже 20%. И, глядя на фото присутствующих на богослужениях, можно увидеть, что калмыков среди молящихся достаточно много.
С буддистами у нас сложились добрые отношения. С Тэло Тулку Ринпоче, главой буддистов, мы встречаемся и лично, и на заседаниях в межконфессиональном совете.
Мы стараемся придерживаться добрых, мирных отношений, понимая, что подаем, каждый своей пастве, добрый пример. Мы общаемся с ним и на религиозные темы, отвечая на взаимные вопросы о своей вере. Он мне рассказывает о буддизме, а я ему объясняю принципы православного вероучения.
Одна из проблем у нас — это строительство новых храмов. Народ в Калмыкии живет очень бедно, а нужно храмы новые строить и перестраивать старые. Например, хотим построить собор в Элисте, но, для этого нужны средства. Я обращаюсь ко всем с просьбой: кто может помочь — помогайте. Это дело Божие. Проект есть, земля есть, нужны только средства на строительство. Место под собор, исторически звучное место, расположено на возвышении, хотя и на окраине города. Еще есть у нас часовня Преподобного Сергия Радонежского, которая находится в микрорайоне, удобном для православных людей, и на Литургии там очень много людей. Мы ее решили перестроить под храм, и проект уже готов. Но опять же нужны средства. И если эта часовня будет переоборудована в храм, то это будет большим событием для православной Элисты.
Фото: Сайт Элистинской и Калмыцкой епархии