В молодежном клубе «Донской», существующем при Донском монастыре, Московском финансово-юридическом университете (МФЮА) и клубе «Живой уголок», состоялась встреча с заместителем управляющего делами Московской Патриархии архимандритом Саввой (Тутуновым). Разговор должен был быть посвящен церковным реформам, но отец Савва с самого начала заявил, что превращать встречу в лекцию ему бы не хотелось.
— Мне интереснее получить обратную связь, чтобы я тут был не как церковный чиновник, а как пусть и молодой, но московский настоятель, пастырь.
Поэтому отец архимандрит переформулировал тему встречи: «Приходская жизнь в XXI веке».
Церковь — это жизнь
Фото Анны Гальпериной
— Я тут гулял во дворе и думал, с чего бы начать. Что мы понимаем под церковностью? жизнью в Церкви? Приходской жизнью? Есть люди, которые ходят на Пасху и Рождество, причащаются или не причащаются, два раза в год — это церковная жизнь или не церковная?
Есть люди, которые ходят каждую неделю, раз в месяц или даже чаще причащаются, дома читают утреннее и вечернее правило, Евангелие — можем ли мы это сразу охарактеризовать как церковную жизнь?
В чем должна проявляться церковность? Когда мы вышли из храма, послушали проповедь батюшки, причастились, что-то почитали — как это должно претворяться в каждодневную жизнь?
Я для себя сформулировал тезис, мои прихожане его уже слышали: Церковь — это жизнь, Церковь может быть только жизнью, во всем жизнью.
Жизнь как общение
Вот если мы говорим о молодежных движениях — этот клуб возник в 2010 году, если говорить о церковных реформах, как следствие того, что Святейший в какой-то момент начал говорит, чтобы на приходах занимались не только проповедью, требами и совершением служб (хотя это — главное), но и работой с молодежью, социальной работой и так далее. Отсюда — ряд настоятелей, в том числе и владыка Кирилл как наместник Донского монастыря решили создать какие-то клубы, ячейки, где можно общаться.
Собственно, это общение — это и есть часть нашей церковной жизни. Если мы встретились в воскресенье, пообщались, даже совместную трапезу провели, а потом разбежались и до следующей недели забыли друг о друге, а потом снова встретились, с любовью, с радостью, со всей дружбой только в воскресенье — то где здесь церковная жизнь? Это просто наши встреча раз в неделю или два раза в неделю.
Мне кажется, церковная жизнь должна быть во всем: в том, что мы общаемся, в том, как мы общаемся.
Мы с нашей приходской молодежью недавно ходили на большую экскурсию «Москва купеческая». Не только экскурсовода послушали, но и друг с другом поговорили. К сожалению, я после этого убегал на встречу, иначе после этого посидели бы еще, чаю попили.
Архимандрит Савва (Тутунов) на встрече с молодежью своего прихода
Не быть фарисеем
Церковная жизнь — это все, чем мы занимаемся. Это, например, жизнь на работе. Это не значит, что мы должны приходить на работу с воздетым крестом и Евангелием и всем говорить: «Я христианин, я теперь вас всех научу!» — боюсь, реакция будет неадекватная. Это не значит, что мы всем своим поведением должны показывать, что мы тут православные, благочестивые, а вы не такие, как в притче о мытаре и фарисее.
Нет. Мы должны быть живыми, нормальными людьми, но наше поведение не может быть таково, чтобы нас спрашивали: «Ты в церковь ходишь — почему так себя ведешь?». Иначе это антипроповедь.
Нравоучение или Единство?
Бывает такое, что стоит двадцать лет человек в церкви, а рядом с ним те же двадцать лет стоит в храме другой человек. Они друг с другом здороваются, но даже по имени друг не знают. Где здесь Церковь?
Церковь — не просто набор нравственных догм, не просто нравоучение. Нравоучение — это Лев Толстой. Он составил свое прекрасное «евангелие», из которого убрал все самое главное в Евангелии и оставил только нравоучительную часть христианства.
Христианство не ограничивается набором нравственных тезисов. Христианство — это все-таки Евхаристия, единство во Христе. Если бы христианство ограничивалось набором нравственных тезисов, мы бы строили очень хорошую, замечательную, я бы сказал, идеальную жизнь здесь на земле. Но мы пытаемся созидать что-то в будущее — в Царствие Божие устремляться. У нас, говоря богословскими терминами, есть эсхатологическое устремление. Церковь живет в эсхатологии — не в апокалипсисе, а просто каждый день устремлен в вечность.
То, что мы занимаемся социальным деланием, помогаем нищим, убогим, заключенным — это замечательно. Мы не можем без этого жить, любовь — это часть жизни христианина. Мы не можем не совершать дел любви, потому что Бог есть любовь. Но мы это совершаем не как единственное, чем мы занимаемся. Центр нашей жизни — Христос, Евхаристия, и наше единство в приходе — в Евхаристии.
Единство, которое осуществляется в приходе, мы по идее должны распространять вокруг себя. То, что мы едины в приходе, в Теле Христовом, как-то должно отражаться на всей нашей жизни.
Фото Анны Гальпериной
Тлетворное влияние бабушек
После этого небольшого вступления отец Савва предложил начать живой диалог — задавать вопросы и высказывать свои соображения о том, что такое приходская жизнь, молодежные движения, чем отличаются православные молодежные движения от светских.
Первый же вопрос касался простейшей формы приходской жизни — конфликтов с пожилыми прихожанками: «Возможно ли искоренить на приходах тлетворное влияние бабушек на молодежь и детей?» Под тлетворным влиянием бабушек в данном случае понимаются строгие и подчас оскорбительные высказывания, которые подчас отталкивают молодых людей, ожидающих к себе бережного отношения.
— Во-первых, давайте будем помнить, что многие бабушки Церковь сохранили. Никогда не будет лишним поблагодарить их за то, что они это сделали, — напомнил отец Савва. — Во-вторых, я бы не сказал, что это повсеместно. Я знаю у нас на приходе одного не сильно пожилого человека, у которого тяжелый характер. Но это его личный характер. А в целом у нас бабушки хорошие.
Архимандрит Савва (Тутунов). Причастие в приходском храме
Об адекватности духовенства и личной ответственности
Что касается снисходительного отношения к реально существующим суровым бабушкам со стороны духовенства, то отец Савва на правах церковного чиновника призвал молодых прихожан к личной ответственности:
Один Патриарх говорил, что это надо пресекать, второй Патриарх говорит то же самое… Если священник это не исполняет, мы же не можем к каждому приставить ответственного человека, который бы за ним следил.
А вот если вы видите в храме конфликт — если вы хорошо знакомы со священником, можете ему сказать, чтобы он обратил внимание на ситуацию. Не думаю, что массы священников относятся к этому с пренебрежением. Наверное, есть и такое — в одной Москве их человек восемьсот, по всей России — тысяч двадцать. Священники есть разные. Но не думаю, что в массе своей они рады такому поведению.
Если возвращаться к теме церковности — вот вы, церковный человек, — реагируйте адекватно, это часть делания прихожан. Прихожанин — это не человек, который должен пассивно стоять в храме и креститься, пусть и благоговейно. Увидели конфликт — подошли, скорректировали. Это то, что является частью жизни прихода. А просто стоять и смотреть — где здесь церковная жизнь? Были древние аскеты, которые уходили от человеческого общества и жили в одиночестве. Но это отдельный подвиг. Если человек живет в обществе, в данном случае церковном, он не может быть индифферентен к тому, что происходит в приходе.
Моя должность официально называется «руководитель контрольно-аналитической службы управления делами Московской Патриархии». Это структура, которая получает жалобы. Патриарху часто приходят жалобы на священников, старост, даже на епископов. Я могу ответственно сказать, что, да, у нас есть неадекватные представители духовенства. Возможно, вы обратитесь к священнику с такой проблемой, а он посмеется и уйдет. Но в целом — нормальные священники скажут: «Понял, услышал, давай что-нибудь сделаем».
Фото Анны Гальпериной
Четки как мерило Церкви?
Проблема субкультуризации Православия с точки зрения отца Саввы не слишком болезненна. Например, во Франции, где он родился и вырос, по его словам, «Православие само по себе является неким гетто — приход не связан с внешним миром». Это не мешает молодым людям внешне ничуть не отличаться от своих нецерковных сверстников.
Трудность начинается не с субкультуризации, а когда церковная община навязывает человеку некий образ жизни:
— Церковь приемлет очень многое. Если мы говорим, что православный молодой человек должен быть только в кирзовых сапогах, с четками а-ля монах, рюкзачком, молитвословом и засаленными волосами — то это становится проблемой. Но то, что такие люди есть… их не надо принимать? Не думаю, что считается, будто мерилом Церкви является такой молодой человек.
Когда нужна конфронтация с культурой?
Особенно живо обсуждали диалог Церкви с современной культурой — многим молодым людям кажется, что между Церковью и культурой существует конфронтация. Отец Савва отнесся к этой проблеме скептически:
Есть такая светская культура, с которой лучше находится в конфронтации. Возьмем прекрасную античную культуру — иногда она была абсолютно безнравственной. Есть канон, согласно которому христианину нельзя ходить в театр. Мы помним, почему был такой канон, какой тогда был театр. Но в принципе-то сегодня в кинотеатрах есть такие фильмы, которые сегодня могли бы подпасть под это каноническое законодательство по своему нравственному содержанию.
Так что тут вопрос не противостояния с культурой, а ее нравственной оценки.
Скорее, можно сказать, что недостаточно диалога. Хотя какие-то опыты есть. Отец Максим Козлов что-то пытался у себя организовать — как я понял, достаточно успешно. Насколько я знаю, отец Всеволод Чаплин что-то старается делать у себя на приходе с Маратом Гельманом. Но это происходит только эпизодически.
Правда, отец Савва признался, что ему лично современная культура, особенно изобразительное искусство, просто не нравится.
С другой стороны, и сама современная культура — эпизод, — заметил он. — Это не нечто массовое. Поэтому нет и массового диалога Церкви и современной культуры. Массовая современная культура — это кинематограф, немногие писатели… Певцы. Как вы себе представляете диалог с какой-нибудь современной или даже не современной группой? С «Тату»? Или с «Раммштайн»?
Работа с молодежью: ради спасения людей
В ходе встречи отцу Савве задали вопрос: «Какая основная цель работы с молодежью?».
— Такая же как и любая пастырская работа со всеми людьми — содействовать спасению людей, — ответил он.
— На приходе надо заниматься всем, начиная с бухгалтерии и заканчивая социальной работой, тюремной и так далее. Что-то мне лично, как человеку, близко. Лично мне близка работа с молодежью. Я ей учусь. Молодежь постоянно меняется, поэтому надо с каждым поколением заново учиться с ней работать.
Читайте также:
Архимандрит Савва (Тутунов): Приход — это община людей, объединенных вокруг Чаши Христовой
«Чтоб уцелеть не поодиночке», или что такое приход?