Константин Мацан

По узкому «каньону», проторенному в метровых сугробах, бывший осужденный Дмитрий идет к колодцу за водой. На улице по-прежнему минус тридцать, и я с ужасом наблюдаю, как он без перчаток переливает воду из ведра в узкое горлышко канистры, плеская себе на руки. Я только глубже прячу руки в карманы, а голову — в плечи.

Вот и я ехал с полной уверенностью, что отец Владимир мне скажет: «Что?! Ты актер?! Вон со сцены! Срочно меняй профессию! Езжай в деревню спасаться!» — и тогда я приду к своему духовнику и скажу, что, мол, отец Владимир благословил, Вы же понимаете…

С вопросом — играть отрицательных героев или нет — я однажды обратился к отцу Ефрему, игумену Ватопедского монастыря на Афоне. Он ответил: «Слушай свое сердце»...

Я с тех пор всегда говорю ученикам: в том, что ты одарен, твоей заслуги нет — это дар Божий. Он какую-то часть от щедрот своих тебе подарил...

В мире, где мы живем, вообще многое выхолащивается. Как сказал мне один священник, мы становимся все более и более сенсорными. А от многих других священников я слышал такую формулировку, что человек сегодня истощается — то есть начинает чувствовать одними основами.

Тюремный двор подметал одинокий осужденный — молодой человек в черной арестантской форме, с бейджиком, на котором указано имя и номер отряда. Проходя по двору отец Константин подошел поздоровался, благословил и поцеловал его...

«Прийти к вере» — для меня это слишком сильное выражение. Правильнее было бы сказать «воцерковление». Вера — это все-таки дар Божий…

Однажды ехал на машине по Московской области и увидел, как на обочине голосует священник. Решил подвести, остановился.